Цой Forever. Документальная повесть - Александр Житинский

<…> Мне очень интересно понять подход музыкантов на Западе. Я слышал, что для многих из них — это только работа, они просто играют ради денег, и дай им больше денег — они перейдут выступать в другую группу. У нас я не представляю этого. Никто из нас не пошел бы в другую группу, если бы там были лучшие условия.

Ленинград, 1985 [11]

— С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и еще — это музыка, которая остается социальным явлением, это массовое народное искусство.

<…> В принципе рок-музыка в социальном плане — вещь довольно сильная, среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.

Москва, 1987 [18]

— Социально-политическая тематика песен? Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, это и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются. Очень похоже на… Существуют же роман и статья в газете… И вот, мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен.

Ленинград, 1988–1990 [32]

— В нашей рок-музыке много подражательного. Слишком много. А я считаю, что коль скоро музыка эта сочиняется в России, то хоть какие-то элементы русского фольклора присутствовать в ней должны[8].

Тверь, лето 1988 [36]

— У нас просто очень много плохих рок-групп в стране. Очень много. Потому что, в принципе, форма очень простая. Овладеть формой очень легко. Человек, который год или два играет на гитаре, может собрать четверых-пятерых таких же ребят, и, в принципе, у них получится что-то, формально похожее на рок-музыку. И они начинают где-то играть, выступать. И таких групп масса.

Сейчас, конечно, сложная ситуация. Групп, которые могут собрать большой зал, действительно осталось очень мало. Но я не вижу никаких признаков того, что это как-то отмирает. Просто в какое-то время рок был, так сказать, модной темой и запретной. И любая группа, если написано «рок-группа», вы помните, приезжала, а если еще какая-нибудь английская, то обязательно были бы аншлаги. Сейчас уже нет. Сейчас к нам приезжают хорошие даже группы — английские, американские. Они не собирают зал у нас, потому что рок — это стало нормально. Это, ну, музыка. И здесь уже выбор идет не из-за моды, а если нравится. Люди идут на тех, кто им нравится.

Минск, май 1989 [55]

— Мы все изменились, и не всегда в лучшую сторону. Теперь мы получаем за концерты хорошие деньги, имеем возможность записываться на Западе, у нас хорошие инструменты и самые большие залы… Жизнь идет вперед. Мы многое обретаем. Но в этом движении все время приходится что-то оставлять, чем-то жертвовать… Правда, мы пожертвовали слишком многим.

Ташкент, март 1990 [73]

— Мне-то другое непонятно: почему в 1990 году наши группы пытаются быть похожими на панков 75-го года, а то еще хуже — начинают играть хард. Почему они выбирают себе аналоги и прообразы? Вот это мне действительно непонятно.

Ленинград, 1988–1990 [32]

— В Ленинграде много хороших групп, но «Кино» занимается проблемами стиля, моды, проблемами молодого поколения, проблемами тинейджеров. Мы также все художники, философы, социологи и внимательно следим за модой… Мы делаем музыку, которая нам нравится, невзирая ни на что (с иронией).

Ленинград, лето 1985 [9]

— Я вообще не знаю, что такое «стиль» и «изменение в стиле». Просто мы всегда играли музыку такую, какой она нам нравится, и будем играть музыку, которая нам будет нравиться. Я не знаю, может быть, она изменится, а может быть, и нет.

Хорошая музыка должна быть энергичной, и не хочется употреблять слово «честной», но это всегда чувствуется: вот это сделано человеком, потому что он так делает и больше никак не хочет и не может, а это сделано человеком, потому что он считает, что так нужно, будет лучше покупаться.

Алма-Ата, февраль 1989 [46]

— У «Кино» сформировался свой собственный стиль, и это, я считаю, здорово. Мы долго искали музыкальную форму, нравящуюся зрителям, и, как только почувствуем, что надоели, сразу же сменим пластинку…

Киев, март 1990 [76]

— Надо сказать, что я себя гитаристом вообще не считаю. Я играю на гитаре достаточно посредственно и выполняю в основном ритмические функции в группе. Какой-то аккомпанемент я смогу в принципе сыграть, но дальше этого дело не идет. Я занимаюсь тем, что я пишу песни и занимаюсь их аранжировкой. Я работаю с ребятами, все ребята играют лучше меня.

<…> В принципе я примерно представляю, что будут делать другие инструменты. Потом встречаюсь с ребятами, играю, пою, и уже с ними мы окончательно дорабатываем. То есть группа «Кино» принимает участие в аранжировках.

Новосибирск, декабрь 1984 [8]

— У нас в группе у всех какое-то чутье — когда я прихожу и показываю новую песню, мы начинаем о ней думать — что должен играть бас, что гитара и так далее. И когда, например, Юрик предлагает вот такую-то партию, как правило, раздается несколько голосов — «это классно», «это лажа», «этого мы играть не будем»… Просто мы стараемся сделать так, чтобы нам всем это нравилось. Но пока не всегда получается.

<…> в последнее время появилась такая тенденция в прессе — «Виктор Цой и группа «Кино»». Почему Цой и группа «Кино»? Непонятно. Мне эта тенденция очень не нравится, и я бы хотел, чтобы этого не было. Мы делаем все вместе, и проводить разделение не надо…

Ленинград, 1988–1990 [32]

— Альбом «Группа крови»? Наверное, он лучше, чем все остальные. Во всяком случае, актуальнее. Но в нем тоже есть очень много погрешностей. Мы, может быть, и хотели бы его переделать, но потом подумали и решили, что если постоянно переделывать одни и те же песни, то…

Ленинград, 1988–1990 [32]

<…> Это магнитофонный альбом «Ночь», который мы записали (он мне, кстати, не очень нравится) и который был выпущен почему-то фирмой «Мелодия». Я не знаю, каким образом. Со мной не согласовывалось ничего, ни содержание текста на обложке, ни фотографии, ни оформление… Я его увидел у своих знакомых. Носились слухи, что «Мелодия» вроде как выпускает, но я так относился к этому, как к слуху, но когда увидел, то уж ничего не оставалось, как признать свершившийся неприятный факт… Неприятно, потому что я хотел сам иметь возможность подписаться под любой вещью, которую я сделал. А здесь эта вещь, которая прошла уже через другие головы, деформировалась соответственно… Честно говоря, было обидно то, что меня даже не спросили, хочу я или нет выпустить альбом «Ночь». Сейчас мне предложили сделать пластинку, но я отказался, потому что магнитофонный альбом — это одно, а пластинка — это другое. Хорошая пластинка должна быть хорошо записана. У меня шли телефонные переговоры с кем-то из «Мелодии» несколько лет назад. Они предлагали мне выпустить какую-то пластинку. Речь шла о том, чтобы выпустить из каких-то уже готовых магнитофонных альбомов. На что я сказал, что нет, я не хочу, и в свою очередь предложил: предоставьте нам студийное время, и мы запишем пластинку. На этом наши переговоры прекратились, и потом был выпущен этот альбом на пластинке.