Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он осознавал себя внутри обычных людей, потом Перволюдей, потом Инсектов и Аморфов, также протягивающих ему руку помощи, и собирал, собирал, собирал себя по крупицам, впитывая информацию, поддержку, знания, любовь и доброжелательность тех, кто дал ему жизнь, и, наконец, восстановил полностью канал, соединяющий его с родом Горшиных, дающий ему возможность восстать, как Феникс из пепла…
Все закончилось вспышкой жемчужного света.
Он пришел в себя.
Его волокли за ноги двое парней в фиолетовых костюмах, зашли в просторный эллинг с корпусами яхт, швырнули на бетонный пол. Еще пара богатырей опустила рядом тело Тони. Несколько мгновений он смотрел на нее, пытаясь уловить стук сердца и увидеть сияние ауры, но не увидел. Девушка была мертва.
В груди родилось рычание.
Слуги Рыжайса, деловито выполнявшие приказ хозяина, с удивлением оглянулись. Один догадался вытащить пистолет-пулемет, но воспользоваться им не успел. Возникший в тишине эллинга вихрь вдруг подхватил гигантов одного за другим и с размаху расплющил о борта яхт и бетонные плиты пола.
Вихрь стих так же неожиданно, как и появился.
Тарас уронил руки, глядя на тела бандитов с отсутствующим выражением лица, опомнился и подбежал к телу Тони. Опустился на колени. Сказал глухо, одними губами:
– Прости…
Попытался восстановить работу сердца Тони, зная, что это бесполезно, но все же с минуту боролся со смертью, с пространством и временем, с самим собой. Сил не хватило. Тоня не ожила…
Душа напоминала выжженную пустыню, обдуваемую ветром тоски и одиночества. А перед внутренним взором стояла она, смущенная и счастливая, и загораживалась ладонью, еще не зная судьбы…
Он плакал без слез, не замечая этого, и в душе со слезами тихо-тихо умирал образ любимой, умирала ее улыбка, умирали глаза, обещавшие неземное светлое счастье… Она хотела немногого: найти место, где нет ни тревог, ни страха, ни печали, где никто ни с кем не воюет и где все счастливы.
Ай брусничный цвет, алый да рассвет,Али есть то место, али его нет…Он застонал, раскачиваясь из стороны в сторону, запел тихонько: сла-а-а-а-во-о-о-о… Затем вытер ладонью кровь с прокушенной губы и поднял Тоню с пола. Понес к выходу из эллинга.
Испуганный механик, завернувший в гулкое помещение, отступил в сторону, пропуская его, с оторопью глянул на неподвижные тела на полу эллинга, на валявшееся оружие и побежал к телефону.
Тарас вышел на причал, огляделся, не понимая, как он здесь оказался, увидел спущенный на воду катер, на борту которого возился еще один механик клуба в оранжевом жилете, и подошел к нему:
– Прими…
Механик оглянулся, вытаращил глаза.
– Ты чего, парень? Это катер директора… – Он встретил белый мертвый взгляд Горшина, вздрогнул и замолк.
– Прими!
Парень засуетился, помог Тарасу усадить Тоню на сиденье за блистером катера.
– Что с ней? Перебрала? – Он подмигнул с кривой улыбкой, щелкнул себя по горлу.
– Побудь здесь. – Тарас взобрался на причал. – Никуда не уходи!
Механик хотел было возмутиться, но вдруг кивнул и неожиданно для себя промямлил:
– Ладно, подожду…
Тарас вернулся в эллинг, обыскал телохранителей Рыжайса, нашел «болевик», сунул во внутренний карман пиджака и направился к главному зданию яхт-клуба.
Его дважды пытались остановить: на входе в здание и на входе в ресторан. Он почти не обратил на это внимание – продефилировал мимо охранников, будто их не существовало, оставляя позади шоковую растерянность и тишину. Вошел в зал ресторана всего с десятком столиков и остановился, увидев коляску президента «Купола», стоявшую у одного из столов, за которым сидели Ельшин, незнакомый чернобородый мужчина, очевидно, директор яхт-клуба, и красивая смуглолицая девушка. Вокруг сфинксами высились богатыри-телохранители Эдмонда Анатольевича, не сразу отреагировавшие на появление гостя. Лишь Ельшин проявил достойную для человека его положения реакцию. Он встал и бочком скользнул в проход на кухню. Впрочем, замначальника Управления «Т» ФСБ Тараса в настоящий момент не интересовал.
– Ну надо же! – хмыкнул Эдмонд Анатольевич, окинув фигуру Горшина хмельным взглядом, еще не понимая ситуации. – Жив, курилка. Неужели я тебя недооценил?
– Нелюдь! – сказал Тарас так, что в зале лопнула хрустальная люстра.
– Убейте его! – каркнул президент «Купола», меняясь в лице.
Телохранители схватились за оружие, но поздно, поздно и очень медленно. Они не владели своим временем и не умели изменять реальность.
Тарас мог.
Он выстрелил из «болевика» четырежды, прежде чем парни в фиолетовой униформе добрались до курков пистолетов-пулеметов, и зал заполнили истошные вопли, заставившие оглядываться на яхт-клуб даже пешеходов на набережной.
– Ты не сможешь меня… – начал Рыжайс, меча глазами молнии.
– Смогу! – одними губами произнес Тарас, разряжая в него «болевик», затем медленно, страшно, с непреодолимой силой выговорил: – Навь зовет тебя, нелюдь! Умри!
Глаза Эдмонда Анатольевича полезли на лоб. Он побелел, привстал, словно собираясь освободиться от коляски, но рухнул обратно, выгнулся и завыл от боли, как только что выли его слуги. Затем снова встал – на ноги, хотя до этого не ходил! – посмотрел на Тараса черным взглядом.
– Ты опередил меня, Незавершенный. – Это уже заговорил не президент «Купола», а тот, кто жил в нем долгое время, – Конкере. – Но я вернусь! И тогда тебя не спасет даже инфарх…
Рыжайс вздрогнул, глаза его стали пустыми и мертвыми, он схватился руками за воздух, словно пытаясь удержать кого-то, и упал в коляску безвольной массой. Через мгновение он был мертв. Лишь в воздухе некоторое время мистически металось эхо его слов:
– Я вернусь-вернусь-вернусь-нусь-нусь…
Тарас бросил «болевик» на пол, повернулся и вышел.
Механик в оранжевой безрукавке ждал его на причале, вертя головой и приплясывая от нетерпения.
– Кто там кричал? – жадно спросил он. – Аж жутко стало!
– Дьявол, – коротко ответил Тарас.
Отвязав катер, он прыгнул в него, завел двигатель, не обращая внимания на крики механика, и вывел катер на простор Живописной бухты, в начинающийся ливень…
На следующий день, похоронив Тоню, он позвонил Завьялову и сказал, что принимает его предложение…
Через полгода в стране появилось «Чистилище».
Москва – Чисмена, июль 2001
Смерш-2
Суд и казнь
Прокурор муниципального округа Бескудниково Вадим Сергеевич Бурлаков поздно вечером возвращался домой на служебной машине в сопровождении телохранителя, бывшего боксера-тяжеловеса. О делах он сразу забыл, думал о теще, о загулявшей по молодости лет жене, с которой вел войну. И лицо его, и без того кислое, обрюзгшее, мрачное, стало еще мрачней.
– Притормози, – бросил он шоферу, когда «Волга» пересекала мост через Москву-реку, вылез из кабины, вразвалку подошел к перилам и долго смотрел вниз, как в пропасть. А когда решил вернуться – телохранитель терпеливо маялся неподалеку, – проходившая мимо парочка влюбленных
