Чекистские фантазии - Олег Северюхин

— Все очень понятно, — объяснил я. — Просто мне в губобразе говорили, что в одном из уездов есть учитель истории из бывших профессоров университета. Милейший человек. Фамилию вашу и имя с отчеством назвали, а я и запомнил.

— Ну, если так, то и вы простите меня, старика, а то я сразу и разговорился с незнакомым человеком, — сказал Александр Иванович. — А по нынешним временам это дело самоубийственное. Вот посмотрел на вас издали и представились вы мне Мессией.

— Ну, вы меня рассмешили, Александр Иванович, только не обижайтесь ради Бога, — засмеялся я.

— Вот видите, и вы Бога помянули. А вы в Бога верите? — спросил профессор.

— Во всяком случае, на сегодняшний день научных доказательств его существования не доказано, — улыбнулся я.

— Я не про науку спрашиваю, а в душе, что вы чувствуете? — спросил мой собеседник.

— Трудный вопрос, — признался я. — В душе я вообще чувствую ответственность за весь мир, за всех людей.

— Как же я прав! Так может чувствовать только апостол после благословения, — обрадовался профессор. — Вас только что благословил Креститель.

Да, тот разговор, что произошел в ресторане, вполне можно назвать обрядом крещения или новообращения. И учитель мой, еврей, соплеменник Иоанна Крестителя. Как все просто сходится. Не хватает мне заниматься чудесами, чтобы все в меня поверили.

— Ну, уважаемый Александр Иванович, вы продолжаете меня удивлять, — улыбнулся я. — Нам в институте историю религии читали по складам и то я помню, что Крестителю довелось крестить Иисуса Христа. Вы считаете меня Христом?

— Нет, Вы не Христос, вы апостол, им избранный, чтобы нести добро по земле и решить, когда на землю должен прийти Армагеддон, — серьезно сказал мой коллега.

— Александр Иванович, извините меня, любезнейший, но вы несете полную чепуху, — я не мог говорить без улыбки. — Может у вас какие-то неприятности дома или на службе не все так хорошо, как хотелось бы?

— Извините, что я испугал вас, но скоро вы увидите нечто странное к чему вам нужно быть готовым, — сказал милейший Александр Иванович. — Не противьтесь тому, что вам предстоит. Вы дважды отречетесь от своего учителя, а, в конце концов, поднимете на него руку во имя того, чтобы больше людей остались живы через его смерть. Не старайтесь понять, что я вам сказал, действуйте так, как велит вам ваш внутренний судия. До свидания, мне уже выходить.

Александр Иванович встал и шаркающей походкой пошел к выходу. Было в нем что-то беспомощное и жалкое, но так бывает всегда, когда умный человек пытается просветить ничего не знающую толпу, требующую хлеба и зрелищ. Любой ум будет растоптан этой толпой, даже не заметившей, что это был сам Бог.

Я верил и не верил тому, что только что услышал. Как-то все переплеталось то с Библией, то с древними легендами, то с сегодняшней жизнью. Как это сказал Александр Иванович? Пусть ведет вас внутренний судия. Кто этот судья? Может, это маньяк, одержимой страстью к наложению наказаний и за любую незначительную провинность отправляющий на эшафот?

Глава 14

Через несколько дней нам сообщили, что Александр Иванович был убит бандитами. Сразу на выходе со станции его пытались раздеть три налетчика. Тщедушный старичок вступил с ними в единоборство и получил смертельное ранение финкой.

Пред смертью он что-то просил передать мне, что не успел рассказать, но я так и не узнал, что сказал мне старый человек.

Я недослушал, все-таки перебил его и посмеялся над старым человеком. Вероятно, что человек, чувствующий свою близкую смерть, начинает обладать какими-то сверхъестественными способностями, а я даже не захотел вежливо выслушать своего коллегу.

Узнав о смерти Александра Ивановича, мне почему-то вдруг захотелось пойти в церковь и помолиться за упокой усопшего раба Божьего. Действительно, что-то со мной происходит, потому что за много лет у меня никогда не возникали мысли о религии, хотя в гимназии мы изучали закон Божий и постоянно были на церковных службах.

Великолепный собор, который в погожие дни видно из губернского города, был превращен в общественный амбар, куда свозили на хранение картофель и хлебные припасы для сдачи государству. Церковные службы давно прекратились и просторные помещения храма стали рабочими кабинетами совслужащих.

Я вошел в церковь не без внутреннего волнения, мимолетно обмахнув себя крестным знамением. Как уездный чиновник я прошел сразу к руководителю склада.

— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал я достаточно важно. — Я такой-то из уездного отдела образования.

— Здравствуйте, пожалуйста, садитесь сюда. Наташенька, — крикнул складской начальник куда-то вдаль, — нам чайку с лимончиком. И крендельки не забудьте.

Начальник не знал, зачем это я к ним припожаловал и не знал, куда меня посадить и чем угостить.

— Да вы не волнуйтесь, я здесь совершенно по частному делу, — успокоил я его. — Предстоит курс занятий по научному атеизму и мне нужно посмотреть, как в уездном центре раздавали опиум для народа.

— Да, да, опиума было очень много, — подхватил начальник. — Сколько икон ободрали от золотых и серебряных окладов, а доски на дрова пустили, сколько риз всяких, горшков, чашек и мисок из драгметаллов в фонд помощи голодающим отправляли. А уж книг-то сколько было. Что-то отобрали работники из ЧК, что-то вместо дров жгли зимой. Эти помещения нужно поддерживать при определенной температуре, иначе продукция может испортиться, товарный вид потерять или корни пустить. Вот тогда и будет проблема. Тогда уже протапливать будет поздно, двери придется открывать. Как вы знаете, все процессы гниения сопровождаются выделением большого количества тепла…

— Спасибо, химию тоже изучали. А скажите, действительно в хорошую погоду с колокольни можно губернский центр увидеть? — спросил я.

— Не знаю, мы тут в Троицын день залазили посмотреть, — начал рассказывать завскладом. — Ничего не видели, хотя и погода была хорошая, да и подпивши немного были, а от алкоголя чувства человека обостряются. Так вот смотришь на бабу, ничего в ней хорошего нет. А как выпьешь пару-тройку рюмочек очищенной и на тебе, будто фея перед тобой стоит, бедрами крутыми к себе маня.

— Ну, вы прямо поэт по женскому полу, — улыбнулся я. — А где книги лежат, которыми вы печку топили?

— А вот в кладовочке, — он показал рукой. — Осталось чуть-чуть. Надо в гортопе дрова или уголь заказывать.

Я взял небольшую книжечку, которая лежала открытой, сдунул с нее пыль и закрыл. Книги были рукописные, и в скрипе двери кладовки мне слышался скрип гусиных перьев и сопение переписчиков.