Ольга, княгиня зимних волков - Елизавета Дворецкая

Теперь Равдан скинул личину, чтобы лучше видеть побратима и не пропустить выпад.

– А ты кроме княжеского стола и думать больше ни о чем не можешь? – продолжал он. – Ради него готов мою жену Ингорю отдать? Не взойдет!

– Вот ты как заговорил! – возмущенно воскликнул Лютояр. – А клялся мне помочь за род отмстить и наследство дедов моих взять!

– А я мало тебе помог? Да и сейчас от слова не отрекаюсь. Но ты, как уезжал на Сож, обещал, что Ингорь и Свинческ тебе отдаст, и мою жену не тронет. С тем я тебя и отпустил…

– Ты отпустил? – с негодованием перебил его Лютояр. – С каких это пор я тебя спрашивать должен? Я – князь смолянский! Я – вожак вилькаев. А ты кто?

– Если бы ты без моего позволения поехал с Ингорем снюхиваться, то мог бы не возвращаться! – насмешливо отозвался Равдан. – Был у нас один варяжский князь, да и ты, я смотрю, таким же думаешь стать, Ингорю в рот смотришь! Ну да ладно, не пропало еще твое дело. Поезжай к нему назад. Скажи, чтобы отдал тебе мою жену. А как привезешь ее сюда – получишь эту и назад к Ингорю отвезешь. Будешь для него брат родной и избавитель.

Тяжело дыша от возбуждения и гнева, Лютояр все же помедлил, обдумывая эти слова. Уже много дней у него было чувство, что его судьба висит на волоске. Он мог погибнуть, когда показался на глаза киевлянам: Ингорю ведь не нужен был еще один князь Смолянской земли. Мог погибнуть в сражении, будучи слишком неопытен в обращении с мечом. Может погибнуть уже сейчас, после драки, когда Ингорь убедился, что победа осталась за ним. Но препятствий со стороны Равдана он никак не ожидал. Вот уж, казалось, на кого он мог положиться, как на собственную правую руку. Но у этой «руки» оказалась своя голова на плечах и своя воля.

– И пока ты еще не князь, запомни, брат мой! – тихо и внушительно произнес Равдан. – Ингорь пришел и ушел. Он будет далеко, а мы – близко. Мы – корень земли смолянской, и без опоры на нас ничего у тебя не выйдет, будь ты хоть всем Велеборовичам сразу родной внук. К рассвету мой батя с ополчением к Свинческу подтянется. И ты сам думай, на чьей стороне будешь: нашей или киевской.

– Подождите!

Вдруг скрипнула дверь и под низкой притолокой мелькнула женская фигура. Равдан быстро обернулся, вилькаи вокруг него сделали движение, будто хотели кинуться на нее. Но Эльга прижалась к стене и замерла. Отсвет лучины из открытой двери лишь чуть освещал ее. Она слышала почти весь их разговор через оконце – в волнении они говорили довольно громко.

– Подождите! – повторила она. – Лютояр… или Станибор, как тебя лучше звать?

– Пока он Лютояр, – ответил ей Равдан, переводя взгляд с пленницы на побратима. – А Станибором станет, когда земля смолянская его князем признает.

Эльга смотрела на Равдана – теперь она могла видеть его лицо, хотя в темноте мало что удавалось разобрать. Да она и не хотела вглядываться – это все же был властелин Закрадья, Князь-Волк.

– Ты поедешь к моему мужу? – обратилась Эльга к Лютояру. Теперь она знала, что он к ее похищению не причастен. – Скажи ему…

Она запнулась. Ей пришлось собрать все силы, чтобы выйти сюда и вмешаться в разговор этих двоих. Лютояр был в ее глазах непризнанным местным князем – одним из многих племенных князей с подвластных Киеву земель. А Равдан – тем же, чем в детстве для нее был Князь-Медведь. Земным божеством, предком среди потомков, обитателем и стражем рубежа между Явью и Навью. Если имелась у земли смолян одна голова, с которой нужно было говорить, то это был он – сейчас, когда один князь смолян уже был убит, а другой еще не взошел на его место.

Однажды она уже совершила ошибку, хоть и поневоле. Попыталась силой разорвать путы, которые накладывал на нее долг перед чурами. И за это понесла наказание: имея всего одного ребенка, она была мало что не бесплодна. Чуры покарали ее бездетностью, и потому она каждый день умирала от страха за своего единственного сына, который, как назло, меньше всего хотел сидеть дома в безопасности. Из-за бесплодия она постоянно боялась, что Ингвар приведет в дом другую жену и ей, Эльге, придется вести непримиримую борьбу в собственной семье, за собственного мужа, который, видят боги, и так ей недешево обошелся!

– Скажи князю Ингвару, что я прошу его вернуть жену… ему, – собравшись с мыслями, обратилась Эльга к Лютояру и несмело кивнула на Равдана. – Скажи… Ему не поможет, если он возьмет ее себе в жены. Ведь она побывала в Закрадье, она – жена… его, он теперь навеки ее муж, а у… него ведь… не может быть живых детей! Она, эта женщина, не родит Ингвару сыновей! Никого не родит! А я… скажи ему…

Голос Эльги упал почти до шепота. Немыслимо было говорить о таком чужим мужчинам, каким-то оборотням лесным, в присутствии самого Кощея, но этот неверный довод сейчас оставался ее единственным средством спасения. В конце концов, она тоже была всего лишь женщиной, и ее мучил страх, что муж, жаждущий иметь много сыновей, отвергнет ее ради другой, лет на десять-двенадцать моложе. Та, другая, сейчас была с ним в Свинческе, а она, Эльга, – не то в глуши леса, не то на том свете. Она была слишком утомлена и сбита с толку последними приключениями, и ей казалось, что муж может предпочесть ту жену, которая находилась рядом.

– А я… я рожу еще… я… в тягости, – шепотом выдавила она. – У Ингвара будет еще один сын, только если я к нему вернусь.

С ужасом она думала, не погубит ли ее будущее дитя само соседство с Кощеем. До сих пор она ничего не говорила Ингвару, потому что сама не была уверена. Она лишь недавно сообразила, что дней набегает как-то много… Причины задержки могли быть и другие: она так устала от долгого пути по холоду, ела кое-как и что придется, постоянно тревожилась. Похудела, вечно досадовала на что-то и лишь усилием воли, по обязанности, сохраняла веселый вид.

Но после двенадцати лет бесплодного брака и сомнение – уже почти счастье. Надежда все же проникла в ее сердце, и сейчас обстоятельства заставили поделиться ею с самим властелином Закрадья.

– Хорошо, я так ему и скажу, – ответил Лютояр.

Он не совсем понимал, что все это значило для киевской княгини. Но если ее просьба к мужу вернуть Ведому повлияет на Ингвара, возможно, удастся выбраться из этого болота без больших потерь.

Утром кто-то тронул Ингвара за плечо и позвал:

– Княже! Там…

Дальше он не разобрал, но поднял голову. Обнаружил, что лежит на спальном помосте в незнакомом доме. Как он сюда попал? Над ним склонился Ивор.

– Я заснул? – Ингвар сел и потряс головой. – Что? Нашли?

Очень хотелось есть, и он вспомнил, что не ел со вчерашнего утра. Потом вспомнил, что пропала Эльга, и удивился, как вообще мог спать. А он просто заснул, сидя в гриднице, куда зашел погреться, и Ивор приказал уложить его. Пусть князь поспит и наберется сил: ходить по двору и заборолу все равно не помогало делу.

– Местные пришли. Ополчение.

Услышав это слово, Ингвар живо встал. Он был полностью одет, так что оставалось только взять шапку и плащ, которым его укрыли. Потерев руками лицо, он пошел вслед за Ивором. Возможно, ополчение, вчера… или позавчера… в общем, в день первого сражения со Сверкером растворившееся в лесу, и принесло ему долгожданные вести о жене.

В сопровождении десятка из ближней дружины он пересек площадку полуразоренного городца и вышел за ворота. И невольно присвистнул. Такого он не ожидал.

Все пространство бывшего предградья было покрыто кострами, возле которых грелись люди. Их было сотни две… или три. В общем, раза в два больше, чем у него осталось в строю после двух сражений. Шлемов и щитов не было ни у кого из местных, но каждый держал или лук, или топор, или охотничью рогатину, или пару сулиц.

Затрубил рог, давая знать о появлении киевского князя. От костров к нему приблизилось несколько человек – зрелые бородатые мужики в овчинных кожухах. У троих обнаружились шлемы, у остальных мечи. Клинков было не видно, но простые рукояти из кожи или кости, обычные железные наборы, кожаные ножны явно изготовили здесь, на месте. Однако само появление мечей у этих людей настораживало. Добыча?

Ингвар ждал, стоя перед воротным проемом захваченного Свинческа. Пообок еще виднелась тесовая крыша «порока» – будто прирученное чудовище, подчиненное воле киевского князя. По сторонам от Ингвара встали кмети: с настороженными лицами, готовые к новой схватке. Они выдержали два сражения подряд и уже считали себя победителями, но за ночь перед ними выросло новое воинство – будто его выслала сама эта земля, не желающая склониться перед чужаками. Чего хочет Смолянская земля, киевляне не знали, но угроза была им ясна.

Среди бородатых мужчин обнаружился один знакомый – рослый парень с длинными усами, то есть Лютояр. А возле него стояла немолодая женщина с усталым морщинистым лицом. Поверх кожуха плечи ее покрывала богатая голядская накидка, выкрашенная в синий цвет и украшенная бронзовыми спиральками. Это еще что за чудо?