Виват Император! - Роман Злотников

В этот момент в ухе у Филиппа запищал микрофон. Он на минуту отвлекся, а затем повернулся к Его Высочеству и доложил:

— Есть. Мои ребята засекли типа на колокольне. Оттуда до детдома метров шестьсот, но у него «В-94».

Постышев присвистнул:

— Серьезная машинка. Калибр — 12,7 миллиметра. Этой можно специальным боеприпасом достать вас даже через бронедверь вашей машины… Но, наверное, это все. Я не думаю, что Лубынин осмелился привлечь к этому делу СЛИШКОМ много людей. На каждом из постов задействовано не менее двух человек плюс наблюдатели, непосредственный руководитель, группы обеспечения отхода… а по моим прикидкам, в операции вряд ли участвует больше десяти-двенадцати человек.

Ярославичев кивнул и поднялся на ноги.

— Вот и отлично. А то нам уже пора.

Постышев вытаращился на него:

— Ваше Высочество, я же сказал, вам НЕЛЬЗЯ сегодня ехать в Тутово…

Ярославичев усмехнулся.

— Но я ДОЛЖЕН. А как обеспечить мою охрану, пусть думает мой начальник Службы безопасности. Это его хлеб. Вам же — моя искренняя благодарность. Я бы хотел пообщаться с вами потом, в более спокойной обстановке. — И Его Высочество двинулся к двери. На самом пороге он остановился и, повернувшись к Постышеву, напряженно замершему в кресле, произнес: — А этого, как вы его назвали, прапорополковника не трогайте. Пусть у него будет шанс сделать выстрел. Мне интересно, как там господь считает, стоит ли давать шанс МНЕ?..

Филипп вошел в палату стремительным шагом. Его Высочество, опираясь на левую руку, приподнялся на кровати:

— Присаживайся, Филипп.

Тот послушно опустился на стул, бросив тревожный взгляд на гипс. Ярославичев заметил этот взгляд и рассмеялся.

— Оставь. Основные мои трудности заключаются как раз в том, что приходится изо всех сил тормозить регенерацию. И все равно делегация медицинских светил, которую мне пришлось принять вчера на предмет осмотра, с удивлением констатировала, что заживление раны идет необычайно быстро.

Филипп скривился:

— И зачем вы их принимали?

Его Высочество с иронией качнул головой:

— Это был стопроцентно политический вопрос. Во всяком случае, это посещение вполне можно подать в качестве рекорда в книгу этого производителя пива, как там его, Гиннесс, кажется. Как самый массовый консилиум в истории медицины. Представь себе, семьдесят три человека, большая часть из которых имеет весьма смутное представление о полевой хирургии, но каждому позарез необходимо засветиться…

— Ну, если насчет засветиться… у вас тут не палата больного и даже не проходной двор, а прямо-таки Ленинский проспект в час пик.

Его Высочество поморщился:

— Ты не прав. В час пик там сплошные пробки.

И оба тихонько рассмеялись.

В эту палату Ярославичева привезли сразу после того, как тяжелая девятимиллиметровая пуля, выпущенная тем туповатым прапорополковником из бесшумной снайперской винтовки, прошила ему ключицу. Полковник успел сделать только один выстрел, после чего Карай, до того момента укрывавшийся в кустах дикой малины прямо под деревом, на котором была устроена площадка, стремительно взлетел вверх по стволу и одним движением пасти откусил полковнику правую кисть. Так что к тому моменту, когда до прапорополковника добрались Блок и Кулак, тот был готов рассказать все, что знал и чего не знал, лишь бы от него убрали этого монстра. В учебную клинику медико-биологического факультета Ярославичева доставили вертолетом спустя всего полтора часа после выстрела. А уже к вечеру Его Высочество оказался завален предложениями от крупнейших и знаменитейших клиник мира.

Но Ярославичев, естественно, остался здесь. Еще бы, нигде больше не удалось бы сохранить в тайне тот факт, что, несмотря на тяжелейшее ранение (два врача бригады «скорой помощи» из Тутова, первыми оказавшие помощь Его Высочеству, за тот день даже охрипли, давая интервью доброй сотне российских и зарубежных телекомпаний), Ярославичев уже к вечеру был абсолютно в порядке. Так что, по большому счету, и повязка, и койка были всего лишь бутафорией. Но у Филиппа была причина, почему он, да, и все, кто находился в эти дни рядом с Его Высочеством, неустанно демонстрировали озабоченность состоянием его здоровья…

— А что касается проходного двора, то без этого не обойтись. Надо контролировать процесс. Идея персонального коронного договора, которая родилась в этой палате, позволила примирить очень многих.

Филипп криво улыбнулся. У этой идеи, заключающейся в том, что русские соглашаются восстановить монархию с самыми широкими полномочиями, но только на время правления одного, совершенно конкретного человека, сегодня было столько родителей, утверждавших, что сия мысль впервые прозвучала именно из их уст, что обычному человеку сложно было даже просто запомнить их фамилии. Но она действительно положила конец бурным дебатам, по крайней мере серьезно понизила их градус. Во всяком случае, больше не случалось таких ситуаций, когда один из приглашенных, заявивший своему оппоненту, что он де не понимает, почему этот тупица упорно тянет Его Высочество в президенты, заявляя, что тот будет лучшим руководителем страны, но абсолютно не приемлет того, чтобы он занял этот же пост, дающий ничуть не больше полномочий, но именуемый древним словом «царь», получил по морде прямо в прямом эфире.

— Ладно, Филипп, я пригласил тебя совсем не для того, чтобы обсуждать порядки, установившиеся в клинике медико-биологического факультета Терранского университета. Я хочу услышать из первых уст, как все прошло в тот день.

Гранин удивленно посмотрел на Ярославичева. Конечно, последняя неделя была очень сумбурной и напряженной, и за это время он виделся с Его Высочеством в общей сложности едва ли десять — пятнадцать минут, но он даже не допускал мысли, что Его Высочество не получил хотя бы часть информации, которую он считал необходимой.

— Я же написал полный отчет.

Его Высочество кивнул:

— Я читал. И не только твой. Но я хочу, чтобы ты изложил мне все еще раз.

Филипп кивнул и, на мгновение смежив веки, чтобы сосредоточиться и извлечь события того дня из своей памяти с максимальной точностью и лаконичностью, начал:

— Вертолет сбили на двенадцатой минуте полета, но пилот, Эрик Бортников, военный факультет, выпуск-4, успел покинуть кабину до попадания ракеты и раскрыть парашют. В результате он отделался только переломом обеих ног. Тем, кто находился в первой «волге», повезло меньше. Водитель, Армен Манукян, факультет промышленных инженеров, выпуск-5, получил перелом позвоночника, а двое моих ребят — Кисть и Рык от полученных ран скончались. Киллера с «В-94» уничтожили на месте сразу же после подрыва машины. Информация обо всех происшествиях пошла в эфир специальными выпусками через десять — пятнадцать минут после того, как они произошли. Так что к моменту, когда тот убогий со своим винторезом всадил вам пулю, около здания «Фонда Рюрика» уже собралась толпа численностью около двадцати тысяч человек. После информации о вашем ранении количество людей у штаб-квартиры Фонда тут же взлетело тысяч до ста пятидесяти. Толпа даже перекрыла близлежащий участок окружной, полностью парализовав движение по ней на шесть часов. Кроме того, в течение суток стихийные массовые митинги прошли еще в семистах городах.