Проклятая кровь. Похищение - Юрий Пашковский

Вестник заревел. С лица посланника Нижних Реальностей закапала кровь, серебристо-синяя. Он отодрал шары и не глядя отбросил их. Один чуть не попал в упыря, лежавшего на земле, но его успел отбить маг.

Тавил сглотнул. Кажется, он только разозлил Вестника. Дерьмо! Морфе совсем ослабла.

Вестник решил не церемониться. Он занес косу над головой, вокруг нее зазмеились Знаки, будто впечатывающиеся в реальность письмена, которыми убоги решили раскрасить действительность, затейливые иероглифы, сквозь которые прорывалось безумство, в котором жили все населяющие Нижние Реальности существа. Вестник накапливал Силу для единственного удара, после которого от цели не должно было остаться и следа.

Тавил зажмурился. Видимо, он вернется к Мастеру один и без груза. И понесет все наказание в одиночку. Но сейчас придется погибнуть, иначе эта бестия не отстанет, слышал он о Вестниках — тварях, преследующих свои жертвы до самого конца света…

Сейчас…

Удар должен был быть уже нанесен. Но его не было. Тавил рискнул и приоткрыл глаз. Вестник, удивленный, продолжал держать косу над головой, а Знаки исчезали, а вместе с ними исчезала и Сила, разрушительная Сила, уничтожившая бы Тавила и Ахеса одним ударом.

А потом по Вестнику заскользили тени. Уже различимые в предрассветном мире, они появлялись из гротескной тени самого Вестника и серой сетью опутывали убоговскую креатуру. Похожие на схему смертного, тени покрыли все тело Вестника, с щупалец до головы. И, когда тень легла на рогатую голову, Вестник взревел, неспособный пошевелиться, а его собственная тень начала распадаться на куски. А следом за тенью стал разваливаться и Вестник, брызжа серебристо-синей кровью из расчлененного тела и ревя, как забиваемый бык. Он начал мерцать, выбрасываемый гибелью своего Вызова в мире смертных обратно в измерение Нижних Реальностей. Его части валились на землю, заливая ее кровью и тут же эту землю разжижая.

— Два идиота. Как вы смеете, если Мастер не разрешил вам погибать?

Рядом с Ахесом стоял Затон. Голый, злой, наполовину обвитый тенями. И живой. Тавил вздохнул. А он боялся, что Затон погиб.

— Какого?.. — Глаза боевого мага полезли на лоб.

Глаза Понтея пытались соревноваться с глазами Магистра. Вадлар перевел взгляд с одного на другого и попытался им подражать. Ничего не вышло. Может, глаза на лоб могут лезть только у обладающих расположенностью к магическому Искусству? Кто знает? Может быть…

Единственное, что понял Фетис, причиной перемещения глаз была смерть здорового монстра, созданного магом и наущенного на двух смертных возле крупного прямоугольного ящика. Наверное, монстр не должен был погибнуть или не должен был погибнуть так.

Иукена молча натянула лук и послала стрелы в уже известных противников и вновь появившееся лицо. Странное и непонятное лицо, стоит заметить…

Один враг еще скрывался под черным плащом, пожженным и дырявым, другой сейчас был похож на песчаного ифрита, не имеющего постоянной телесной конфигурации, словно он все пытался вернуться в некую форму и не мог. Третий же был виден достаточно хорошо: кряжистая фигура, широкие плечи, мускулистые руки, волосатая грудь, голова, будто вбитая в тело, и кудрявая бородка торчком. Темная пелена скрывала его ноги, окружив их черными и серыми тенями. Это был гном. Гном со Знаком Отреченного. Совсем как тот, чьи останки Иукена и Вадлар нашли возле развороченного холма.

Нет. Это тот же самый гном. Без сомнений. Ведь Понтей говорил, что Знак Отреченного, имеющий общую для изгоняемых внутреннюю форму, отличается рисунком снаружи, рассказывающим о проступке. Этот рисунок, изображавший нечто вроде хобгоблинов, напившихся и танцующих в обнимку, частично походил на тот, что они видели на останках.

Здорово. Гном-андед, совершенно непохожий на андеда. Чутье Живущего в Ночи упрямо твердило, что гном живее всех живых, что он такой же живой, как и Уолт Намина Ракура, по крайней мере, кровь его живая, несет в себе частичку Жизни, которую некогда Тварец вдохнул в Природу.

А потом гном повел себя неправильно. Не так должен вести себя обычный гном, пусть даже и маг, судя по теням вокруг него. Нижняя его челюсть выдвинулась вперед, зубы увеличились, заострились на концах и покрылись шипами, верхняя челюсть разделилась надвое и свесилась по бокам нижней, уткнувшись в бороду. Лоб стал заостряться, одновременно вперед и вверх. А глаза ушли глубоко внутрь, словно вообще исчезли, оставив в веках провалы.

Стрелы Иукены сломались, не успев долететь. Треснули в полете и развалились, каждая на две части. Фетис мог поклясться, что за миг до этого видел, как из круговорота, клубившегося вокруг гнома, взметнулись серые пятна. Они впились в тени от стрел и разломали сначала их. Упырь непроизвольно уставился на собственную тень.

— Это похоже на трансформу Уккар, — пробормотала Иукена.

Да, действительно похоже. Будь это не гном, а человек — и тогда бы это один в один была трансформа Уккар Живущих в Ночи, чья Сила Крови — Ночная Арфа, умение слышать звуки и подражать им. Но это не человек. Это гном.

А вот незадолго до этого был человек, с которым остался сражаться Нугаро. И его изменение походило на трансформу, но трансформой не являлось. А это изменение гнома уж слишком напоминало трансформу Уккар, но то же самое — не являлось ни трансформой Уккар, ни вообще трансформой… Но, убоги побери, это уж слишком! Ну просто один в один трансформа Уккар!

Не может быть. Гномов-упырей не бывает. Гном-упырь — это… это… это… Это какое-то, уж простите, искажение нормального порядка вещей, строя космоса, структуры мироздания, если на то пошло. История упырей не знала ни одного факта Перерождения смертных не из человеческой расы. Только люди после Перерождения становились носителями Сил Крови Живущих в Ночи. Другие расы, если их кровь пили и давали пить свою упыри, не менялись, а просто умирали. И Жажду кровь других рас не усмиряла, даже, наоборот, иногда усиливала. Иногда и отравиться можно было, если пить кровь не-человека…

Только люди могли стать упырями.

Так что другие расы ненавидели упырей в первую очередь за то, что они не-живые. Наверное, это просто какая-то бессознательная ненависть живого к не-живому. Говорят же, что Природа не терпит пустоты, так, наверное, и Жизнь не терпит не-жизнь…

Да, только люди могли стать упырями.

Но этот гном… Что же он такое?

— Как он сломал мои стрелы? Понтей? — Татгем не торопилась продолжить стрельбу, но тем не менее не спускала глаз с врагов, которые вроде тоже не особо спешили нападать.

— А как он убил Вестника Нижних Реальностей? — отрешенно ответил Иукене Сива, продолжая пялиться на то, что осталось от призванного магом чудища.