Одиссей Фокс - Антон Александрович Карелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Афина поблёкла, медленно осела и сдалась. Всё было кончено.
— Стоило ли сопротивляться, заранее зная исход? — спросил всё такой же лучезарный Аполлон.
— Она тянула время, надеясь, что придёт любимый брат, — с пониманием усмехнулась лунная.
— Нет, Арес не придёт, — заверил солнечный. — Мы позаботились о том, чтобы он был занят своим любимым делом, битвой.
— Но битва закончится, — проронила Афина, глядя на брата с сестрой. — И мы встанем с Аресом плечом к плечу напротив вас. Какой тогда будет исход нашей маленькой семейной битвы?
— Ты зря ненавидишь нас, сестра, — покачал головой солнцеликий. — Мы лишь сделали за тебя то, что ты сама была не способна. Мы освободили тебя от неразрешимой дилеммы.
Афина опустила голову, потому что в его словах была немалая доля правды.
— Давай посмотрим на твоего теллари, сестра, — нетерпеливо дёрнула плечом Артемида.
Створки капсулы открылись, бледный Стивен, проспавший столько драмы, открыл глаза.
— Какой красивый малыш, — любуясь, улыбнулась Артемида. — Покажи нам свой дар!
Теллари неуверенно вылез из капсулы, его слегка шатало от слабости. Непонимающе оглядываясь вокруг, он увидел Ану на руках Одиссея и замер. Ладони Стивена разом почернели, и он бросился к мёртвой принцессе.
— О, нет, не эту тварь! — воскликнула Артемида.
В её голосе впервые прорезались ревность и злость. Ведь столько лет все на свете, и даже папочка, больше любили милую Ану, чем отважную Артемиду, не важно, живую или вознесённую. Стало ясно, почему богиня с такой готовностью отыгралась на слабой смертной.
— Создай аспару не для неё, теллари! Создай для меня.
— Постой, сестра, не торопись. Пусть целитель делает своё дело.
Какая разница, для кого, говорил его вид. Лишь бы этот смертный создал нектар богов. А там уж мы решим, что с ним делать, ведь он в нашей власти. Аполлон прикоснулся рукой к плечу сестры, солнечное золото и лунное серебро на секунду соединились. Как же красивы были они оба!
— Ну хорошо, — рассмеялась Артемида, как ни в чём не бывало. — Попробуй спасти девчонку. Если слухи правдивы, и ты сможешь её оживить, твоя судьба будет яркой и славной, смертный.
Целитель сел рядом с Одиссеем, лихорадочно задвигал руками. Грязь растеклась в воздухе, её было совсем немного. Стивен уже отдал всё, что жило внутри него, он уже сотворил чудо, было невозможно сделать это снова! Теллари раскачивался, как в трансе, что-то шептал, водил руками, как одержимый шаман, но грязь лишь слабо колыхалась в воздухе, равнодушно касаясь мёртвого лица.
— Как жаль, — искренне вздохнул Аполлон. Его солнечная корона выцвела, он весь сделался мрачный и алеющий, как облака, догорающие на закате.
— Аспара не создается по желанию, — сказал Одиссей Фокс. — Однажды муж пытался спасти свою неизлечимо больную жену. Он любил её больше всего на сете, и пытался, снова и снова, но не мог выдавить из себя ничего, кроме грязи. Его заполнили отчаяние и непонимание… но они не вытеснили любви.
Все посмотрели на детектива с удивлением, и у каждого это удивление было своё: равнодушное у Аполлона, злое у Артемиды, непонимающее у Афины. И искреннее, жадное удивление у Стивена. Ведь он узнал невидимый голос, который помог ему справиться с грязью и спасти жизни, направил в самый трудный момент.
— Муж был готов отдать всё, что угодно, даже жизнь, чтобы спасти её, — рассказывал Одиссей, отрешённый и спокойный. — Но не мог. Тогда жена попросила закончить её жизнь. Она устала мучаться, а у неё уже начинался долгий приступ, эти приступы длились днями. Циклы страданий… Муж решил, что отступать некуда, и выстрелил в жену.
Артемида взглянула на смертного с интересом.
— И пока она умирала у него в его руках, он попытался в последний раз. Его страдание было настоящее и невыносимое… но он не смог создать аспару, и жена умерла.
Стивен скорбно опустил голову. Он знал такие истории не по рассказам.
— И только когда он осознал её смерть, у него выступили капли аспары, — сказал Одиссей, его напряжённое лицо напоминало маску. — Но этими каплями уже нельзя было спасти его жену. Они спасли других.
— Какая душераздирающая история, — с интересом сказал Аполлон.
— Откуда ты её узнал? — тихо спросила Афина, но человек ничего не ответил.
— Слезы неба не приходят по твоей просьбе, — сказал он Стивену. — Небо должно заплакать само.
Истощённый целитель поднял на него глаза, и на его лице явственно читалось, как же смертельно он устал.
— Бедный мальчик, — вырвалось у Одиссея, потому что Стивен напоминал ему сына, которого он давным-давно потерял. — Я тебя освобожу.
Глаз Фокса почернел, целиком, словно что-то тёмное залило его изнутри. Пустая глазница заполнилась чернотой, а ладони стали как базальтовый пепел. Боги дёрнулись, но не успели ничего сделать — остатки теллагерсы вырвались из Стивена и впитались в ладони Одиссея. Они снова были дома.
Воздух вокруг взвыл и содрогнулся, Аполлон и Артемида пытались отбросить странного человека от своего драгоценного теллари — но Афина сопротивлялась из последних сил. Ведь богиня поняла, что ещё ничего не кончено.
— Она исчезла, — прошептал Стивен, оглядывая свои худые руки. — Она ушла!
Он был чист, как новорожденный.
Одиссей поднялся, сжимая тело Аны в руках, и вспомнил её лицо: смеющееся, любопытное, горестное, озарённое надеждой. Понимание, острое, как гладкая игла истязателя, проткнуло его сердце и душу: он не хочет мира без Аны, без её сумасбродных волос мир теряет цвет. Желание, горячее и будоражащее, как витое острие истязателя, скрутило живот, сжало руки: он хочет Ану, он влюбился в неё и жаждет увидеть, как она улыбнётся. Любой ценой, прямо сейчас.
Теллагерса вырвалась из Одиссея яростным взрывом, разлетелась широким веером, чёрной короной — и вся до капли стянулась в сияющую слезу, не богов, а человека. Призванная впервые за столько лет, аспара пришла к Одиссею свободно и легко, без страданий.
Поражённые олимпиары отступили и замерли, глядя, как капля упала в мёртвое тело, как секунды спустя Ана вздохнула и открыла глаза. Её волосы были безмятежно-светлые, с перламутровым отливом.
— Босс, — с облегчением улыбнулась девушка, увидев лицо Одиссея. — Мне снился такой ужасный сон!
Её глаза опять закрылись, а грудь вздымалась мирно и спокойно. Ана спала.
В молчании Одиссей отнёс её в капсулу и положил в мягкое ложе.
— Тебе она больше не нужна, — сказал он обалдевшему Стивену.
— Значит, теперь ты теллари? — вкрадчиво спросил солнцеликий.
— Теперь? — переспросил Одиссей.
— Он забрал
