Магическая академия. Достать василиска! - Ева Никольская

— А-а-а, помогите! Спаси-и-ите! Карау-у-ул!

Визги были такие громкие, пронзительные и явно девичьи, что мы с подругой, не сговариваясь, принялись отламывать оставшиеся доски.

— А если это ловушка? — спросила Ева, которая не помогала, но и не мешала нам освобождать дверь.

— А если нет? — не оборачиваясь, спросила я, невольно морщась от непрекращающейся истерики запертой в комнате незнакомки. — Может, эта ваша Клара сама телепортировалась, а теперь не может выбраться.

— Она бы стучалась в дверь, — резонно заметила мавка.

— А ты бы лучше нам помогла, а не рассуждала тут... — недовольно пропыхтела Катарина.

— Кто-то должен умные мысли озвучивать, когда остальные совершают глупые поступки, — равнодушно проговорила белоглазая зазнайка, и Венька-предатель с ней полностью согласился. Даже на плечо к Евлампии забрался и оттуда уже начал стращать нас расправой Арины, которой непременно обо всем доложит.

— Пф-ф-ф... Да она сама хотела выяснить, что за дверью! — рявкнула на него Катя. Отодрав последнюю доску, она спросила, пытаясь перекричать истеричные возгласы, доносящиеся из комнаты: — А как замок без ключа вскрывать будем?

— Элементарно, — сказала мавка, разминая свои ненормально гибкие пальцы, которые показались мне пластилиновыми. Неверно истолковав наши удивленные взгляды, вызванные ее анатомическими особенностями, девушка смущенно пробормотала: — Мне тоже всегда было любопытно, почему эти двери забиты.

Не знаю, от кого ставились защитные чары, но нас они благополучно пропустили, а Вениамина нет. Щелкнув пальцами, мы с соседкой зажгли магические огоньки, чтобы найти попавшую в беду девушку, а также причину ее дикого ужаса. Ну и... нашли. Причиной оказалась большая уродливая крыса с голым хвостом и розовыми когтистыми лапами, она активно шебаршала, разрывая перевязанную бантиком коробку, из которой пыталась выбраться. Девушка же нашлась на шкафу, и выглядела эта горластая особа не менее колоритно, нежели грызун.

— Ненавижу! Ненавижу кры-ы-ыс! — голосила полупрозрачная красотка, у которой вместо ног был сотканный из тумана хвост. Он нервно дергался, свисая вниз, и у меня возникло навязчивое желание ухватиться за него, чтобы проверить, можно ли потрогать привидение так же, как и услышать. — Убейте! Уничтожьте крысу-у-у! — требовала мертвая живодерка. И я даже хотела возмутиться ее необоснованной жестокостью, как услышала за спиной голос разума... то есть мавки.

— Мочи тварь! Она растет! — крикнула Ева, оставшаяся стоять в проходе, когда мы с Катариной вошли в комнату. — И плюется!

Пять минут спустя мы сидели на шкафу… вчетвером. Потому что сюда мерзкий грызун с едкой слюной доплюнуть не мог. Как не мог и выбраться из комнаты, ибо мавка, кинувшись нам помогать, захлопнула дверь. Хорошо все-таки, что она быстро соображает, иначе бы по нашей вине по общежитию носилась крыса-переросток и плевалась во все, что движется, розовой гадостью, от которой даже на мебели образовались проплешины. Замечательно и то, что Катарина — сильный маг воздуха, именно она умудрилась забросить нас всех наверх, когда стало ясно, что грызун не только неуловим, но еще и размножается от воды, которой пыталась его утихомирить Евлампия.

— Что делать будем? Мысли есть? — спросила я девчонок.

Обе стихийницы пожали плечами, а привидение совсем по-человечески вздохнуло.

— Чего молчишь, голос разума? — обратилась я к мавке, сидящей справа.

— А чего попусту языком чесать? — отозвалась та. — От воды у крысы клочья шерсти отваливаются, из них маленькие крысята появляются. А так как растет этот выводок не по дням, а по часам, вернее, по минутам, — она тоскливо посмотрела на увеличивающиеся меховые комки и, подперев рукой подбородок, тоже вздохнула, — меня от них лучше держать подальше.

Мы помолчали, любуясь заботливой крысой-мамой (ну, или папой, при таком способе размножения это роли не играло) — крупная особь скармливала малышам коробку, где ранее сидела сама.

— И что? Так и будем ждать, когда Венька кого-нибудь на помощь позовет? Если вообще позовет, — сказала я.

— Можем провести сеанс песнетерапии, — оживилась Катя, сидевшая между мной и призрачной девицей, сказавшей, что ее зовут Сима.

— Это как?

— Споем хором. Что-нибудь умиротворяющее.

— Предлагаешь колыбельную этому мутанту сбацать? — уточнила я, покосившись на подругу.

— А вдруг оценит? Смотри, как она о своих детках печется.

— Она?

— Ну, или он.

— Не-е-ет, — протянула мавка, — Оно не о детках, а о боевых единицах плевательного отряда хлопочет. Вон как пичкает их жратвой, гадость розовохвостая!

— И что тогда делать? — высказала общую мысль ведьмочка, при этом посмотрев на Симу. Мы с Евой тоже повернулись к призраку.

— А я что? Я вообще-то крыс боюсь! — воскликнула та.

— Ты же мертвая, — заметила мавка. — Тебе слюна этого мутанта не повредит.

— Это не отменяет прижизненных страхов. Они, знаешь ли, иррациональны, — сложила на груди полупрозрачные руки девушка-привидение. — К тому же я вас сюда не звала. Сами пришли, вы и разбирайтесь с этим, этой… со всеми ними! — кивнув на подрастающую семейку грызунов, заявила Сима.

— Как это — не звала? А кто вопил: «Спасите, помогите, убивают»?

— Так я спасателей звала, а не трех пьяных ведьм, которых впору самих спасать.

— Я трезвая, — вставила свое веское слово мавка. — И я не ведьма.

— А я пьяная! — хлопнув себя по груди рукой, с гордостью сообщила Катарина. — И щас с-с-спою. Хуже, один черт, уже не будет.

— А если они и от песен тоже размножаются? Или растут? — выдвинула предположение белоглазая. — Как от воды или боевых чар, которыми мы их пытались прибить.

— Нейтрализовать, — проворчала ведьмочка, растеряв весь свой запал.

— От многообразия синонимов суть действия не меняется, — философски заметила белоглазая зануда. — Кстати, о главном. Раз уж мы все-таки вломились в заколоченную комнату, куда, заметьте, я заходить не рекомендовала, может, нам кое-кто поведает, за что ее тут заперли? — И она выразительно так посмотрела мерцающими в полумраке глазищами на сидящего рядом с Катариной призрака.