Кодекс страсти - Марта Шредер

Кэролайн перестала слушать. Отказаться от должности! Неужели они попросят Дэниела уйти? Могут ли они заставить его сделать это? Могут ли они уволить его, аргументируя свое решение их любовной связью? Она похолодела и застыла от мысли, что навлекла на его голову такое несчастье. Она едва слышала, как декан и профессор докладывали о результатах своих утренних встреч с обоими обвиняемыми.

Потом начались вопросы. Кэролайн с трудом переключила свои мысли с нависшей над Дэниелом опасности на то, что ее спрашивали. Когда они начали встречаться? Где это было? Угрожал ли ей Дэниел чем-нибудь, принуждая ее проводить с ним время? Обещал ли он ей что-нибудь…

– Например? – спросила Кэролайн.

Элфрида Франклин посмотрела на нее поверх очков в роговой оправе:

– Например, успешную сдачу экзаменов, миссис Фолкнер.

– Нет. Ничего подобного. Меня возмущает этот намек. Я очень много занималась перед экзаменами, профессор. Я не считаю, что нуждаюсь в чьей бы то ни было помощи. Мне не надо никого подкупать, я и так получу хорошие оценки!

Кэролайн пыталась говорить с ледяной уверенностью в голосе. Но она вся дрожала от гнева, и, вероятно, остальные чувствовали это.

– Оказывал ли на вас профессор прямое давление, склоняя к физической близости с ним?

Вопрос доктора Эмерсона был сформулирован в четкой и неэмоциональной манере, словно он подводил итог медицинского доклада.

– По-моему, это не ваше дело, – решительно сказала Кэролайн. – Я уже очень давно перешагнула рубеж совершеннолетия, и мои склонности касаются только меня. Я…

Доктор махнул рукой, прерывая ее:

– Я не спрашивал, была ли у вас физическая близость с профессором, миссис Фолкнер. Я спросил, не оказывал ли он на вас давления, чтобы добиться этого.

– Нет. Никакого давления.

У Кэролайн сжались кулаки. Физическая близость! Значит, вот как они это понимают? Как некое бескровное, неразумное действие, к которому зрелые опытные люди должны подходить рационально? Неужели они не понимают, что она и Дэниел занимались на его смятой постели любовью, горячей, страстной и веселой? Волнует ли их, что она желала его, нуждалась в нем, любила его? Может быть, им нужно услышать правду.

– Я занималась любовью с профессором Фрателли, потому что хотела этого, очень хотела.

Дэниел схватил ее за руку.

– Доктор Эмерсон, декан, если вы позволите мне ответить на ваши вопросы…

Кэролайн попыталась вырвать руку. Доктор Эмерсон проигнорировал слова Дэниела.

– Обещал ли вам что-нибудь профессор Фрателли в награду за физическую близость…

На этот раз Кэролайн не дала доктору закончить фразу.

– Нет. Ничего. Повторяю, что занималась с ним любовью, потому что мне этого хотелось. Непонятно, почему вам так трудно это усвоить.

– Кэролайн! – прошептал Дэниел, держа ее руку железной хваткой. – Пожалуйста, не говори больше ничего! Тебе нет надобности отвечать. Позволь мне…

– Нет! – Кэролайн повернулась к нему, сверкая глазами и сжав кулаки. – Ты не прикроешь меня собой и не получишь мою пулю. Мы с тобой прекрасно знаем, что весь этот фарс – творение моей бывшей свекрови. – Кэролайн снова обратилась к доктору Эмерсону. – Она разговаривала с вами, не так ли, доктор? Мейда позвонила вам и сообщила кое-какие сплетни, и вы позвонили декану, а декан позвонил профессору Франклин. Как будто из-за того, что Кэролайн Фолкнер встречается с Дэниелом Фрателли, небо обрушилось! Давайте скорее спросим их об этом. Выясним, занимаются ли они этим, и как часто, и как они оценивают друг друга. Давайте сокрушим их обоих. Такую цель преследует Мейда и, осознаете вы это или нет, доктор, использует вас просто как подходящее средство для ее достижения.

– Что вы под этим подразумеваете, миссис Фолкнер? – Голос декана был спокойным, но мрачным. – То, что доктор Эмерсон действовал под влиянием сплетен, является очень серьезным обвинением.

– Да, миссис Фолкнер. – За напыщенными манерами доктора Эмерсона угадывалась насмешка. – Чего же хочет от вас Мейда Фолкнер? Зачем ей вовлекать меня в какой-то заговор? Правда заключается в том, что у Мейды развито чувство гражданского долга и ее заботит репутация «Урбаны».

Кэролайн отрицательно покачала головой:

– Нет, не заботит, доктор. У Мейды своя собственная повестка дня. Ее совершенно не интересует эта школа. Ее единственная забота – заставить меня возобновить брак с ее сыном. Для достижения этой цели она сделала все, что было в ее силах, начиная с отказа частично субсидировать учебу внуков в колледже и кончая попыткой заставить меня прекратить отношения с профессором Фрателли. Вы являетесь тем средством, при помощи которого Мейда намеревается добиться своего. В случае неудачи она спокойно позволила бы этой школе провалиться в тартарары! Она пойдет на все для осуществления своих планов, касающихся ее сына.

К тому моменту, как Кэролайн дрожащим голосом произносила последние слова, лицо Эллиота Эмерсона стало багровым.

– Я возмущен этими нападками, ставящими под сомнение мою порядочность, доктор Гриерсон, и прошу наказать миссис Фолкнер. Недопустимо, чтобы опекун юридической школы становился объектом…

– Вы говорили с Мейдой Фолкнер, прежде чем позвонили мне, доктор? – холодно спросил Майкл Гриерсон. – Это она является источником информации, которую вы мне передали?

– Я не помню. – Шумное негодование доктора испарилось под хмурым взглядом декана. – Возможно.

– Сообщил ли вам доктор Эмерсон, что я провела новогоднюю ночь в доме профессора Фрателли? выкрикнула Кэролайн, прежде чем кто-нибудь успел что-либо сказать.

Последовала пауза. Потом декан ответил:

– Да, миссис Фолкнер, он сообщил это.

– А вы не спросили его, как ему удалось узнать об этом пикантном маленьком факте?

Ее голос источал презрение. Стоявший рядом с ней Дэниел, восхищенный ее безрассудной отвагой и бессильный остановить ее на пути к катастрофе, выпустил ее руку из своей и отошел. До сих пор никакие доводы не действовали на Кэролайн, но, лишившись теплого прикосновения руки Дэниела, она заколебалась. Заметив это, Дэниел заговорил:

– Я задаю вопрос: уместно ли обсуждать здесь семейные дела миссис Фолкнер? Мне представляется, что без каких-либо заслуживающих доверия доказательств у вас нет никакого права подвергать ее перекрестному допросу или судить. Она здесь не в роли истца и не в роли обвиняемой. Обвиняемый – я. Позвольте ей уйти.

– Нет! – Кэролайн уже покончила с минутным колебанием. – Профессор Фрателли пытается защитить меня, но я в этом не нуждаюсь. Этой школе необходимо со всей серьезностью пересмотреть проводимую ею политику, основанную на сплетнях и доносах. Я не нуждаюсь в вашем вмешательстве в мою жизнь. Я не желаю этого и готова подать в суд на школу, если так пойдет дальше.