Грядущая буря - Дэвид Вебер

«К сожалению, у меня была странная идея, о том, что, поскольку мы сотрудники Управления Оперативного Анализа, то можем на самом деле попытаться провести анализ реальных оперативных данных. Так что я начал совать свой нос в вопросы, от которых, по мнению многих, должен был держаться подальше, и это весьма раздражало вице-адмирала Гувер. По некоторым причинам, ей казалось, что мой интерес к этим вопросам, демонстрирует некачественную работу Технического Анализа. Представьте себе.»

Он криво улыбнулся.

«В ходе моего погружения в пучину непопулярности, я начал понимать, что сообщения о новых мантикорских и хевенитских разработках и новых тактических и стратегических доктринах, систематически скрываются. Они не соответствовали партийной линии, и нашим собственным предрассудкам — наша уверенность, в том что мы имеем лучшие технологии чем созданные где-либо еще, была подобна шорам. Это может случиться с каждым, я полагаю, но никто даже не пытался допустить наличие проблемы и посмотреть на то, что происходит на самом деле, и, по крайней мере, некоторые действия по искажению информации были преднамеренно совершены людьми, защищавшими свои собственные маленькие полянки. Такие люди, как адмирал Полидор из Управления Системных Разработок, например, где любое мое предподложение о нашем отставании предавали анафеме. Или, если на то пошло, люди вице-адмирала Гувер, которые, казалось, больше заботились о том, чтобы не заметить никаких новых значительных разработок вместо того чтобы выяснять, существуют ли какие-либо новые разработки. И никто даже не был обеспокоен последствиями. Это было неважно, пока мы имели дело с кучкой неоварваров, в конце концов. Возможно, имеется некоторое значение для Солнечной Лиги теперь, не так ли?»

Он покачал головой, с выражением отвращения на лице.

«Я признаю, мне понадобились годы, чтобы осознать, насколько плохо обстоят дела, и я, по крайней мере, пытался делать свою работу, поэтому был не слишком удивлён тем, что произошло, когда я начал предлагать посмотреть более внимательно на эти нелепые слухи. Ну а случилось то, что мои карьерные перспективы неожиданный резко ухудшились. Я уже был в черном списке Адмиралтейства, потому что я гнал волны на Оперативный Анализ; после предположения, о том, что может быть зерно истины в рассказах о новых ракетах Манти или инерционных компенсаторах, стало еще хуже. К счастью, я, по крайней мере, был достаточно умен, чтобы не предать огласке фактические собранные мною отчеты. Пока я лишь только предлагал изучить существовавшие смутные слухи, я был мелкой помехой и ненормальным, но не активной угрозой чьей-либо карьере. Они были удовлетворены тем, убрали меня с глаз долой и игнорировали меня.»

«Так было, увы, когда Ирен попала мне в лапы.»

Он вдруг улыбнулся Тиг.

«Мне потребовалось время, чтобы совратить её должным образом, но после того как я продемонстрировал ей те отравленные доклады, которые я собрал, она заразилась той же проказой что и я. Мне все же удалось убедить её держать язык за зубами. Наличие одного из нас в списке сумасшедших было достаточно плохо, и я решил, что если — и когда — всё окончательно рухнет, Разведке потребуется человек, который будет иметь ключ к разгадке. Но так как я полагал, что одним из первых дел, которые они захотят сделать, будет дать мне топором за то, что я осмелился быть правым, когда власть имущие ошибались, я надеялся, что её нахождение вне линии огня позволит ей стать хранительницей ключа. Потом вся эта ситуация с Манти взорвалась, казалось бы, из ничего, и вдруг такие люди, как адмирал Тимар на самом деле вызывают меня для участия в брифингах.»

— Не то чтобы это хоть чем-то помогло Одиннадцатому Флоту.

Его улыбка внезапно исчезла.

«Я сделал все возможное, чтобы убедить Дженнингса, Бернард, и Кингсфорда что вся идея была безумной, но они не желали слушать. Бернар, в частности, казалась особенно заинтересованной в проталкивании «Акта Правосудия» в качестве жизнеспособного стратегического варианта, и она не желала слышать ничего, что могло бы бросить тень на её предложения.»

Он сделал паузу, изогнув одну бровь, и Окику кивнула. Она была жандармом, а не военной, но знала эти имена. Адмирал флота Евангелина Бернард была старшим офицером в Управлении Стратегического Планирования. Адмирал флота Уинстон Кингсфорд был командующим Боевым Флотом, что ставило его на второе место после Командующего Флотом Раджампета в иерархии ФСЛ, а адмирал Уиллис Дженнингс был заместителем Кингсфорда по персоналу.

«Кингсфорд казался несколько сомневающимся,» продолжил аль-Фаундахи: «но он не спорил, и не настаивал на дополнительной информации. Это привело меня к выводу, что подлинным вдохновителем всего этого был лично адмирал Раджампет. Я думаю, что Бернард действительно верила своим рассуждениями о том, что мораль Манти находится на грани краха после того нападения на их ​​домашнюю систему, но она бы не протолкнула эту идею, если бы не имела покровителя свыше. И, если Кингсфорд был явно не в восторге, то, на самом деле, остается только один человек, который мог бы надавить».

«Если бы это была идея Раджампета, почему он не выдвинул её сам?» спросила Окику.

«Это работает не так, Нацуко», ответил Тарковский. «Это называется уход от ответственности. «Я надеюсь, что Дауд и Ирен не слишком рассердятся на меня за это замечание, но ФСЛ сейчас в большей степени является бюрократической, а не боевой машиной, и правильная организация документооборота важнее, чем разработка наилучшей стратегии. Если Раджампет смог заставить Бернард подтолкнуть концепцию «Акта Правосудия» снизу, то затем он мог «одобрить» её, не беря на себя ответственность. Он просто выслушал мнение своих подчиненных — подчиненных, которые должны были разрабатывать стратегические рекомендации, выдавая ему набор вариантов, как, впрочем, и полагается хорошему офицеру. И таким образом, Бернард тоже защищена. Она рекомендовала стратегию, но у нее нет полномочий для её реализации. Решение о принятии рекомендации возложено на оперативного командующего, у которого всегда есть право отказа, поэтому, как только Раджампет подписал, она не являетесь её автором. Это означает, что ответственность повисла где-то между ее столом и его, без ущерба для карьере любого из них, если что-то испортилось.»

Окику смотрела на него мгновенье, как если она подозревала, что он прикалывается над ней. Потом пожала плечами и повернулась к аль-Фанудахи.

«Я допускаю, что это работает так, как Брюс только что объяснил, капитан. Но я не думаю, что Вы пригласили нас на эту тщательно организованную тайную встреч, просто пожаловаться что Ваши советы игнорируются.»

«Нет, не для этого,» мрачно согласился аль-Фанудахи.

«Дело в том, полковник, что это часть картины. О, я постоянно напоминаю себе никогда не приписывать злобе — или действиям противника — то, что можно объяснить старой доброй некомпетентностью и бюрократической инерцией. И, когда вы раздражены флотской семейственностью, кумовством, коррупцией, взяточничеством и карьеризмом, вы можете объяснить что угодно, не привлекая враждебного внешнего влияния. Но это еще не все на этот раз.»

Он сделал паузу, явно колеблясь, и Окику слегка улыбнулась.

«Позвольте мне угадать, капитан аль-Фанудахи. Вы собираетесь внушить мне, что утверждения Манти о «враждебном внешнем влиянии» в виде этого Мезанского Выравнивания соответствуют действительности?»

«В некоторой степени, да,» сказал он и снова остановился, внимательно наблюдая за ее выражением.

«Я надеюсь, вы понимаете, насколько безумно это звучит,» сказала она немного погодя. «И, хотя обычно я не слишком доверяю сообщениям Министерства Образования и Информации о галактических событиях, утверждение о том, что Мантикора сфабриковала все это, чтобы прикрыть свои собственные действия и амбиции, на самом деле, кажется более вероятным, чем какой-то межзвездной заговор на протяжении стольких веков, который никто не раскрыл за это время. Аргумент Постоянного Старшего заместителя Абруцци о том, что претензии Манти нужны только тем, кто на самом деле ответственен, по крайней мере, за позволение Баллруму устроить взрывы в Грин Пайнс тоже хорошо согласуется с этим.»

«Я вижу», резко сказал аль-Фанудахи.

— Капитан, моя основная проблема в том, — продолжала Окику, — что я пароноидально подозрительна. Именно по этой причине я оказалась в Отделе Уголовных расследований. Ладно, ещё и потому, что меня никогда особенно не интересовало разбивание голов в Протекторатах во имя вящей славы УПБ. — Её губы искривились в горькой усмешке. — Мои мозги устроены таким образом, что мне кажутся подозрительными казалось бы очевидные, легко объяснимые вещи. Это — полезный вид мышления, когда вам приходится анализировать отдельные аспекты алиби подозреваемых. И я обнаружила, что если что-то выглядит безупречным, то, как правило, оно таковым не является. Правдой, я имею в виду. Действительность имеет тенденцию быть неряшливой и забывшей о чистоте и порядке.