Очерки теории искусства - Герман Александрович Недошивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень поучительна в этом смысле та критика, которой подверглась первая редакция «Молодой гвардии» Фадеева в нашей партийной печати. Ведь то обстоятельство, что в «Молодой гвардии» Фадеев первоначально не показал надлежащим образом роли партии, руководившей комсомолом в подпольной борьбе, сказалось прежде всего на полноте и правдивости воспроизведения жизни. Вследствие этой идейной ошибки роман много потерял именно в своей художественности, потому что картина, изображенная Фадеевым, оказалась в определенном отношении искажающей самые существенные стороны действительности; художник серьезно отступил от требований типичности. И поэтому критика «Молодой гвардии» партийной печатью была направлена одновременно и на исправление серьезного идейного порока романа и тем самым на восстановление правдивой картины жизни. Это и выполнил Фадеев во втором варианте своего замечательного романа.
Связь идейности и правдивости в реалистическом произведении заключается в том, прежде всего, что «тенденция» художника заложена в способе показа явлений жизни. Идейное содержание произведения обнаруживается в раскрытий сущности воспроизводимого явления, и чем глубже и резче эта сущность выражена, тем острее и значительнее идейность произведения. «Конец» Кукрыниксов — глубоко идейное произведение. Передовые советские художники по-партийному подошли к трактовке своей темы и сумели показать всю отвратительную, преступную сущность прогнившей гитлеровщины. И тем самым они рассказали глубокую правду о последних днях гитлеровского фашизма, которому Советская Армия наносила последние и уже смертельные удары.
Не менее четко партийность, советского художника, глубина его идейности обнаруживается, например, в картине Ю. Непринцева «Отдых после боя». Правдиво изображая группу советских бойцов-патриотов, живописец дал типические образы, и в самой этой типизации раскрылось благородное идейное содержание картины, прославляющей простого советского человека искренне и горячо. Как мы уже говорили выше, создание типического образа, то есть раскрытие в изображаемом явлении его глубокой сущности, и есть основной способ выносить приговор о жизни. Воспитывают, учат жить, несут людям подлинно высокие идеи те произведения, которые правдиво изображают жизнь.
Но, с другой стороны, идейная направленность художника, разумеется, далеко не безразлична для искусства. Наоборот, в искусстве социалистического реализма вооруженность художника теорией марксизма-ленинизма — один из главных залогов серьезного творческого успеха. Однако не следует, как мы видим, порознь рассматривать правдивость художника и его идейность. Нельзя сказать, что советскому художнику необходимо, «с одной стороны», правдиво отражать жизнь, а, «с другой стороны», овладевать теорией марксизма-ленинизма, чтобы создавать высокоидейные произведения.
Марксизм-ленинизм для художника — верное орудие глубокого познания действительности. Мастер может положить много труда на наблюдение и изучение жизни, а вместе с тем результаты окажутся мизерными. Частой причиной такого печального положения является то, что художник, не владея научным марксистско-ленинским методом, не понял изучаемой им действительности. Нужно изучать жизнь, чтобы глубоко ее познать, а для этого необходимо овладение марксизмом-ленинизмом.
Вот почему овладение марксистско-ленинской теорией необходимо художнику как надежная предпосылка глубокого-проникновения в действительность, без чего невозможно создание правдивых, типических образов. Это и означает, что в искусстве социалистического реализма передовая коммунистическая идейность неразрывно связана с правдой изображения; их невозможно оторвать друг от друга, тем более друг другу противопоставить.
Итак, идейность советского искусства — это его художественное качество. Без этого нет искусства социалистического реализма, как искусства, ибо идейная позиция художника определяет выбор и трактовку типического, суждение художника о жизни, то есть, в конечном счете, политический смысл его произведения.
Если идея не находит себе вполне соответствующего выражения в образе, она остается часто целиком лишь благим пожеланием художника и не «объективируется» в произведении с надлежащим реалистическим мастерством. Это, например, очень ясно можно наблюдать сейчас в некоторых произведениях художников стран народной демократии. Многие из них стремятся выразить новые идеи — освобождение народа, героизм труда и т. д., — но, не владея еще реалистическим методом, не могут этого пока сделать в достаточно полной и ясной форме.
Таким образом, и недостаток идейности и недостаток владения реалистическим мастерством воспроизведения жизни в типических образах приводят к тому, что действительность не раскрывается во всей своей правдивости и яркости.
Но если партийность — неотъемлемое качество социалистического реализма, то отсюда было бы неверно делать вывод о тождестве такой формы общественной деятельности как искусство, и политически-партийной работы в собственном смысле слова. Не должно быть места механическому отождествлению партийности в организационно-политическом смысле этого слова и литературно-художественного дела. Извращения, проводившиеся в этом вопросе рапповскими теоретиками, по временам возрождающиеся и ныне в форме своеобразного неорапповства, запутывали самые элементарные вещи. Получалось, что все советские художники, если они не члены партии, в большей или меньшей степени «неполноценны» и к ним необходимо настороженное отношение. Иными словами, вместо того чтобы консолидировать силы советского искусства вокруг задач строительства социализма, рапповцы вносили в них раскол, групповщину, на деле тормозившую рост нашего искусства именно в его связи с народом, передовыми идеями Коммунистической партии.
Здесь поэтому требуются некоторые уточнения. Как мы указывали, в классовом обществе нет и не может быть ни одной идеологии, которая была бы внеклассовой, не была бы выражением идей определенных общественных групп, не отражала бы определенных общественных интересов. С этой точки зрения всякое искусство в классовом обществе является искусством партийным. Оно всегда рассматривает действительность с определенных общественных позиций, борется за определенные идеалы, отстаивает определенные общественные интересы, пропагандирует определенные принципы. Всякие легенды о беспартийности искусства, о независимости его от интересов практической жизни — или иллюзии, или сознательный обман, охотно распространяемый апологетами эксплуататорских классов. С этой точки зрения наше советское искусство так же партийно, как и всякое другое, оно отстаивает определенные общественные интересы, защищает определенные принципы — принципы коммунизма. Но партийность советского искусства в корне, принципиально отличается от партийности буржуазного искусства. Еще до социалистической революции, когда только формировалось искусство революционного пролетариата, Ленин отчетливо определил это коренное отличие в статье «Партийная организация и партийная литература».
Принцип партийности советского искусства предусматривает открытую его связь с народом, прямое и ясное признание художником своей деятельности «частью общепролетарского дела». Отсюда необходимость, чтобы художник осознал свою классовую позицию, чтобы отстаивание им дела социализма было сознательным, осмысленным, опирающимся на марксистско-ленинскую идеологию. Буржуазное искусство, напротив, вольно или невольно всячески маскирует свои истинные позиции, поскольку оно объективно заинтересовано в том, чтобы скрыть своекорыстную сущность идей своего класса. Именно поэтому партийность — идея пролетарская, беспартийность — идея буржуазная, как указывал Ленин.
