Истории, рассказанные у камина (сборник) - Артур Дойл

«Джеймсу Бланду, начальнику центрального вокзала Лондон энд Вест-коаст, Ливерпуль. Экстренный прошел без опоздания в 4:52. Даузер. Сент-Хеленс».

Эту телеграмму получили в 6:40. В 6:50 пришло сообщение из Манчестера:

«Экстренный, о котором вы извещали, все еще не прибыл».

А потом, через десять минут, еще более непонятное:

«Предполагаю ошибку в указании времени движения экстренного. Только что прибыл местный из Сент-Хеленс, который должен был следовать за ним. Экстренного никто не видел. Пожалуйста, телеграфируйте, что предпринять. Манчестер».

Дело принимало самый удивительный оборот, хотя последняя телеграмма в некоторой степени успокоила железнодорожное начальство в Ливерпуле. Если бы экстренный попал в аварию, местный поезд не мог бы пройти по той же линии, ничего не заметив. Но что еще можно предположить? Куда исчез спецрейс? Возможно, его зачем-то отвели на боковую ветку, чтобы пропустить более медленный поезд? Такое объяснение стало бы возможным, если бы произошла какая-то незначительная поломка. На все станции между Сент-Хеленс и Манчестером были посланы телеграммы с запросом, и начальник вокзала вместе с диспетчером напряженно замерли у аппарата в ожидании серии ответов, которые позволили бы им точно сказать, что же произошло с пропавшим поездом. Ответы приходили в том порядке, в котором рассылались запросы, то есть начиная от ближайшей к Сент-Хеленс станции и дальше в сторону Манчестера.

«Экстренный прошел в 5:00. Коллинс-Грин».

«Экстренный прошел в 5:06. Эрлстаун».

«Экстренный прошел в 5:10. Ньютон».

«Экстренный прошел в 5:20. Кеньон-Джанкшн».

«Никакого экстренного не проходило. Бартон-Мосс».

Начальник вокзала и диспетчер изумленно переглянулись.

– За тридцать лет работы такое случилось впервые, – произнес мистер Бланд.

– Поразительно и совершенно необъяснимо, сэр. Экстренный сбился с маршрута между Кеньон-Джанкшн и Бартон-Мосс.

– И, если мне не изменяет память, на этом перегоне запасных путей нет. Значит, экстренный сошел с рельсов.

– Но как мог парламентский[28] в 4:50 пройти по тем же рельсам и ничего не заметить?

– Другого объяснения нет, мистер Гуд. Выходит, как-то не заметил. Может, местный видел что-нибудь, что может пролить свет на это дело. Пошлем еще один запрос в Манчестер и указание в Кеньон-Джанкшн, пусть немедленно осмотрят линию до самого Бартон-Мосса.

Ответ из Манчестера пришел через несколько минут.

«Новостей о пропавшем спецрейсе нет. Машинист и проводник уверены, что никакой аварии между Кеньон-Джанкшн и Бартон-Мосс не было. На линии все чисто, никаких признаков чего-либо необычного. Манчестер».

– Увольнять надо таких машинистов и проводников, – мрачно заметил мистер Бланд. – Произошла авария, а они ничего не заметили. Экстренный просто сошел с рельсов, не повредив их… Хотя, как это могло произойти – выше моего разумения. Но другого объяснения я не вижу, и сейчас мы получим телеграмму из Кеньона или Бартон-Мосс о том, что они нашли поезд под насыпью.

Однако предсказанию мистера Бланда не суждено было сбыться. Прошло полчаса, и из Кеньон-Джанкшн от станционного смотрителя пришло следующее сообщение:

«Никаких следов пропавшего спецрейса. Он совершенно точно прошел здесь, но в Бартон-Мосс не прибыл. Мы отсоединили локомотив от товарного, и я лично проехал весь перегон, но все чисто. Следов крушения нет».

От недоумения мистер Бланд готов был рвать на себе волосы.

– Это просто безумие какое-то, Гуд! – кричал он. – Как может в Англии посреди белого дня раствориться в воздухе поезд? Бред! Локомотив, тендер{352}, два вагона, прицеп, пять живых душ… И все это исчезло на прямом участке пути! Если в течение часа не получим ничего определенного, я возьму инспектора Коллинза и сам поеду.

Но некоторая определенность наконец наступила. Пришла она в форме очередной телеграммы из Кеньон-Джанкшн:

«С прискорбием сообщаю, что труп Джона Слейтера, машиниста экстренного поезда, только что обнаружен среди кустов у стрелки в двух с четвертью милях от Джанкшн. Выпал из поезда, скатился по насыпи и отлетел в кусты. Причиной смерти, похоже, стали травмы головы, полученные при падении. Место тщательно осмотрено. Следов пропавшего поезда не обнаружено».

Как уже сказано, страну в это время раздирал политический кризис, и внимание публики было приковано к важным и сенсационным событиям, происходящим в Париже, где грандиозный скандал угрожал развалить парламент и погубить репутации многих известных людей Франции. Газеты писали только об этих событиях, и необъяснимое исчезновение экстренного поезда привлекло намного меньше внимания, чем если бы это случилось в более спокойное время. Поразительные обстоятельства этого происшествия приуменьшили его значимость, потому что в редакциях отказывались верить сообщаемым им фактам. Немало лондонских ежедневных газет посчитали это дело чьей-то хитроумной шуткой, пока коронерское дознание по делу смерти несчастного машиниста (дознание, которое не выявило ничего существенного) наконец не убедило их, что произошла настоящая трагедия.

Мистер Бланд в сопровождении инспектора Коллинза, главного следователя, состоящего на службе компании, отправился в тот же вечер в Кеньон-Джанкшн, и их проверка продлилась до вечера следующего дня, но не принесла ровным счетом никаких результатов. Не только не нашли никаких следов пропавшего поезда, но даже не удалось выдвинуть какой-либо версии, объяснявшей бы факты. В то же время официальный доклад инспектора Коллинса (который я сейчас держу перед собой) показал, что возможных вариантов существовало больше, чем можно было бы ожидать.

«Участок железной дороги между этими двумя пунктами, – говорилось в нем, – окружен многочисленными чугуноплавильными заводами и шахтами. Некоторые из них функционируют, некоторые давно закрыты. Из них не меньше двенадцати имеют отдельные узкоколейные ветки, по которым самоходные грузовые тележки могут подъезжать к основной линии. Их в расчет, разумеется, можно не брать. Однако кроме этого по меньшей мере семь имеют или имели стандартные подъездные пути, которые соединены с основной линией, чтобы предприятия могли транспортировать свою продукцию непосредственно к местам потребления. Все эти линии в длину не превышают нескольких миль. Из семи четыре ведут к заброшенным угольным выработкам или к неработающим шахтам. Это «Красная рукавица», «Герой», «Трясина отчаяния» и «Отрадная». Последняя десять лет назад считалась одним из крупнейших угледобывающих предприятий Ланкашира. Эти четыре линии можно не рассматривать, потому что во избежание возможных несчастных случаев рельсы, примыкавшие к основной железнодорожной линии, были разобраны и непосредственной связи не осталось. Существуют еще три ответвления, которые ведут: