Миры Филипа Фармера. Т. 1. Создатель вселенных. Врата творения - Филип Фармер

— Не знаю, как остальные, — сказал Тармас, — но я слишком истощен, чтобы идти на поиски этих проклятых дураков.

— И все же нам придется идти, — ответила Вала. — Возможно, им повезло, и они теперь наедаются от пуза. Вряд ли наши братья станут делиться с нами.

Тармас выругался, но все-таки отказался от участия в поисках.

— Если им повезло, — проворчал он, — я все равно узнаю об этом по их лицам. Им ничего не удастся скрыть от меня. И тогда я убью их за эгоизм и жадность.

— Если бы тебе повезло, ты поступил бы точно так же, — сказал Вольф. — И я не понимаю, почему вы все так раскричались. Мы же не знаем, что с ними произошло на самом деле. В конце концов, это только предположение Валы. Пока нет доказательств, одних обвинений недостаточно.

Властители поворчали, поругались, но вскоре усталость и истощение взяли свое, и люди заснули тяжелым сном. Роберт тоже заснул, но что-то разбудило его посреди ночи. Ему показалось, что он услышал в отдалении чей-то крик. Вольф сел и осмотрелся. Все его спутники, кроме Паламаброна и Эньена, спали у костра.

Вала тоже проснулась и приподняла голову:

— Ты что-то услышал, брат? Или это урчание наших желудков?

— Крик раздался в верховьях реки, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Думаю, мне надо пойти и посмотреть.

— Я с тобой, — воскликнула она. — Мне больше не заснуть. Мысль о том, что они, возможно, пируют там без нас, приводит меня в ярость и лишает сна.

— Прыгуны слишком малы для большого пира, — сказал он.

— Ты думаешь… — тихо прошептала Вала.

— Не знаю. Ты уже описала один из возможных вариантов. И по мере того как мы слабеем от голода, такая ситуация становится все более правдоподобной.

Он взял дубинку, и они пошли вдоль берега реки. Глаза без труда различали тропу: лунная ночь была похожа на сумерки. И хотя стены каньона сгущали их, света вполне хватало, чтобы уверенно продвигаться вперед.

Они увидели Паламаброна еще до того, как он их заметил. Его голова на миг показалась над валуном около стены каньона. Профиль хищного лица мелькнул и тут же исчез. Они начали подкрадываться, прижимаясь к скале. Ветер донес до них звуки, похожие на стук камней.

— Он пытается развести огонь, — шепнула Вала.

Вольф не ответил. Он представил себе причину, которая заставила Паламаброна разводить огонь, и ему стало дурно. Роберт подполз к огромному камню, за которым находился Паламаброн. На миг его захлестнуло отвращение. Он не хотел видеть того, что сулило ему воображение.

Паламаброн сидел к ним спиной. Он склонился над кучей хвороста и колотил куском кремня о большой тяжелый камень.

Вольф с облегчением вздохнул. Тело, лежавшее рядом с Паламаброном, оказалось убитым прыгуном.

Но где Эньен?

Приподняв дубинку, Вольф тихо зашел за спину Паламаброна и громко произнес:

— Ну что, брат, попался?

Властитель вскрикнул и нырнул головой в кучу хвороста. Сделав кувырок, он вскочил на ноги и повернулся к ним лицом. В его руке Роберт увидел грубый кремневый нож.

— Это мое! — закричал Паламаброн. — Я убил зверя без вашей помощи и хочу съесть его один. Он мой! Я умру, если не съем хотя бы кусочка мяса.

— Но мы все в таком состоянии, — ответил Роберт. — А где твой кузен?

Паламаброн сплюнул и закричал:

— Эньен скотина, а не мой кузен! Откуда мне знать, куда он подевался? Почему я должен об этом волноваться?

— Ты ушел вместе с ним, — напомнил Вольф.

— Я не знаю, где он. Во время охоты мы разошлись в разные стороны.

— Нам показалось, что мы слышали крик, — сказала Вала.

— А это прыгун кричал, — торопливо произнес Паламаброн. — Да-да, прыгун. Я ведь убил его совсем недавно. Он попался мне спящим… и когда я ударил его, зверь закричал и умер.

— Странно, — с сомнением сказал Роберт.

Не спуская глаз с Паламаброна, он медленно отошел на безопасное расстояние и направился вдоль берега реки. Не пройдя и сотни ярдов, Вольф заметил руку, торчащую из-за валуна. Он обошел обломок скалы и увидел Эньена. Тот лежал с размозженным черепом, а рядом валялся окровавленный заостренный камень, которым его убили.

Роберт вернулся к тому месту, где они обнаружили Паламаброна. Вала по-прежнему стояла у валуна, но брат и кенготемпус исчезли.

— Почему ты его не задержала? — спросил Вольф.

Она пожала плечами и улыбнулась:

— Я только женщина. Не требуй от меня слишком многого.

— Ты бы запросто справилась с ним, — сказал он. — Я думаю, ты захотела насладиться погоней. Но вынужден тебя огорчить — охоты на Паламаброна не будет. У нас не осталось сил осматривать здесь каждую щель. А после сытной пищи он убежит от любого из нас.

— Ну и ладно, — ответила она. — А что ты предлагаешь делать нам?

— Идти дальше и надеяться на лучшее.

— И подыхать от голода? — вскричала она. Потом указала на глыбу, за которой лежало тело Эньена: — Там хватит еды для каждого из нас.

У Вольфа даже не нашлось слов, чтобы ответить. Ему не хотелось думать об этом, но обстоятельства требовали принятия радикального решения. Вала была права. Как бы ему ни претила мысль о такой еде, без нее им не выжить. В некотором смысле Паламаброн оказал им любезность. Совершив убийство, он взял всю вину на себя. И теперь они могли утолить голод, не превращаясь в братоубийц. Конечно, сам факт подобной смерти вряд ли встревожит остальных. Но Вольф сошел бы с ума, если бы ему пришлось для этой цели убить человека.

Что касается еды, Роберт чувствовал лишь легкое отвращение. Голод притупил его естественный ужас перед каннибализмом.

Вала подняла острый обломок, брошенный Паламаброном, а Вольф отправился будить остальных. Когда они вернулись, она не только развела огонь, но и разрезала тело на куски. Сначала Вольф отошел в сторону, но потом решил, что, согласившись принять участие в еде, он должен разделить и долю труда. Роберт попросил у Теотормона нож и занялся разделкой тела. Другие предлагали свою помощь, но он отказывался от нее. Выполняя самую грязную работу, он как бы нес искупительное наказание.

Когда мясо поджарилось, или, вернее, полупрожарилось, Роберт взял свою порцию и укрылся за валуном. Он чувствовал, что его может стошнить. Вольф знал, что, если он увидит за едой других властителей, его вывернет наизнанку. И Роберт от души надеялся, что в одиночестве ему не будет так плохо.

Рассвет застал их за трапезой; в путь они тронулись только к полудню. Оставшееся мясо властители завернули в листья и забрали с собой.

— Если Уризен наблюдал за нами, — заметил Вольф, — он, должно быть, неплохо повеселился.