Тюремные дневники - Сергей Мавроди

Разводящий быстро возвращается, следует стандартная процедура обыска

(точнее, в сущности, нечто вроде беглого поверхностного осмотра:

'Выложите на стол содержимое сумки… Что у Вас в карманах?..' и т.д.), и он отводит меня назад в камеру. Под непрекращающийся пронзительный и противный вой сирены мы спускаемся вниз по лестнице.

(Сирена эта воет всегда, когда кого-то из заключенных ведут по лестнице. Сигнализируя другим разводящим, что 'лестница занята'.

Таким образом, заключенные из разных камер друг с другом здесь никогда не встречаются. Даже случайно, по пути к следователю или к адвокату. В других тюрьмах в этом смысле все просто, и внимания на это никто вообще не обращает. И туда, и обратно всех ведут толпой.

Здесь же все очень серьезно. Все бы хорошо, да уж больно громко и противно она здесь воет, сирена эта блядская. Причем, каким-то прямо-таки человеческим голосом. Вот как будто один и тот же краткий фрагмент записи из камер пыток бесконечно прокручивают. 'А-аа-а!

А-аа-а!.. А-аа-а!..') Перед дверью камеры разводящий негромко говорит мне (здесь все вертухаи разговаривают обычно предельно вежливо и только вполголоса): 'Сразу же собирайтесь в баню'. О! Вот это замечательно! Баня - это всегда хорошо. Захожу в камеру, и первое, что мне сразу же бросается в глаза - это двое новеньких.

Небольшой, плотный и довольно уже пожилой профессорского вида мужчина, с окладистой седой бородой, приветливо улыбается мне и протягивает руку: 'Здравствуйте, Сергей Пантелеевич! Позвольте представиться: Павел Владимирович'. Я пожимаю протянутую руку и кисло улыбаюсь в ответ. (Что это еще за китайщина! 'Позвольте представиться…'! Не нравится мне вся эта изысканно-утонченно-гипертрофированно-рафинированная супервежливость и сверхвоспитанность. Слишком обременительно для каждодневного общения в суровых реалиях тюремной камеры. Быстро утомляет и начинает раздражать.) С верхней шконки неторопливо слезает и тоже протягивает мне руку крупный, чуть грузноватый интеллигентного вида парень, лет тридцати пяти. У него небольшая курчавая бородка аспиранта или младшего научного сотрудника (для полноты картины не хватает лишь очков). Представляется: 'Сергей!' Ну вот! Этого только не хватало! Еще один Сергей. Да и вообще вся эта публика меня совсем не радует. Явные интеллигенты. А значит бесконечные понты, амбиции и

'умные разговоры'. Которые мне на хуй не нужны! Мне и своего ума хватает. Причем с избытком. Из-за него-то, блядь, я здесь и сижу! И нахожусь в данный момент не дома, на диване, с женой под боком, как все нормальные люди, а хуй знает где. В камере 305 спецСИЗО? 99/1.

Это же и в страшном сне не приснится! В общем, прав был Грибоедов. В пизду этот ум! Во всех его проявлениях. Даже в виде безобидных внутрикамерных разговоров. Одни от него только горе и беспокойство, от этого ума. Короче, 'карету мне, карету!' Прочь отсюда! В другую тюрьму или хотя бы в другую камеру. Где контингент попроще. (Хотя, впрочем, нет, лучше уж не надо. Сейчас, увы, не девятнадцатый век. В карете сегодня отсюда можно, разве что, на Серпы заехать. В карете скорой помощи. Или к Ганнушкину в гости.) Да и вообще. Что толку разговаривать с неудачниками? Если ты такой умный, то чего здесь делаешь? А?.. Короче, не люблю я всех этих тюремных интеллектуалов.

'Доцентов с кандидатами'. Ну их на фиг! А предпочитаю им обычных рядовых уголовников. 'Синих', как здесь говорят. Убийц и бандитов. С ними все просто. Если тебе приносят колбасу, а им нет, то все понимают, что взамен ты вправе рассчитывать на определенные льготы.

Камеру убирать тебе, к примеру, не придется, телевизор выключать будут, если увидят, что он тебе мешает, и пр. Ну, в общем, тактично люди будут стараться себя вести. Несмотря на отсутствие университетского образования. Все правильно. Ты им - колбасу, а они тебе взамен - некоторые элементарные удобства. Просто и справедливо.

С интеллигентной же публикой все, напротив, очень сложно и запутанно. Тут как-то так всегда получается, что колбаса - колбасой, а телевизор - телевизором. И не скажешь ведь ничего! 'Мы же интеллигентные люди!' В результате и с уборкой все как-то непонятно, и телевизор в камере оказывается включен практически круглосуточно.

Все время находится какая-то 'очень любопытная передача'. Пиздец, короче! Поразительно бестактное и эгоистичное, в сущности, поведение, несмотря на все эти 'извините' и 'позвольте'. На это я здесь тоже уже достаточно насмотрелся. Ладно, может, еще и обойдется. Хотя, чувствуется уже, вряд ли. 'Позвольте представиться…'! Твою мать! И еще второй, молодой этот, с хвос… с бородкой. Кандидат-аспирант этот хренов. Не камера, блядь, а какая-то университетская научная кафедра! Специально их, что ли, для меня подобрали? А чего, впрочем, удивляться-то? Конечно, специально.

Решили, наверное, что мне так лучше. Комфортнее. Чего мне, в самом деле, с маньяками и уголовникам сидеть? А тут все же интеллигентные и культурные люди. Общность, блядь, интересов! Тьфу, черт! Короче, надо срочно заказывать себе бируши. Как я у Толи видел. Вставил себе в уши - и порядок. Адью, господа! Au revoir! Приятных философских бесед! Колбасу мне не жалко, а что касается уборок - уберемся, если надо. В конце концов, ничего страшного. Подумаешь! С этими невеселыми мыслями я и отправляюсь в баню. Вдвоем с Максимом

Борисовичем. Новеньких, оказывается, сегодня уже водили, так что второй раз бдительные охранники вести их наотрез отказались. Тем лучше! В душевой просторнее будет. Меньше народу - больше кислороду!

Стоя уже под душем, я начинаю осторожно расспрашивать его о новичках. Про пожилого он и сам пока еще ничего толком не знает (его только перевели), а молодой - биолог, с университетским образованием. 'Биолог', блядь! 'С университетским образованием'! Так я и знал! Это, что называется, в самую точку попал! В яблочко угодил. Как в воду, в общем, глядел. Ну-ну! С образованием угадали.

Посмотрим теперь, что с телевизором и уборкой будет. Через полчаса возвращаемся в камеру. Телевизор, естественно, уже включен.

'Товарищи ученые', раскрыв рот, зачарованно смотрят какой-то очередной убогий и дебильный сериал. Пиздец, короче! Зомби! Я сразу же лезу на шконарь, вежливо, но твердо прошу убавить звук и, сославшись на усталость, заваливаюсь спать. Разговаривать сегодня у меня нет ни малейшей охоты. Наговоримся еще. Время будет. Да и спать действительно хочется. Последние дни у меня какие-то тяжелые выдались, нервные. Надо отоспаться. Я закрываю глаза и под негромкое бормотание телевизора благополучно засыпаю. Слава богу, практически мгновенно. Ладно, посмотрим, что дальше будет.

1 июля, вторник