Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

Они очутились в небольшом зале, шум же снизу стал еще громче. Алдис подтащила ее к окну — этот зал шел по фасаду крепости. Окна выходили на балкон. Они выскочили на балкон. Здесь на соседнюю крышу была перекинута узкая балка. Алдис подтолкнула Лойз к перилам балкона.

— Иди! — коротко сказала она.

— Я не могу! — воскликнула Лойз.

Балка висела над пустотой и казалось уж такой узенькой, что при одном взгляде на нее у Лойз закружилась голова.

Алдис с минуту смотрела на нее, потом поднесла руку к броши, сверкавшей у нее на груди. Сжав в кулаке эту брошь, она снова приказала:

— Поднимайся и иди туда!

И на этот раз Лойз, словно Алдис, с помощью своей броши, подчинила ее волю своей, послушно подчинилась приказу. Она больше не владела своим телом, как это было тогда, когда за ней явилась Бертера. Словно со стороны, наблюдала Лойз за тем, как ее тело поспешно шагнуло на балку и перешло над пропастью на другой балкон. Там Лойз послушно подождала, пока Алдис последовала за ней. Карстенианка столкнула хрупкий мостик вниз, балка раскололась на куски, и никто не мог теперь преследовать беглянок.

Алдис больше не прикасалась к Лойз, так как в этом не было нужды. Лойз не могла сбросить с себя узы, приковавшие ее к Алдис. Она прошла с балкона в комнату, оттуда перешла в другую, побольше. Почти сразу же, они наткнулись на раненого воина, который полз на четвереньках и оставлял за собой кровавый след, но он их даже не заметил. Также незамеченными проскользнули они и мимо других раненых и сражающихся воинов: никто не обратил на это никакого внимания. Что здесь происходило? Кто сражался? Эсткарп? Корис и Симон — может быть, это они явились за ней? Но все, кто сражался друг с другом, носили знаки Карстена, словно все вооруженные силы Карстена вступили в гражданскую войну.

Они прошли мимо огромных кухонь, покинутых поварами, хотя на вертелах шипело мясо, в котлах перекипал бульон, от сковородок шел удушливый чад подгоревших кушаний. Они вышли в сад, где деревья ломились под тяжестью фруктов. Алдис подобрала подол своих пышных юбок, чтобы они не мешали ей бежать. Один раз она остановилась, потому что ветка дерева вцепилась в ее драгоценную сетку, прикрывавшую волосы. Она сломала ветку, и обломок остался торчать в ее прическе. Лойз была уверена, что Алдис руководствуется определенной целью, но не могла понять, какой именно, до тех пор, пока они не очутились у узкой речушки. На легких волнах покачивался маленький челнок.

— Влезай туда и ложись! — указала Алдис на челнок.

Лойз оставалось только подчиниться, и вода тотчас же насквозь промочила ее бриджи. Алдис тоже забралась в челнок, который сразу же накренился под двойной тяжестью, и устроилась рядом с Лойз. Несколько мгновений спустя Лойз ощутила, что челнок движется по течению, унося их вперед, вероятно, в большую реку, разделявшую герцогство на две части.

Лойз лежала ничком, задыхаясь от запаха тины и стоячей воды, ей нестерпимо хотелось поднять голову и вдохнуть свежего воздуха, но она по-прежнему подчинялась приказу Алдис. Куда все-таки направлялась Алдис? Лойз почувствовала, что Алдис накинула на них сплетенную из травы циновку, и дышать стало еще труднее. Лойз отчаянно стиснула зубы, задыхаясь от сознания собственной беспомощности. Когда она последовала за Бертерой, у нее не было такого состояния, как сейчас. Она принимала все происходящее, как само собой разумеющееся, она ничего не страшилась, хотя и не понимала, что делает. Но на этот раз она отчетливо сознавала, что находится под действием какой-то силы, которая принуждает ее поступать именно так, как того желает Алдис. Но зачем, именно — зачем, по какой причине произошло все то, что случилось с ней?

— Зачем? — раздался у нее над ухом тихий голос Алдис.

— Неужели ты еще не догадалась, моя госпожа? Ведь ты же теперь герцогиня, и весь этот город, вся эта страна — в твоей власти! Понимаешь ли ты, что это значит, мое маленькое ничтожество ниоткуда?

Лойз пыталась сообразить, она изо всех сил пыталась понять, в чем тут дело, но так и не сумела.

Раздался звук рожка, и Алдис, сбросив циновку, села в лодке. Свежий речной ветерок пахнул им в лицо. Прямо перед ними возвышался нос какого-то судна, и Алдис уже тянулась к веревке, спущенной с судна для них.

7. Высокие стены Айля

Симон сидел у стрельчатого окна, спиной ко всем, находившимся в комнате, но отчетливо слышал все происходящее сзади: рысьи шаги Кориса, рапорты воинов и короткие приказания, приход и уход офицеров. Они по-прежнему находились в самом сердце Карса и это было величайшей глупостью, но убедить в этом Кориса было невозможно. Корис был в таком состоянии, что мог бы сейчас разнести цитадель по кирпичу, если бы это приблизило его к цели, к которой он столь отчаянно стремился.

Мог ли он винить Кориса за то, что тот думал лишь об одной единственной вещи, и эта навязчивая мысль грозила погубить их общее дело? Объективно говоря, да. Полгода назад, Симон ни за что не понял бы той муки, той пытки, которая терзала Кориса. Но с тех пор, как он, Симон, и сам попал во власть того же дьявола… И хотя он не мотался, как Корис, муки его от этого не были менее горькими. К тому же, в их положении все же была некоторая разница — Корис лишился самого дорогого на свете, благодаря вражескому вероломству, а Джелит ушла от Симона по доброй воле, ушла и не вернулась. Быть может, когда она ощутила, что прежняя Сила осталась с ней, она поняла, как дорого было ей все то, чем она пожертвовала ради их любви, и теперь она просто не в силах навсегда расстаться с этим?

Симон сделал над собой усилие, чтобы отогнать мысли о Джелит и вернуться к тем событиям, которые были так важны для дела Эсткарпа: к смерти Ивьяна, к тому, что они захватили цитадель Карса, и исчезновению Лойз: тайну, которую не смог открыть им ни один из захваченных ими пленных.

Эсткарп и Карс — вот две самые важные проблемы в настоящее время, но Корис не способен трезво мыслить в своем ужасном состоянии. Симон отошел от окна, шагнул к нетерпеливо маячившему по комнате Корису и крепко схватил его за руку.

— Ее здесь нет, значит, нам следует искать ее в другом месте. Но мы ни в коем случае не должны терять голову…

Симон говорил таким резким тоном намеренно, рассчитывая, что это приведет Кориса в чувства, как пощечина действует на человека, впавшего в истерику.

Корис сощурился, сбросил руку Симона торопливым движением плеча, но остановился и стал слушать.

— Если она убежала…, — начал он.

— Тогда, наверное, кто-то бы увидел ее при этом, — сказал Симон. Давай лучше подумаем, зачем ее захватили. Мы прибыли сюда и нашли, что люди Ивьяна заняты междоусобной резней. Это было сделано, чтобы скрыть какое-то событие. И это могло быть, либо смерть Ивьяна, либо еще чем-то…