Безумие стали - Андрей Погудин

Проснувшись на следующий день, Нивельхейм долго валялся в постели, наслаждаясь редким отдыхом, когда тебя не пихает в бок любимая жена и не надо спешить в казарму на утренний развод. Его величество остался доволен смотром, теперь можно расслабиться. А зная Катора Драко, легко предположить, что капитан на радостях вернется в расположение войск не раньше, чем через неделю. Ох и обогатится мадам Санжи за это время! Всё-таки лучший бордель в столице и, конечно, самый дорогой. Джаб спустил ноги с кровати и припомнил вчерашнее возвращение домой.

…Они без происшествий покинули дворец – бал-маскарад уже закончился, гости разбрелись по королевскому парку, а венценосная чета удалилась в свои покои. На террасе еще играли сонные музыканты, но уже без задора, лишь бы отработать плату. Слушал их только захмелевший Руг Райнел да два лейтенанта из молодых. Последних Ларкин отправил по домам, а престарелого графа гвардейцы осторожно сопроводили до кареты. На улицах слышались окрики ночной стражи.

Ульрих вырвался вперед, показывая дорогу, и, только он миновал очередную арку, перед Нивельхеймом вырос темный силуэт. Зиг всхрапнул и уже хотел куснуть незнакомца, когда тот взмахнул увесистой дубиной и оттеснил драгуара. Фальчион покинул ножны с легким шелестом. Точно прибью завтра Мердока, подумал Джаб. Уже в центре города разбойники промышляют! Или это еще один Краснорукий? Что произошло бы дальше – неизвестно: Нивельхейм отменно владел мечом, но уж больно мужик был здоров, а дубина внушительна. Джаб замахнулся, но его остановил крик Ульриха:

– Гридо! Какого даймона ты преграждаешь путь благородному рыцарю?!

Факел виконта осветил мнимого татя. Тот смущенно топтался на месте, тиская дрын в ладонях. Джаб убрал фальчион, переводя взгляд с Тронвольда на понурого увальня. Тот, наконец, решился и обреченно выдохнул:

– Я думал, он преследует вас.

– Ууу, тупица! Виконт Нивельхейм сопровождает меня до особняка, потому и следует рядом.

– Простите, благородный сэр.

– Это мой не в меру ретивый слуга, – пояснил Ульрих. – Отец поставил его приглядывать за мной, вот он и лезет, куда только можно и нельзя. Может, приказать выпороть его?

– Ну что ты, – ответил Джаб. – Если уж он на меня произвел впечатление, то разбойников напугает и подавно. Рад познакомиться, Гридо!

Ульрих погрозил слуге тростью и они продолжили путь. Джаб даже себе боялся признаться, какое облегчение испытал, когда выяснилось, что незнакомец – не очередной убийца. От особняка Тронвольдов до собственного дома Нивельхейм доскакал за считанные минуты…

Слуга принес тазик с водой и полотенце. Джаб умылся, думая о предстоящей встрече. Согласится ли Кларисса шпионить за своей сестрой, чтобы не потерять мужа? И что делать, если выяснится участие в покушении на Джаба королевы? Он раскрыл окно и вдохнул свежий воздух. Да ничего! Сошлюсь больным и уеду на Твердь, где начну готовиться к приему титула. Всё лучше, чем ждать арбалетного болта из каждой подворотни. Нивельхейм никогда не считал себя трусом, но сейчас чувствовал холодок в сердце. Одна надежда на друга!

В пруду лениво шевелили плавниками карпы, лучи полуденного солнца заливали площадку перед особняком расплавленным золотом. Хозяин покоился в любимом кресле, водрузив на стол ноги в домашних туфлях. На руке блеснул перстень с кроваво-алым рубином; холённые, длинные пальцы лениво перебирали струны лютни, рождая тоскливую мелодию. Опять хандрит, понял Джаб. Генри открыл покрасневшие глаза и махнул рукой – располагайся, мол. С кухни долетали чарующие запахи. Спустя мгновение появился дворецкий Барроуз: он вручил гостю наполненный бокал, осторожно поднял правую ногу Ларкина, извлек из-под неё пустую тарелку и удалился, сказав напоследок, что стол накрыт и пища стынет. Генри раздраженно ударил по струнам.

– Бал явно пошел его величеству на пользу, – заявил он, раскрыв глаза и щурясь от солнечного света. – Даймон, уже обед?! Как летит время… Представляешь, в кои-то веки Родрик ночевал в покоях королевы.

– Так это же замечательно!

– Если бы! Его величество проснулся в таком странном расположении духа, что не бросился, как это обычно бывает, к своей скульптуре, а объявил о королевской охоте, в которой могут участвовать все желающие.

– И что? Свежий воздух еще никому не вредил.

– Вот-вот. Наша дорогая Кларисса упорхнула вместе с Фригой дышать этим самым воздухом и наблюдать за тем, как сотня опухших с похмелья рыцарей будет гонять в полях бедную, отощавшую после зимы лису. Как подобраться к леди, минуя королеву, я себе решительно не представляю.

– А что Юдин?

– Трой Олген сказал: рана не опасна. Тем не менее, Витербор покинул столицу и под охраной части эскадрона движется сейчас в сторону Палийского холма – жаловаться папаше и залечивать свою царапину в родных пенатах. Тоска смертная…

– Но почему ты не сопровождаешь короля?

– Потому что Кларисса нажаловалась Фриге, а та ночью так обработала Родрика, что он дал мне неделю отдыха. Сказал, за успешную службу – во как! Смущался при этом страшно.

– Я так понимаю, наш маленький шантаж откладывается?

– Ничего подобного. Чем раньше мы всё узнаем, тем быстрее отведем от тебя опасность. Я ждал только твоего появления, чтобы отправиться вслед за цветом нашего рыцарства. С диспозицией определимся на месте. Эх, давно я не охотился!

– А как же недельный отпуск по приказу его величества?

– Приказы я привык исполнять, просто место моего отдыха ненадолго пересечется с королевской каретой. Совершенно случайно, конечно! – Генри подмигнул Джабу и подошел к окну. – Чак! Эй, Чак! Ты приготовил арбалеты? Молодец! Какая война? Нет, мы едем на обыкновенную охоту. Выводи Раша, кровожадный ты мой! Они вышли из комнаты, путь неожиданно преградил Барроуз.

– Господин виконт, извольте отобедать у нас.

– Не сейчас, – отмахнулся Ларкин. – Не видишь? Мы спешим.

– Ну, вообще-то я еще не завтракал, – сказал Джаб и подмигнул дворецкому.

– Сговорились вы, что ли? – вопросил Генри. – Ладно. Выезжать на охоту лучше на сытый желудок, вряд ли нас там покормят.

По невозмутимому лицу Барроуза было сложно прочитать что-либо, но Джабу показалось, что дворецкий посмотрел на него с благодарностью. Еще бы, служить при таком своенравном господине – одно большое испытание, ведь заставить Ларкина вовремя ложиться спать или принимать пищу не смог бы и сам король. Впрочем, надо отдать Барроузу должное – он изо всех сил старается приучить Генри к распорядку, заведенному еще в родовом замке. Грех не помочь ему в этом. Джаб с энтузиазмом сел за стол и набросился на гуся в артишоках. Взглянув на друга, Генри ковырнул вилкой мясо, отправил в рот пучок зелени, вновь отрезал кусочек птицы и, распробовав кушанье, вскоре уже не отставал от Нивельхейма. Барроуз чинно подливал вино.