Губитель максаров - Юрий Брайдер

С началом этих перемен Окш стал обращать на Хавра меньше внимания, и тот, воспользовавшись этим обстоятельством, наконец-то уснул. Как всякому бесконечно усталому человеку, ему почти ничего не снилось, а если какой-нибудь кошмар вдруг и случался, он служил чем-то вроде горки, позволявшей еще глубже скатиться в сладкую стихию небытия.

Учитывая это, можно было предположить, что явления, нарушавшие столь крепкий сон, имели по меньшей мере чрезвычайный характер.

Первое, что, еще даже не раскрыв глаза, услышал Хавр, был треск, который могли бы произвести неведомые чудовища, вознамерившиеся разорвать прочную ткань палатки. Первое, что, кое-как разлепив веки, он увидел, был катавшийся по полу кокон, изрядно распухший и размочалившийся.

Решив, что Окшу вдруг стало плохо, Хавр. бросился к нему на помощь, но в тот же момент оболочка кокона лопнула и наружу выпростались две руки. Они дотянулись до маски, скрывавшей лицо, и без всякого усилия сорвали ее. Спустя еще мгновение Окш уже стоял на ногах, отдирая от себя последние клочья заскорузлого льняного полотна.

Внешним обликом он напоминал прежнего Окша примерно так же, как отлитая из бронзы статуя напоминает свою глиняную модель. И руки, и ноги, и все остальные части тела вроде бы не изменились, но в каждом сокращении мышц, в каждом вдохе, в каждом движении ощущалась нечеловеческая сила и энергия.

Глянув по сторонам, Окш сорвал со стены парадную алебарду и, легко отломив стальной наконечник, чиркнул им себя по предплечью, там, где ниже локтевого сгиба просвечивал синеватый узор вен. Сталь от этого, конечно же, не затупилась, но и на коже не осталось никаких следов контакта с ней.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хавр лишь для того, чтобы напомнить о своем существовании.

— Лучше не бывает, — небрежно ответил Окш. — У тебя зеркало есть?

— Отродясь в зеркала не смотрелся, — развел руками Хавр.

Окш сбросил с позолоченного подноса посуду и стал внимательно всматриваться в его поверхность, время от времени трогая пальцем те места, где у него раньше были шрамы, оставленные Рагной.

— Похоже, Эштра сдержала свое слово, — сказал он, поворачивая поднос то так, то эдак. — Теперь максарам не придется роптать, что они принимают смерть от существа недостойного происхождения.

— Ты все о делах, — осторожно произнес Хавр, еще не решивший, как нужно вести себя с этим новым Окшем. — Поел бы сначала.

— Не до этого, — отрезал Окш. — Пора встречать Эштру. Подай мои самые лучшие одежды.

Никто не поверил бы сейчас, что этот самоуверенный и самовлюбленный полубог еще совсем недавно молил Хавра о помощи и защите.

Оставалось неясным, каким таким чутьем Окш, едва оклемавшийся после перевоплощения, мог узнать о приближении Эштры, но факт был налицо — от цитадели к палатке двигалась грациозная женская фигура, не имевшая ничего общего со своим дряхлым первоисточником.

(Сонечно, Хавр ожидал сюрприза, причем сюрприза самого невероятного, но сейчас опешил даже он.

…Растрепанная грива светлых волос, зеленые льдинки глаз, алый рот до ушей, узкие, как бы постоянно приподнятые плечи… Что это — мираж? Бесплотное привидение, созданное чьей-то злой волей? Или несчасты ная Рагна, ожившая уже во второй раз?

Лишь когда легкая фигурка приблизилась почти: вплотную, Хавр окончательно понял, кто же это есть на самом деле. Эштру выдавала даже неодежда, которую!' она не удосужилась сменить (пурпурные шелка» стали бурыми от засохшей крови), а все тот же гнусный запах. старой, закоренелой неряхи, впитавшийся не только в поры, но, наверное, и в клетки ее кожи. Этот сомни«'' тельный аромат стал такой же неотъемлемой частью ее личности, как нимб у святого или рога у дьявола.

При ближайшем рассмотрении проявились и другие характерные детали, отличавшие ныне уже покойную девчонку от принявшей ее облик старухи — особенно в походке, в манере держаться, во взгляде и улыбке.

Старое вино, налитое в новые мехи, так и осталось мутной, прокисшей бурдой.

Теперь следовало дождаться, как же отреагирует на это издевательство, на это святотатство сам Окш. Однако здесь Хавра подстерегал новый сюрприз, еще почище прежнего.

Сначала, похоже, Окш тоже был озадачен увиденным. Об этом можно было судить по тому, как он замедлил шаг и даже протер кулаком глаза, словно стараясь отогнать наваждение.

Но уже в следующий момент, широко раскрыв объятия, он бежал навстречу перевоплощенной Эштре.

Чтобы не видеть их горячих лобзаний, Хавр повернулся и направился прямиком в свою палатку, где он не был уже столько времени. Но прежде чем броситься на походную койку и провалиться в спасительный сон, он сказал, обращаясь к своему старому плащу, брошенному у порога:

— Чует мое сердце, эта парочка наломает столько дров, что угли от них придется разгребать нашим потомкам вплоть до десятого колена… Если такие Потомки, конечно, останутся.

Уже натягивая на голову суконное одеяло, он добавил:

— Видел бы Клайнор, то бишь Артем, во что превратилось его чадо…

На некоторое время о Хавре, казалось, забыли, да и сам он старался лишний раз не лезть никому на глаза, по собственному опыту зная, что некоторые, даже весьма щекотливые проблемы зачастую решаются сами собой, а излишнее внимание к ним может только обострить ситуацию. К тому же трудно было предположить, что Окш и Эштра мирно уживутся друг с другом. Ведь, что ни говори, оба они были максарами, существами, для которых взаимный антагонизм — вполне естественная черта характера.

Дабы обезопасить себя от упреков Эштры в скопидомстве и стяжательстве, Хавр сдал полученное от Окша золото в армейскую казну, распорядителем которой он официально оставался и поныне. Это было хоть и больно, но не смертельно. В перспективе он надеялся заполучить все сокровища Чернодолья и сейчас вынужден был поступиться малым (пусть и относительно малым) ради большего.

За свою собственную жизнь Хавр не опасался, хотя и понимал, что вошедшая в силу Эштра видит в нем опасного соперника. На стороне поменявшей свой облик колдуньи было много козырей: и неразборчивость в средствах, и коварство, и лицемерие, и физическая неуязвимость, и способность к психологическому насилию, в том числе и массированному. На стороне Хавра — все то же самое, за исключением двух последних пунктов, плюс не совсем обычный для этого мира дар, позволяющий ему свободно манипулировать своим положением во времени.

Однако рано или поздно его объяснение с Окшем должно было состояться. Пока Эштра безвылазно находилась в палатке главнокомандующего, соваться туда не имело никакого резона. Оставалось надеяться на случайную встречу.