Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945. - Артем Драбкин

— Мы попали на пополнение под Харьков, на хутор Короткий, а потом в Миргород, под Полтавой. Там было две базы для американских «летающих крепостей» — аэродромы Миргород и Полтава. Наш полк стоял в Пет-ривцах, откуда мы выполняли полеты на прикрытие. Одновременно ждали пополнения летного состава, а потом вводили молодых в строй, учили, как вести бой.

«Крепости» приходили большими группами до 60 самолетов: штук 30 идут в Полтаву, штук 30 к нам в Миргород. А аэродром же у нас полевой был. Соответ­ственно один самолет сядет, потом зарулит, пока пыль осядет, только потом второй садится и т. д. Мы все де­лали, чтобы не допустить немецких разведчиков к этим аэродромам.

57-й полк стоял непосредственно в Миргороде. Од­нажды за американцами увязался Ю-88, немецкий раз­ведчик. Ребята из 57-го полка попытались до него доб­раться, но у них не было кислородных масок. Они попу-ляли по нему, но не достали. Так немец и ушел. Тогда часть самолетов в Полтаву перегнали. А немцы их прежнее место дислокации всю ночь бомбили. Конеч­но, слишком больших успехов они там не добились, но тем не менее отбомбили, три «крепости» вывели из строя и два самолета-истребителя.

— Вам в тот период приходилось общаться с американцами?

— Только через переводчиков. Ездили в Миргород к ним в военный городок. Там был создан авиационный батальон особого назначения (АБОН), который обеспе­чивал их и бомбами, и горючим, боепитанием и продо­вольствием. Снабжали их там как положено: хорошими продуктами, сигаретами. Даже в то время у них было пиво, шампанское. И вот командир нашего полка дого­ворился с командиром АБОНа, чтобы наши летчики то­же могли попользоваться такими же продуктами, как американцы, ведь скоро на фронт идти. Мы раза три ездили. Нам давали полуторку, ехать было недалеко — километров 15—18. Мы приезжали в тамошний ресто­ранчик. Заказывали и водки, и шампанского. Там поку­пали пачки по 2—3 папирос «Казбек», «Северной Паль­миры». Потом по 2 пачки не стали давать, только по од­ной. Американцы там сидели. Мы с ними беседовали. Разговоры вроде шли мирные, о том, что скоро немца разобьем. И тем не менее американцы делали нам... Как бы это назвать... Пакости.

У них был автопарк: «Виллисы», «Доджи». Не мень­ше сотни машин. В каждой машине ключ торчал. Любой их сержант или даже солдат мог подойти, завести и по­ехать. Куда? Хоть на базар за семечками. Они так и ез­дили. Бывало, купят семечек кулек, конфет, а потом бросают нашим пацанам и фотографируют, как те под­бирают. Разве это не пакость?

Но случалось и хуже. Начну с того, чем они нам по­могали. У нас же всего не хватало. Где-то в 1943-м я только впервые получил приличную шинель, англий­скую. К тому времени нам уже поставляли английские и американские самолеты. Но давали они нам только то, что было не нужно им самим. Когда мы сидели в их ресторане в Миргороде, то спрашивали их, почему они сами на «кобрах» не летают. Они отвечали, что вроде как им эти самолеты не подходят. У них же уже были истребители «мустанги». Они на «мустангах». А нам их не дали. Иногда создавалось впечатление, что амери­канцы вообще были врагами. Когда закрыли их базу в Миргороде, то все лишнее они должны были перевезти на базу в Полтаве. Они сожгли все, что не смогли пере­везти, вплоть до моторчиков, вырабатывающих элек­тричество для освещения их городка. А ведь наш АБОН их обеспечивал. Что им стоило подарить АБОНу то, что оставалось на базе? Тем более что была как раз сере­дина войны — голодное, сложное время. Оставался не­приятный осадок...

—  Можно ли сказать, что как самолет «кобра» была лучше «мессера»?

—  Смотря в чем. Сильна «кобра» была, прежде все­го, тем, что на ней секундный залп 10,5 килограмма. Представьте, за 1 секунду такая масса снарядов. Это сила, конечно! А еще обзор из «кобры» был хороший. А из кабины «мессера» — очень плохой. Помню, два ру­мына решили перелететь из Крыма к нам, произвели посадку. Ох, потом наша дивизия с ними мучилась. Они же с крестами. Значит, чтобы их на следующий аэро­дром сопроводить, приходилось прикрывать. Нашим опытным летчикам разрешали полетать на румынском «мессере» над аэродромом. Некоторые летали. Мне не удалось, но в кабину я забирался. Обзор из нее очень плохой. Не то что в «кобре».

По маневренности «кобра» «мессеру» не уступала. Воюет не машина, а тот, кто в ней сидит. Если летчик крепкий, хорошо держал перегрузки и мог на предель­ных критических углах выполнить маневр, то на «кобре» вполне успешно можно было тягаться с «мессером». Вот у меня был такой случай. Один раз «мессер» зашел на вираже почти мне в хвост. Ему еще градусов 30 ос­тавалось. А ведь у «мессера» горизонтальная манев­ренность лучше, чем у «кобры». Но тем не менее я, ра­ботая триммерами, вышел в такое положение, что сам начал его обстреливать. Самолет был на грани свали­вания в штопор. Один раз стрельнул, вроде очередь впереди прошла. Второй раз — вроде очередь сзади.

Потом еще раз стрельнул, и он свалился. Может, сбил я его, может, нет, а может, он умышленно сделал пере­ворот. А мне вниз нельзя. Он может из пикирования выйти и зайти мне в хвост. Пришлось мне уйти в сторо­ну. Смотрел, смотрел, но так и не нашел его.

Конечно, на малых высотах «кобра» была посредст­венным самолетом. Поэтому главное — это тактически грамотно построить атаку, набрать высоту, разогнать скорость. Вот еще такой пример.

Я уже говорил, что 31 декабря 1943-го меня чуть не сбили при штурмовке одного из немецких аэродромов. В это же время Камозину было поручено пойти в паре до Владиславовки. Такой перелет мы могли себе по­зволить. У нас на «кобрах» запас горючего был солид­ный. Даже были подвесные баки (их при необходимо­сти сбрасывали после выработки бензина, а если боя не вели, то привозили обратно). И вот, Павел Михайло­вич Камозин со своим ведомым разведали, что им бы­ло положено. Возвращаются обратно. В это время Ка-мозин вдруг заметил Ю-52, транспортный самолет, ко­торый шел в нашу сторону, в сторону Керчи. Его прикрывала шестерка «мессеров». Павел Михайлович своему ведомому говорит: «Держись!» Отошли они в сторонку, набрали высоту и на большой скорости спи­кировали на этот транспортный самолет, атаковали. Он загорелся. Они зашли и еще раз по нему ударили. Там шестерка «мессеров» была, а они такое сотворили па­рой! Потом выяснилось, что в этом самолете летело 30—40 старших офицеров поздравить войска с Новым годом, вручить награды.

Хорошим летчиком был Камозин. И при этом он очень скромно себя вел. Он с любым летчиком на лю­бые темы мог говорить. Такой очень простой, без фа­наберии. Причем его очень все уважали. Все Герои, ко­торые у нас в полку были, считали, что Павел Михайло­вич прирожденный летчик, как пианист. Да, в полку у нас в основном все друг друга уважали, любили, была крепкая дружба...