Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера

деньги. Дерганый, нервный. Слова эти странные напоследок. Майя думала о том, что, может быть, у Вани какие-то проблемы – с учебой, с девушкой. Да много ли надо в этом возрасте, чтобы на пустом месте создать вселенскую проблему. Даже мелькнула нехорошая мысль о наркотиках – но Майя ее поспешно отогнала. Нет, Ваня не похож на такого. На того, кто способен.

А он вон на что оказался способен.

Майя снова отогнула козырек и снова посмотрела на себя. Кризис старшего – или какого там – возраста Майя уже пережила. Она приняла себя, приняла изменения в своем теле и на своем лице. И несла свой возраст с гордостью. Как говорила Коко Шанель, возраст для женщины – не самое главное: можно быть восхитительной в 20 лет, очаровательной в 40 и оставаться неотразимой до конца дней своих. Да уж, вы, Майя Михайловна, совершенно неотразимы.

Снова засигналили, и она снова вернулась вниманием к дороге. Но мысли упорно уползали. Боже, как это странно, и неожиданно, и…

Майя нравилась мужчинам. Но кольцо на пальце давно и прочно оберегало ее от неудобных ситуаций. Была пара инцидентов, когда даже кольцо и фамилия «Королёва» не уберегли ее от чрезмерно настойчивых ухаживаний. Но и они в конце концов были исчерпаны, да и остались далеко в прошлом.

А сейчас… сейчас… и, главное, кто! Очаровательный юноша, которому Майя искренне симпатизировала. Друг ее сына. Ну совсем же мальчик еще! Это все равно как если бы в нее влюбился Миша. Или Геночка – второй ее ученик.

Но, с другой стороны, он ровесник Юни, ему двадцать. Ее собственный сын через два месяца свяжет себя законными узами брака. Когда же влюбляться – сильно, горячо, отчаянно – если не в двадцать?

Майя свернула под поднятый шлагбаум. Вот так вот незаметно она приехала домой. А в мыслях она была в далеком декабре, когда сама вот так же влюбилась – сильно, горячо, отчаянно. И на всю жизнь.

Господин с большим сердцем сидел в единственном ряду – на диване гостиной. Впрочем, на ее появление встал. Многозначительно посмотрел на часы.

– Пробки?

Ах, если бы только они.

Майя окинула мужа взглядом. Безупречен, как всегда. Ее муж, к огромному счастью Майи, принадлежал к той категории мужчин, что с возрастом становятся только лучше. Как коньяк.

А ей сегодня мальчик стихи написал.

Господи…

– Как обычно, – Майя поцеловала Илью в щеку и направилась к спальне. – Я уложусь в двадцать минут.

– Не торопись, – донеслось ей в спину. – Даже если немного опоздаем, сошлемся на пробки.

Как хорошо, что можно сослаться на пробки…

Майя приготовила на сегодняшний вечер платье – элегантное, цвета электрик. Но вместо него достала из шкафа черную брючную двойку и белую блузку-рубашку.

Майе хотелось спрятаться. Спрятать свою женскую сущность. Хотя бы за строгим, почти мужским костюмом.

Как это все не вовремя, некстати и…

Пальцы слушались плохо, волосы не собирались в пучок, пуговицы не лезли в петли, швенза никак не желала застегиваться. Именно в этот момент в спальню заглянул муж.

– У тебя все в порядке?

Да как тебе сказать, милый…

– Да, все никак не могу выключить голову из учебного процесса, – Майя решила, что раз уж он тут, то грех не попросить о помощи. – Застегни сережку, пожалуйста, что-то у меня не получается.

Илья подошел сзади, Майя почувствовала касание его пальцев – у уха, шеи. А что будет, если я скажу, что у тебя появился молодой соперник, милый? Майя едва подавила нервный смешок. Едва слышно щелкнул английский замок серьги, а ее щеки коснулись теплые твердые губы.

Это будет глупость и хулиганство, не соответствующие ее возрасту. А еще эти слова сделают неприятно всем – ее мужу, этому милому мальчику, да и ей самой. А вот что надо сделать – это придумать. Придумать, как…

Майя погладила гладкую худую щеку.

– Спасибо. Пойдем.

…придумать, как ей себя вести с этим мальчиком – так, чтобы все сгладить, не задеть его чувства и, главное, чтобы никто не догадался. Об этом она думала весь ужин – улыбаясь, произнося приличествующие случаю слова, отпивая из бокала и поднося к губам вилку.

Поздним вечером, лежа в постели, муж долго гладил ее по голове, перебирая волосы и зарываясь в них пальцами. И молчал. Фиалково, лилово, почти фиолетово.

А Майя лежала на его плече и думала о том, что когда столько лет прожито вместе, то можно даже ничего не сказать – но молчание поменяет свой цвет. Она уснула на его плече, положив руку Илье на грудь.

* * *

Андре Пожидаев. Хотя по паспорту, Таня была уверена, Андрей. Но Андрей неинтересно.

– У меня французские корни, – сказал мэтр киномузыки.

Впрочем, по мнению Тани, мэтром он если и был, то только в своих собственных глазах. Ну, еще свиты. И фильмы, к которым он писал музыку, хоть и были кассовыми, но одноразовыми. Пересматривать их не хотелось. Зато мэтр. И ведет себя соответственно. Интервью переносили три раза из-за сильной занятости композитора. Вернее, в первый раз из-за занятости, во второй из-за важной встречи, в третий – мастеру занедужилось. Поэтому на встречу Таня прибыла уже с большим предубеждением. Ехала она с Толиком (звукооператором) на его машине и морально готовилась к тому, что интервью будет непростым. Если уже такое начало. И самое главное, Тане было с чем сравнивать. Вернее, с кем. С Ильей. Его график работы был плотный и расписан на год вперед. Но он никогда, НИКОГДА не позволял себе подобного поведения. У Ильи всегда все было четко. Это не только самодисциплина, это еще и уважение к другой стороне.

Таня очень надеялась, что четвертая попытка встречи с Андре Пожидаевым окажется результативной. Мэтр отдыхал на даче и никак не мог приехать в Москву, поэтому они тащились к нему. За сто километров от столицы.

Дом мастера саундтреков находился за высоким забором. Внутри оказалась настоящая усадьба с колоннами и гипсовыми львами около лестницы. Куда деваться! Сам композитор с французскими корнями встретил гостей в домашнем. То ли в пижаме, то ли… Таня не поняла, в чем именно, зато это было атласным, и весь принт ткани состоял из логотипов одной очень люксовой фирмы. Таня же была в джинсах, кожаных ботинках и ярком бирюзовом джемпере. Волосы убраны в привычный высокий хвост. Андре оказался довольно молод, лет тридцать пять. Он с интересом посмотрел на Таню и лениво скользнул взглядом по Толику.

Потом провел всех на стеклянную веранду.