Далеко от Москвы - Василий Ажаев

Поднять настроение людей — это прежде всего. Жаль, что Залкинд не смог поехать на пролив. Знают ли там о победе под Москвой?.. Мысли Батманова посветлели при воспоминании о первой крупной победе в войне. О ней подробно рассказал ему Писарев. Он говорил — поражение немцев нарушило планы Японии. Если бы немцам удалось взять Москву, японцы напали бы на нас. Писарев предупредил: «Глядите в оба, не зевайте, не благодушествуйте. Японцев очень интересует нефтепровод. На проливе и на острове могут оказаться их агенты».

Батманова поражало, что Сталин нашел время выслушать доклад о стройке нефтепровода в момент, когда шли грандиозные бои за Москву. Ни одно сражение на фронте и в тылу не проходило без участия Сталина — гений его осенял каждого генерала и солдата в бою, каждого руководителя и рабочего в труде. В конце августа, перед вылетом начальника строительства на Дальний Восток, Сталин вот так же нашел время, чтобы принять его. Уже отпуская Батманова, Сталин сказал ему то, что говорил, наверное, и другим командирам производства. Он сказал, что надо беспощадно бороться с людьми, зараженными настроениями мирного времени, бороться с этими настроениями и в себе, и в других, и всюду, где бы они ни проявились. Люди с такими настроениями будут утверждать, что нефтепровод и в три года не построить. Сталин обязывал Батманова самого разобраться в этом. Разобраться и построить за год. Вождь протянул Батманову руку и закончил фразой, которая часто звучала в ушах Василия Максимовича, когда он оставался один: «Желаю вам успеха, товарищ Батманов!»

Взволнованный Батманов сейчас как бы заново ощутил энергичное пожатие руки вождя. Успех будет, товарищ Сталин, какие бы ни встретились препятствия!..

В знакомом ему месте Батманов остановил свой санный поезд. Спутники его вышли из возков и замерли от неожиданности. Василий Максимович с торжеством оглядывал их изумленные лица. Они стояли на берегу Адуна, спиной к реке. Перед ними пологим скатом уходила вниз котловина, похожая на огромную, глубокую белую чашу. Вся она была в черных крупных крапинах и курилась. Прямо из сугробов выбивались к бледно-голубому небу белые, живые струи не то дыма, не то пара. Казалось, снег поднимается вверх, притягиваемый какой-то загадочной силой. Ветер чуть колебал эти нежно-белые струи, и за ними, как сквозь узорную тюлевую завесу, виднелось большое село — Нижняя Сазанка.

— Здорово! — воскликнул Алексей. — Это же горячие источники!

— И еще какие! —сказал Батманов таким тоном, будто сам открыл эти источники и они принадлежали ему. — Со временем здесь будет один из лучших курортов мира. Эти воды получше кавказских — слышите, товарищ Беридзе? Высокая радиоактивность, богатейшее содержание минеральных солей, температура плюс девяносто градусов на поверхности земли. Вот какая водичка!

— Жаль, такое добро пропадает, — заметил Рогов.

— Пропадает, да не совсем! — возразил Батманов.

Они подходили то к одному, то к другому горячему ключу. У основания ключа в сугробе темнело пятно, в нем что-то шипело, пенилось и выбивалось из недр столбом пара. Все долго смотрели на эту необыкновенную на фоне зимы картину.

Из-за ключей неожиданно появился Карпов. С достоинством и радушием хозяина он сделал общий поклон, потом стал здороваться за руку с каждым гостем. Озабоченное лицо его повеселело, когда очередь дошла до Беридзе — рыбак вспомнил встречу во время бурана.

— Здравствуй, Иван Лукич, здравствуй, друг! — пожимал ему руку Батманов. — В гости к тебе пожаловали.

— Милости просим, — опять поклонился Карпов.

— Покажи им, пожалуйста, как ты подземное тепло на пользу людям обратил. Инженерам полезно посмотреть.

— Особенно-то нечем хвастаться, — сказал Карпов, хотя ему была приятна заинтересованность гостей.

По его идее, несколько ключей, расположенных ближе к деревне, колхозники накрыли деревянными коробами. Даровая горячая вода собиралась в деревянные же трубы и шла в парниковое хозяйство и на отопление домов. Под стеклянной крышей парников, словно выросшей из сугроба, было жарко, на длинных стеллажах буйно кустилась зелень: редиска, салат, огурцы, помидоры. У приезжих невольно заблестели глаза, они с удовольствием отведали свежих овощей.

— Кругом стужа и снег, а тут лето, тропики! — восхищенно озирался Беридзе, аппетитно хрустя огурцом.— Волшебник ты, Иван Лукич!

— Парниками мой папаша управляет, он у нас голова сельскому хозяйству, — отвел от себя похвалу Карпов и тут же познакомил гостей с молчаливым стариком, очень похожим на самого рыбака правильными чертами выбритого лица. — Ребятишек и больных всю зиму кормим свежими овощами. Своим хватает, и соседним деревням продаем. Главный промысел у нас, конечно, рыба, однако и сельское хозяйство порядочный доход колхозу дает.

От парников он повел гостей вдоль села. Добротные рубленые дома высились по сторонам улицы, в центре — школа, изба-читальня. За домами виднелись прочные надворные постройки, плетни больших огородов.

— Селу нашему, паря, почти девяносто лет. Покойный дед мой с товарищами положили ему начало, — с гордостью сказал Карпов. — Они из Забайкалья подались сюда искать хорошей жизни. Деду-то, понятно, не привелось ее отведать, зато отец мой дожил до социализма!..

Приезжие зашли в один дом, в другой: мужчин почти нигде не было. Многие ушли на фронт. Из тех, что остались, одни в эту пору трудились на подледном лове, другие сопровождали в район обоз с рыбой. Батманов, во второй раз навестивший Нижнюю Сазанку, на правах знакомого здоровался с хозяйками и ребятами, сам показывал спутникам трубы отопления в домах, через которые поступала вода из горячих источников.

— Летом здесь пользуются электричеством, — рассказывал Батманов. — Иван Лукич соорудил на здешней речушке маленькую гидростанцию.

— Иван-то Лукич — большой затейник. Он у нас и за доктора тоже. Зайдите к старику Трифону, тот вам чудеса расскажет, — сказала одна женщина.

— Я, паря, нашу воду возил в Новинск и Рубежанск, анализ ей произвели, — будто в чем винясь, объяснялся Карпов. — Очень посоветовали ванны делать тем, кто страдает ревматизмом. Старик этот, Трифон, давно мучился, — ну я и уговорил его водой полечиться. Помогло, теперь и другие пользуются. У рыбаков ревматизм — в обычае. Поэтому они, как c рыбалки возвращаются — сейчас же ноги отпаривают...

Жители села встречали Батманова и его спутников радушно, но и настороженно. В их взглядах и разговоре чувствовался затаенный вопрос: «Зачем приехали, люди добрые, неужели только нас посмотреть и себя показать?»

— Ты заметил — Карпов не приглашает нас к себе? — шепнул Алексей Беридзе.

Карпов не скоро и будто с неохотой подвел их к своему дому. Открыв калитку палисадника, он пропустил гостей и последним зашел в дом. Лицо у него помрачнело. Жена его — молодая, широкая в кости женщина с живыми карими глазами — встретила гостей сухо, неприветливо, на мужа и не посмотрела. За нее прятались девочки — лет четырех и шести, тоже крепкие и быстроглазые, как мать.

Глянув на свежепобеленные стены и потолок в комнатах, на белые полы, застланные тщательно постиранными половичками, Беридзе похвалил хозяев за чистоту дома. Они молчали, разговор не налаживался. Батманов поманил к себе девочек и угостил их шоколадом. Они доверчиво прильнули к нему.

— Поедемте со мной нефтепровод строить, — предложил он девочкам, посмотрев на хозяйку. — На машинах будете ездить, взрывы устраивать в проливе. Интересно!

— Хватит с вас папаши ихнего! — резко вмешалась хозяйка. — Пусть он один едет ваш нефтепровод строить.

— Катя! — строго сказал Карпов.

— Тридцать лет Катя! Нечего мне рот затыкать! Ты и не хозяин теперь в этом доме, коли бросаешь его... В селе показаться нельзя, все ахают: «Твой Лукич с ума сошел, убегает куда-то. Первым человеком на селе был, кто его тут обидел? Да и ты как же одна останешься?..» Отца бы своего хоть послушал, Карпов! Ведь он тебе остаться велит!

— Вы неправы, хозяюшка, — сказал Батманов. — Иван Лукич едет на важную государственную стройку, где принесет большую пользу. Это не прихоть его...

— Что ж, тут он разве не приносит пользу? — уже закричала женщина. — Рыба не нужна фронту, что ли?

— Перестань! — негодуя, сказал Карпов. — Ты ведь знаешь, что я с колхозным правлением все обговорил, заместителя подготовил. Дела в колхозе идут неплохо... А не поехать не могу, стройка эта мне в душу запала. Век себе не прощу, если не поеду!

— Да уезжай, кто тебя держит! Не боюсь я и одна остаться, руки есть — проживу! Только скажу тебе так: лучше бы ты на войну ушел, все мне перед людьми не так бы стыдно было!

Карпов в гневе поднялся. Встали и гости.

— Не осудите, товарищ Батманов и все товарищи, что так неладно принимают вас в моем доме, — глухо сказал он.— Пойдемте в правление. — Обернувшись к жене, Карпов посмотрел на нее с укором: — Тебе же самой потом совестно будет. Осрамила ты меня перед дорогими людьми!..