Врангель - Борис Соколов

Я знал уже и о той роли, которую играл в поднявшейся смуте епископ Вениамин, возглавивший оппозицию крайних правых, но до каких пределов доходило его рвение, мне стало известным только несколько лет спустя… На другой день после прибытия „Южно-русского правительства“ в Севастополь преосвященный явился к председателю его… Сидорин, Слащев, Вениамин… Всё это, в сущности, меня уже мало интересовало».

Глава южнорусского правительства H. M. Мельников описал свою беседу с архиереем:

«Епископ Вениамин сразу начал говорить о том, что „во имя спасения России“ надо заставить генерала Деникина сложить власть и передать ее генералу Врангелю, ибо только он, по мнению епископа и его друзей, может спасти в данных условиях Родину. Епископ добавил, что у них, в сущности, всё уже готово к тому, чтобы осуществить намеченную перемену, и что он считает своим долгом обратиться по этому делу ко мне лишь для того, чтобы по возможности не вносить лишнего соблазна в массу и подвести легальные подпорки под „их“ предприятие, ибо, если „Южно-русское правительство“ санкционирует задуманную перемену, всё пройдет гладко, „законно“…

Епископ Вениамин добавил, что согласится „Южно-русское правительство“ или не согласится — дело всё равно сделано будет…

Это приглашение принять участие в перевороте, сделанное притом епископом, было так неожиданно для меня, тогда еще впервые видевшего заговорщика в рясе, и так меня возмутило, что я, поднявшись, прекратил дальнейшие излияния епископа».

Епископ Вениамин посетил затем министра внутренних дел В. Ф. Зеелера, которому также в течение полутора часов внушал мысль о необходимости переворота.

«„Всё равно с властью Деникина покончено, его сгубил тот курс политики, который отвратен русскому народу. Последний давно уже жаждет 'хозяина земли русской', и мешать этому теперь уже вполне созревшему порыву не следует. Нужно всячески этому содействовать — это будет и Богу угодное дело. Всё готово: готовы к этому и генерал Врангель, и вся та партия патриотически настроенных действительных сынов своей Родины, которая находится в связи с генералом Врангелем. Причем генерал Врангель — тот Божией милостию диктатор, из рук которого и получит власть и царство помазанник…“

Епископ был так увлечен поддержкой разговора, что перестал сохранять сдержанность и простую осторожность и дошел до того, что готов был тут же ждать от правительства решений немедленных».

Врангель явно не был в восторге от идеи Слащева «соединить имена», но до поры до времени не отвергал хлопоты Якова Александровича, чья позиция при определении деникинского преемника могла иметь решающее значение. Как-никак Слащев был тогда единственным белым генералом, у которого под началом находилось пять тысяч готовых к бою штыков и сабель, тогда как у Кутепова сохранили остатки дисциплины лишь несколько офицерских рот.

Подробное описание совещания сделал генерал-майор M. H. Ползиков из Дроздовской дивизии:

«В день совета было назначено в 2 часа дня собрание старших начальников дивизии на квартире у генерала Витковского, на которое должен был приехать в 3 часа генерал Кутепов. На совещании у генерала Витковского было единогласно решено просить генерала Деникина остаться у власти, так как все мы не могли мыслить об ином главнокомандующем. Заявление генерала Кутепова о том, что генерал Деникин твердо решил оставить свой пост, не изменило общего единодушного решения. У всех нас было впечатление, что генерал Деникин пришел к своему решению вследствие какого-то разногласия, интриг и выраженного ему недоверия. Всем нам непонятно было, почему генерал Кутепов не поддерживал нас в нашем решении, но, наоборот, настаивал на том, что наше решение ничего не изменит, так как он знает о твердом решении генерала Деникина. Нам было совершенно непонятно поведение генерала Кутепова, а потому большинство ушло с заседания неприязненно настроенными против него».

Кутепов, уезжая с заседания, приказал старшим начальникам Добровольческого корпуса собраться во дворце на предварительное совещание на полтора часа раньше начала военного совета.

По свидетельству Ползикова, были приняты некоторые меры безопасности: назначены усиленные патрули, в особенности на улицах, примыкающих к дворцу, а в местах квартирования — в полной готовности дежурили части, имевшие «связных-быстроходов». Команды пулеметчиков стояли у главного входа дворца и были размещены внутри соседних дворов, а рядом с самим дворцом скрытно располагалась офицерская рота.

На предварительном совещании под председательством Кутепова все начальники Добровольческого корпуса единодушно выразили полное доверие Деникину и приняли решение просить его не оставлять своего поста. Решено было также t оказать соответствующее влияние на остальных участников Военного совета, чтобы он «просил бы и даже умолял» генерала Деникина остаться.

Корпусных командиров смутила позиция А. П. Кутепова: «Генерал Кутепов сидел грустный, как бы подавленный, и неоднократно заявлял о твердом решении генерала Деникина. Привыкнув видеть в генерале Кутепове начальника энергичного, настойчивого и решительного, мы недоумевали его пассивности. Невольно вспомнились слухи о его неладах с генералом Деникиным и о „подкапывании“. Это было совершенно неправдоподобно, но тем не менее не было объяснений молчаливому, пассивному, а потому непонятному поведению генерала Кутепова. Никто из нас не понял тогда, как ему было тяжело. Мы не могли понять, что ему действительно было известно твердое и непреклонное решение генерала Деникина, мы не понимали, что генерал Кутепов, всегда честный и прямой, знал, что не может дать нам надежду, и, переживая гораздо острее и глубже всё то, что мы переживали, не мог сказать нам ничего иного, как о твердом решении генерала Деникина оставить свой пост».

Было решено, в случае непреклонности Деникина, просить его самого назначить себе преемника, которого все обязаны будут признать.

Открывая заседание, генерал Драгомиров прочитал приказ главнокомандующего о назначении Военного совета. Затем была произведена поверка присутствующих на заседании, завершившаяся, как уже упоминалось, выступлением генерала Слащева, настаивавшего на том, что руководимый им корпус не имеет на заседании достаточного числа представителей, что «является несправедливостью по отношению к доблестному корпусу, дольше всех отстаивающему последний клок белой русской земли».

Слащев выступал еще несколько раз. Он говорил о недопустимости выборов нового главнокомандующего, чтобы Вооруженные силы Юга России не уподоблялись Красной армии.