Серая эльфийка (Эльфийка Серого) - Владимир Кучеренко

— Ну, наконец-то! — запричитала мать, обращаясь, как я поняла ко мне: — А то уж думала, внуков не дождусь. Такой привередливый, всё искал девушку-мечту. И та ему не такая, и эта не подходит, у третьей вообще «мозгов нет».

— Надеюсь, нашёл то, что искал, — скромно потупив взор, ответила я.

— Ой, Петровна, не смущай молодых, — остановил её будущий свекор. И сам тоже изучающе оглядел выбор сына.

— А это — её дядя Василий Игоревич, — представил Вотар гнома.

— Можно, просто, Василий, — сказал Базирог.

— Очень приятно, Алексей Алексеевич, можно Лёша, — протянул ему руку глава семьи.

— Катя, — назвала своё имя хозяйка дома.

— А эту «ушастую» вы знаете — ваша дочь Светлана, — не удержался Серый от колкости в адрес «сестрёнки».

— Мам, чё он дразнится? — фальшиво надула губки Цветаниэль.

Отец шутливо погрозил Сергею пальцем: — Смотри, в угол поставлю. Стыдно будет перед гостями.

Голубоглазая тут же показала «брату» язык.

— Ой, а у нас и не прибрано ещё, — виновато всплеснула руками Екатерина Петровна: — И угостить вас пока нечем. Только тесто замесила. Вы уж не обижайтесь.

— Ничего, мы не с пустыми руками пожаловали, — успокоил мать Вотар.

— Да, и пирожки поможем налепить, и прибраться, — начала я строить из себя идеальную невестку.

— А откуда ты, дочка, знаешь, что пирожки собираюсь делать? — удивилась мать.

Упс, это ж я её мысли прочла.

— Ну, нетрудно было догадаться — Сережка так расхваливал, как вы их бесподобно готовите. Особенно с картошечкой и луком, — вывернулась я.

Женщина растаяла от комплимента в адрес своей стряпни. Да ещё из уст сыновней избранницы.

— А какой Теона борщ научилась варить — почти такой же вкусный как твой! — похвалил нас обеих Вотар. А мне в «личку» добавил: «Не могу же я маме сказать, что ты обошла её в этом плане».

Разделись. Отогрелись. Прибрали. Помогли.

Ужинать собрались в зале. По этому поводу разложили большой стол, накрыли его новой скатертью, украсили середину горшочком с цветущей фиалкой. Даже достали из серванта красивую посуду, хранящуюся за стеклом со дня свадьбы родителей.

Фраза Екатерины Петровны «нечем угостить» означала, что на столе присутствовали только: четыре вида салатов, две разновидности гарниров, куча купорки, сыр, компот, вино, сок, вареники, грибы, плов, печёные овощи и, помимо пирожков, огромное количество сдобы. Так что скоро мы из голодных и утомлённых превратились в сытых и довольных. Но поскольку семейный ужин предполагал не только поглощение пищи, то вставать из-за стола никто не собирался. Теперь уже неспешное поедание блюд сочеталось с милой беседой, которая показалась мне особой разновидностью допроса. Потому что родителей интересовала преимущественно моя персона.

— Теона, ты учишься или работаешь где? — прожевав большой кусок кого-то, поинтересовался отец.

— Работаю стриптизёршей в ночном клубе. У меня номер с саблями, — не задумываясь, ответила я. Потом заметила застывшие взгляды пращуров Серого и добавила: — Шучу!

— В бывшем доме пионеров детей казачьим танцам обучает, — дополнил Вотар, исправляя ситуацию.

Родители облегчённо вздохнули.

— Теоночка, дочка, а что ж ты такая бледненькая? — переживала мама, в мыслях размышляя: «не анемия ли у меня первого триместра беременности?» — Городская жизнь замучила? Не тошнит с дороги?

— Ой, и не говорите, сплошная суета. То ли дело здесь: красота, тишина, воздух такой, аж дышать хочется, — согласилась я и захрустела малосольным огурцом.

«Ты что делаешь? Это уже шестой! Ешь что-нибудь другое!» — послал мне странную фразу Сергей.

— «А ты что специально считаешь?»

— «Не только я один! Мама с папой тоже!»

— «А почему мне нельзя есть много огурцов? Разве они в вашем мире являются дорогим деликатесом? Гном вон тоже их уплетает. Да ещё похлеще меня. И грибы почти все сожрал».

— «Ему можно, а тебе — нет» — просто и доходчиво объяснил Вотар.

— «Не поняла. Чем это я заслужила такую „честь“?»

— «Потому, что могут подумать, что ты беременна».

— «Так уже».

— «Что „уже“?!!» — мгновенно покрылся испариной Серый и посмотрел на меня огромными глазами. Не знала, что они у него так могут увеличиваться.

— «Уже так думают», — уточнила я.

— «Ты что их мысли читаешь?!»

— «Чуть-чуть».

— «Прекрати».

— «Ну ты же свои заблокировал. Кстати, это „сестрица“ тебя научила?»

— «Да. Ты же меня только обещаниями кормила».

— «Не спешила, потому что хочу знать, что у тебя на уме».

— «В зеркало посмотрись».

«Зачем?» — не поняла я.

— «Увидишь того, о ком все мои мысли», — пояснил Серый.

— «Ой, ты такой милый. Ладно, ещё немного просканирую их и закончу».

— «Нет, сейчас же перестань!»

— «Фу, уже не милый. Теперь не скажу, о чём они ещё думали».

— «Извини, солнышко».

— «Ещё раз так назовёшь — получишь в… Нет, ничего не получишь ночью!»

— «Ой, опять забыл. Прости, киска, рыбка, зайка, кто угодно, но не солнышко. Так о что же ещё удалось прочесть в головах родителей?»

— «Мама желает спросить, но в тоже время стесняется: вместе нам с тобой стелить или раздельно. А отец хочет курить, но не решается при мне показать свою дурную привычку».

— «Да. Он много раз бросал. Но что-то никак не добросит».

— Светка, я не пойму, ты, что волосы покрасила? — разглядел Алексей Алексеевич пепельные пряди на голове Цветаниэль.

— Это мода сейчас такая. Скажи же Теона? — толкнула светлая меня локтём.

— Самый «писк», — подтвердила я. — «Серебряные локоны» называются.

— А мне кажется, такой цвет старит молодых девушек. Выглядит, словно седина, — сказала мама.

— Эх, всыпать бы тебе ремня, но при гостях не могу. Да и стыдно лупить. Вон уже невеста какая.

— А они отвернутся, — растянул рот в улыбке Вотар.

— Тогда и Серого выпори. За то, что не доглядел за младшей сестрой, — не осталась в долгу магичка.

— А давайте, раз все уже поужинали, посмотрим фотографии? — предложила мама.

— Точно, — поддержала я свекровью идею, — хочу посмотреть, каким Сережка был в детстве.

— Да он и сейчас ещё дитё, — усмехнулась «сестра».

Мама Катя принесла тяжёлый альбом и села на диван. Мы со светлой плюхнулись рядом. Вотар тоже составил нам компанию, обнял меня сзади, стал приятно поглаживать пальцами между лопаток и, вызывая «мурашки», задышал в шею.

Папа Лёша похвастался Базирогу, что изобрёл новую зернодробилку. Тем самым, попав в самое слабое место гнома. С радостью оба отправились в сарай: один удовлетворять своё любопытство, другой, чтобы, наконец, выкурить сигарету.