Дьявольская альтернатива - Фредерик Форсайт

– Разумеется, – ответил Трейдинг. – Могу я спросить, кто будет представителем?

– Одну секунду, – сказал Ларсен, и линия замолчала.

На «Фрее» Ларсен повернулся к Дрейку и спросил:

– Итак, господин Свобода, если не вы сами, то кого же вы посылаете?

Дрейк чуть заметно улыбнулся.

– Вас, – сказал он. – Вы будете представлять меня. Лучше вас мне никого не найти, кто сумел бы убедить их, что я не шучу ни в отношении судна, ни груза, ни команды. А также довести до их сведения, что мое терпение на пределе.

Телефон в руке премьера Трейдинга ожил.

– Меня проинформировали, что этим представителем буду я сам, – сказал Ларсен, после чего линия окончательно отключилась.

Ян Трейдинг посмотрел на часы.

– Час сорок пять, – пробормотал он. – Осталось семьдесят пять минут. Свяжитесь с Конрадом Фоссом, приготовьте вертолет – он должен взлететь с точки, которая расположена максимально близко отсюда. Так, и мне необходима прямая связь с миссис Карпентер в Лондоне.

Он едва успел отдать эти распоряжения, как его личный секретарь известил, что с ним хочет поговорить по телефону Гарри Веннерстрем. Старый миллионер еще вечером приобрел радиоприемник, который установил в своих апартаментах на верхнем этаже «Хилтона» в Роттердаме и непрерывно гонял с тех пор на двадцатом канале.

– Вы отправляетесь на вертолете на «Аргайлл», – без предисловий сообщил он голландскому премьеру. – Я был бы вам весьма признателен, если бы вы взяли с собой госпожу Лизу Ларсен.

– Ну, я не знаю… – начал было Трейдинг.

– Имейте же жалость, – загремел швед в телефонную трубку, – террористы об этом никогда не узнают. А если все это закончится не так, как надо, это может быть последний раз, когда она его увидит.

– Доставьте ее сюда в пределах сорока минут, – велел Трейдинг. – Мы вылетаем в половине третьего.

Переговоры на двадцатом канале слышали все разведывательные станции и большая часть средств массовой информации. Между Роттердамом и девятью европейскими столицами вовсю зазвенели телефоны. Агентство национальной безопасности в Вашингтоне сразу же передало содержание разговора по телетайпу в Белый дом для президента Мэтьюза. Через газон в это время вприпрыжку от здания правительства к миссис Карпентер на Даунинг-стрит, 10 бежал помощник. Израильский посол в Бонне срочно связался с канцлером Бушем, настоятельно прося узнать у капитана Ларсена для премьер-министра Голена, кем были террористы – евреями или нет, – глава немецкого правительства обещал сделать это.

Газеты, радио- и телевизионные передачи по всей Европе заготовили соответствующие заголовки для выпусков новостей в 5 часов вечера, секретари пяти морских министерств устали отвечать на бесчисленные телефонные звонки, в которых их просили дать немедленную информацию о конференции, если она состоится.

Когда Ян Трейдинг положил на рычаг телефонную трубку, переговорив с Тором Ларсеном, реактивный авиалайнер с Адамом Монро на борту, вылетевший из Москвы, коснулся бетонированной посадочной полосы номер один в лондонском аэропорту Хитроу.

Барри Ферндэйл показал пропуск сотрудника министерства иностранных дел и проехал прямо к трапу самолета, где усадил своего унылого московского коллегу на заднее сиденье автомобиля. Эта машина была лучше многих, какими приходилось пользоваться «фирме»: между водителем и пассажирами имелся экран, кроме того, там был телефон прямой связи с головной конторой.

Когда они вынырнули из туннеля, ведущего из аэропорта на шоссе «М4», Ферндэйл нарушил молчание.

– Тяжелый путь, старина. – Он имел в виду совсем не перелет на самолете.

– Ужасный, – огрызнулся Монро. – По-моему, «Соловей» провален. Во всяком случае, противник наверняка за ним следил. Сейчас его, наверно, уже взяли.

Ферндэйл вздохнул, изображая сочувствие.

– Чертовски не повезло, – заметил он. – Всегда так тяжело терять агента. Дьявольски расстраивает. Знаете, мне самому довелось потерять двух. Одному пришлось довольно неприятным образом умирать. Но такова наша профессия, Адам. Это – часть того, что Киплинг называл «большой игрой».

– Только это-то не игра, – сказал Монро, – и в КГБ «Соловью» будет не до шуток.

– Это уж точно. Простите, мне не стоило это говорить. – Ферндэйл замолчал, желая переменить тему, пока их машина вливалась в поток транспорта на «М4». – Но вы получили ответ на наши вопросы? Почему Рудин так патологически настроен против освобождения Мишкина и Лазарева?

– Ответ на вопрос миссис Карпентер, – мрачно произнес Монро, – да, он у меня есть.

– И каков же он?

– Она задала его, – заявил Монро, – она его и получит. Надеюсь, он ей понравится. Для того, чтобы его получить, пришлось пожертвовать жизнью человека.

– Это неразумно, Адам, старина, – поспешил Ферндэйл. – Вы не можете вот так навестить премьера. Даже «хозяину» и тому приходится договариваться о встрече заранее.

– Тогда попросите его добиться аудиенции, – сказал Монро, указывая жестом на телефон.

– Боюсь, что мне придется, – тихо пробормотал Ферндэйл.

Всегда тяжело наблюдать, как талантливый человек своими собственными руками рушит свою карьеру, но Монро, несомненно, дошел уже до предела, – да просто сорвался с цепи. Ферндэйл не собирался вставать у него на пути: «хозяин» велел ему оставаться на связи – именно это он и сделает.

Десять минут спустя миссис Джоан Карпентер внимательно вслушивалась в интонации голоса сэра Найджела Ирвина, звонившего ей по телефону спецсвязи.

– Дать ответ мне лично, сэр Найджел? – спросила она. – Вам не кажется, что это слегка необычно?

– Совершенно необычно, мэм. По правде говоря, это неслыханно. Боюсь, это означает, что у мистера Монро и службы отныне разные дороги. Мне едва ли удастся убедить его рассказать, в чем дело, если только не попросить кое-каких специалистов, которые бы смогли выудить у него информацию. Видите ли, он потерял агента, который, по всей видимости, стал его личным другом за последние несколько месяцев, и после всего он сорвался – или готов сорваться с цепи.

Джоан Карпентер подумала несколько мгновений, после чего сказала:

– Я страшно сожалею, что явилась причиной такого горя. Я бы хотела извиниться перед вашим господином Монро за то, о чем мне пришлось попросить его. Попросите водителя привезти его в мою резиденцию на Даунинг-стрит и сами немедленно отправляйтесь сюда.

Линия замолчала. Сэр Найджел Ирвин некоторое время еще держал трубку в руке. «Эта женщина не устает меня удивлять, – подумал он, – Ладно, Адам, ты хочешь почувствовать, что такое слава, – идет, сынок. Но это будет твоей последней выходкой: придется тебе искать другие пастбища. Мне не нужны примадонны в разведслужбе».

Пока он спускался к своему автомобилю, сэр Найджел отметил для себя, что каким бы интересным ни было это объяснение, теперь оно имеет, – или скоро будет иметь, – лишь академический интерес. Через семь часов майор Фэллон должен был прокрасться на борт «Фреи» со своими тремя бойцами и ликвидировать террористов. После этого Мишкин и Лазарев останутся там, где и были, еще пятнадцать лет.

В два часа дня, вновь вернувшись в капитанскую каюту, Дрейк наклонился вперед по направлению к Тору Ларсену и сказал:

– Вы, вероятно, гадаете, почему это я решил провести эту конференцию на «Аргайлле». Я знаю, что пока вы будете у них, вы сообщите им, кто мы такие и сколько нас. Чем мы вооружены и где расположены заряды. А теперь слушайте внимательно, потому что и это вам надо будет сообщить им, если вы хотите сохранить свою команду и корабль от мгновенного уничтожения.

Он говорил более тридцати минут. Тор Ларсен бесстрастно слушал, впитывая в себя слова и то, что они означали. Когда он закончил, норвежский капитан сказал:

– Я передам, господин Свобода. Не потому, что хочу спасти вашу шкуру, а из-за того, что вы не убьете мою команду и не уничтожите мой корабль.

В звуконепроницаемой каюте особенно резко зазвенел звонок внутренней связи. Дрейк ответил, после чего посмотрел через иллюминатор на видневшийся вдалеке полубак. К нему очень медленно и осторожно приближался со стороны моря посланный с «Аргайлла» вертолет «Уэссекс», на хвосту которого ясно можно было различить эмблемы Королевских ВВС.

Пять минут спустя прямо под невидимые глаза камер, отправлявших изображение по всему миру, где в сотнях и даже тысячах миль от этого места в подземных бункерах за этой процедурой напряженно наблюдали мужчины и женщины, из надпалубной постройки на открытый воздух вышел капитан Тор Ларсен, шкипер самого большого корабля, который когда-либо бороздил моря. Он настоял на том, что должен быть одет в черные форменные брюки и застегнутый на все пуговицы китель с четырьмя золотыми кольцами капитана дальнего плавания поверх белого свитера. На его голове была фуражка с эмблемой «Нордиа Лайн» – шлемом викингов. На нем была форма, которую он надел бы в предыдущий вечер для того, чтобы в первый раз в своей жизни приветствовать представителей всемирной прессы. Расправив и без того широкие плечи, он двинулся в долгое, одинокое путешествие по своему огромному кораблю к тому месту, где над палубой болталась на канате подвесная система, спущенная с вертолета, зависшего на расстоянии трети мили от него.