Мифы и легенды Древнего Востока - Александр Немировский

Как-то до богов донеслась из среднего мира мольба:

— О боги! Вы мне дали власть над Айодхьей, столицей благословенной Кошалы, но нет у меня наследника, которому я бы ее передал.

Поняли боги, что к ним взывает благочестивый Дашаратха, благодаря деяниям и мудрости которого Айодхья не уступала столице Индры. Тогда-то бессмертным пришла мысль, что для борьбы с Раваной надо принять облик сына Дашаратхи. И поручено было это сделать Вишну.

Было у царя Кошалы три жены: старшая — Каушалья, вторая и самая любимая — Кайкейя и младшая — Сумитра. К ним-то и явился Вишну с божественным яством. И в тот же день Каушалья родила царю Раму, Кайкейя — Бхарату, Сумитра — близнецов Лакшмана и Шатругхну. Под руководством отца братья обучились всему, что должны знать кшатрии. С помощью же брахманов они усовершенствовались в знании «Вед», превзойдя учителей набожностью и мудростью. Мудрее и опытнее остальных братьев был Рама. Ему было достаточно мгновения, чтобы понять суть человека. Он был ровен и приветлив со всеми, умел обуздывать гнев и не терял достоинства даже с дурными людьми.

Однажды во дворец явился прославленный праведник Вишвамитра. Рассказал он царю о бесчинствах ракшасов и попросил отпустить с ним Раму, чтобы защитить лесную обитель. Опасаясь гнева отшельника, царь выполнил его просьбу. Вместе с Рамой отправился Лакшмана, неразлучный с ним с детства.

Едва братья вступили в лес, как увидели сломанные деревья, разоренные гнезда, услышали стоны обитателей чащи. Здесь буйствовала ракшаска Тарака, злобная и мощная, как тысяча взбесившихся слонов. Многие витязи пытались сразиться с ней, но она ломала их копья и мечи, словно соломинки. Вступив в единоборство с Таракой, Рама одержал победу, а вскоре одолел и ракшаса Маричу, умеющего изменять облик, и изгнал его из леса праведников.

В страхе разбежались остальные ракшасы, и лесной обители больше никто не угрожал. Братья могли вернуться в Айодхью, но праведник уговорил их отправиться вместе с ним в Митхилу, правитель которой Джанака собирался совершить великое жертвоприношение.

Лук Шивы

С великой радостью принял Джанака Вишвамитру и прибывших с ним юных витязей. Показав свой дворец, он пригласил их за празднично накрытый стол. И тогда сказал царю Вишвамитра:

— Достоин удивления твой дом, Джанака, но ты не показал Раме божественный лук, доставшийся тебе от предков.

И хлопнул царь в ладоши, приказав выполнить просьбу праведника, и рассказал братьям удивительную историю лука:

— Однажды Дакша, тесть Шивы, устроил на небесах великое жертвоприношение, пригласив на него и земных царей. На небе оказался и мой предок Девората. Но приглашение не было послано Шиве. Оскорбленный Шива явился на пир с огромным луком, грозя перестрелять всех собравшихся. Не без труда небожители смягчили гнев Шивы, и он, оглядев гостей, передал оружие на хранение Деворате.

Послышался скрип колес, дополненный тяжелым дыханием. Пять сотен мужей с трудом вкатили огромную телегу.

— Вот святыня нашего рода, — произнес царь, показывая на окованный медью сундук. — Многие раджи пытались натянуть на лук тетиву, но отступали ни с чем. Человеку и поднять лук Шивы не под силу.

— О Рама! — воскликнул Вишвамитра. — Мнится мне, что пора тебе взглянуть на оружие Шивы.

Рама вскочил на телегу и откинул крышку сундука. Зал наполнился запахом сандала и цветов, какими был увенчан лук Шивы.

— Хотите, — проговорил царевич, обращаясь к царю и праведнику, — я подниму лук и соединю его концы тетивой?

— Хотим! — в один голос отозвались Джанака и Вишвамитра.

Рама вскинул лук над головой и, играючи, согнул его. Раздался звук, подобный раскатам грома. Пятьсот мужей, вкативших телегу, повалились на пол. С удивлением глядел царь на обломки гигантского лука.

— Я забыл объяснить, — молвил он, отдышавшись, — что заставляло раджей браться за непосильный подвиг. Однажды, когда я вспахивал поле, чтобы возвести алтарь, из-под лемеха поднялась очаровательная девочка. Я ее удочерил и дал имя Сита (Борозда). После того как она стала прекраснейшей из дев, я объявил: Сита достанется тому, кто согнет лук Шивы. Отныне она твоя, о Рама.

В Доме Гнева

Айодхья переполнилась ликованием, как драгоценный сосуд медом, и, вылившись, оно распространилось по всему царству. Дома и хижины украсились цветами, люди, умастив тела сандалом, стекались к царскому дворцу, чтобы присутствовать на венчании Рамы на царство. Дашаратха решил передать первенцу корону при жизни.

И во всей Кошале нашлось только два глаза, со злобой смотревших на всенародную радость. Принадлежали они прислужнице Кайкейи, злой горбунье. Явившись к госпоже, она сказала, что царство передается Раме, а брат его Бхарата обойден.

— Какое счастье! — воскликнула царица. — Ведь я горжусь Рамой не меньше, чем собственным сыном. Рама и Бхарата будут править, советуясь друг с другом. Вот тебе за добрую весть мое ожерелье!

Но капля за каплей вливала горбунья в душу царской любимицы яд зависти и тревоги за судьбу сына. И, наконец, Кайкейя сама спросила совета, как сделать, чтобы царство досталось Бхарате.

— Удались в Дом Гнева, — сказала коварная советчица. — Предайся притворной печали. Супруг, найдя ложе пустым, бросится тебя искать. И тогда выскажи две просьбы: пусть отправит Раму на четырнадцать лет в изгнанье в непроходимые леса и назначит царем Бхарату.

— Но он откажется их выполнить, — отозвалась царица.

— О нет, — прошипела горбунья. — Помнишь, когда ты вынесла раненого Дашаратху из боя, он обещал тебе два дара. Ты их не взяла, сказав, что жизнь с ним — лучший из даров. Теперь же напомни об обещании, и, поверь, царь не откажется от своих слов.

Так и случилось. Отыскал царь свою любимицу в Доме Гнева на голой земле, в затрапезной одежде, без драгоценных украшений. Ласково прикоснувшись к ее прекрасному телу, он молвил:

— Встань, объясни причину своего горя.

— Помнишь, — сказала царица, — ты обещал мне выполнить две моих просьбы.

— Помню, дорогая, ты же знаешь, что я не бросаю слов на ветер.

— Тогда пусть воцарится не Рама, а Бхарата, Рама же пусть уйдет в изгнание на четырнадцать лет и носит одеяние из бересты, как положено отшельнику.

Услышав эти слова, царь поначалу потерял дар речи, когда же смог заговорить, сделал все, чтобы Кайкейя поняла, какой вред она принесет государству и всему Солнечному роду, какую обиду причинит Раме, какой позор навлечет на себя. Но женщина была непреклонна. Упал царь к ее ногам, умоляя пощадить его старость. И это не помогло. Наутро за Рамой был послан царский возничий Сумантра, и Рама прибыл, встреченный ликующим народом, не ведая о ждущей его беде.

В изгнании

Сложив ладони, Сумантра пожелал царевичу благ и обратился к нему, уже одетому в бересту, с почтительными словами:

— Взойди на колесницу, о доброславный, домчу я тебя до цели.

Вслед за Рамой на колесницу поднялась Сита. Напрасно умолял Рама дивнобедрую не покидать Айодхьи и дожидаться его возвращения. «Я не должна и не желаю расставаться с тобой», — каждый раз отвечала Сита, иногда добавляя: «Я умру в разлуке с тобой». Она пыталась надеть грубую одежду отшельницы, но Дашаратха повелел принести для невестки лучшие наряды и драгоценные украшения. На колесницу сел и Лакшмана.

На дно ее слуги сложили луки, мечи, кольчуги и другое оружие. Дернул Сумантра поводья, и колесница понеслась.

Высыпавшие на улицу люди умоляли замедлить бег колесницы, чтобы насладиться видом Рамы. Из дворца вышел царь. Руки его дрожали, лицо было бледнее Луны, когда ее заглатывает демон Раху. Выбежала мать Рамы Каушальяи и со стоном, заглушаемым ударами о землю копыт, побежала за колесницей.

Оглянулся Рама и едва не ослеп от зрелища горя родителей.

— Гони, Сумантра, коней! — вырвался из груди его вопль.

И колесница помчалась, как яростный вихрь, как голубь, настигаемый ястребом.

Бхарата

Бхарата в это время гостил в далеком царстве у своего дяди. И приснилось ему, что на землю упала Луна и тотчас погасла. Отец предстал ему нечесаным, бледным, покрытый венками цветов на колеснице, влекомой ослами. Проснувшись, стал он искать прибывших накануне послов, чтобы узнать о доме. Но послы его избегали, если же он их настигал, отводили глаза. Ибо кто из людей, имеющих сердце, хочет быть вестником горя.

И поспешил Бхарата в столицу. Вступив в ворота, не узнал он своего города, в котором вырос. Улицы были пустынны и поросли травой. Из домов слышались стоны и плач.

— Где отец?! — закричал Бхарата, врываясь во дворец. Но ему отвечало лишь эхо.