Кровавый снег декабря - Евгений Васильевич Шалашов

было тратить время на переезд, потому что пришлось бы тащить с собою очень многое из того, что за восемь месяцев пребывания в губернаторском доме стало составлять и быт, и отдых, и рабочую обстановку. Да и сам губернатор, который уже перестал различать, какие дела московские, какие — общероссийские, был теперь не только губернатором и министром внутренних дел, но и главой императорской канцелярии. Равно как и все прочие министры продолжали совмещать по несколько должностей сразу. Ну, не было у императора ни возможности, ни времени распределить, скажем, должности министров имуществ, Юстиции и начальника Генерального штаба, коими был сейчас Дмитрий Владимирович Киселёв. Или: командует командир гвардии генерал-майор Пестель охраной дворца — и пусть командует!

Вот и сегодня подошедший за благословлением к митрополиту штабс-капитан Боков был и дежурным адъютантом, и начальником личной канцелярии императора (не путать с Императорской!).

Охрана на входе беспрепятственно пропустила Московского митрополита, но юнкеру предложили сдать оружие. Сумароков, не споря, сдал свои тесак и пистолет да ещё и подумал, что надо бы охране и личный досмотр вводить, чтобы кто-нибудь стилет не пронёс или карманный там пистолетик! Знал бы Сумароков, что генерал Пестель уже предлагал ввести подобное! Но сам император воспротивился, заявив, что он и так чересчур прячется от своего народа!

Император принял визитёров в рабочем кабинете. Он, а вместе с ним и несколько генералов подошли под благословление владыки. Затем августейший взор обратился на юнкера в залатанном мундире, стоявшего по стойке «смирно».

— Ваше Императорское Величество, юнкер Сумароков, выпускник школы гвардейских подпрапорщиков, прибыл, — постарался отрапортовать Николай как можно чётче.

— Юнкер! Да ещё и сапёр! — восхитился император, выходя навстречу. — Значит, хоть один да уцелел?

— Никак нет, Ваше Величество, не один, — улыбнулся юнкер. — Когда я из Тихвина уходил, там ещё оставалось двадцать с лишним нижних чинов и унтер-офицеров.

— Вот оно как! — не по-царски присвистнул Михаил. — Как же вы спаслись да чем теперь заняты?

— Спаслись, государь, случайно. А заняты тем, что в лесах партизаним помаленьку. Солдатиков Временного правительства гоняем. Недавно вот город Тихвин заняли. Вот, извольте, пакет от командира отряда, штабс-капитана лейб-гвардии егерского полка Клеопина.

— Вот так-так, — ещё больше удивился государь. — Слыхал я о Клеопине, слыхал. Что единственный, мол, офицер из гвардейских егерей прямо в строю против генерала Бистрома выступил. А потом, вроде бы, его в крепости убили. Так, Владимир Иванович?

— Да, государь, — почтительно доложил кавалергард с генеральскими эполетами. — Мне сообщали, что во время допроса штабс-капитана Клеопина зарубили. Слухи, разумеется, недостоверные, но других-то взять негде. К слову, кое-кто из моих офицеров его знал. За Кавказ он «Анну» и «Владимира» с бантом получил да перевод из армейских егерей в лейб-гвардию.

— Разрешите? — позволил себе вмешаться юнкер. — Рубили его — это точно. У господина штабс-капитана всё лицо в шрамах. Мы с ним ещё в марте месяце встретились, так они, шрамы эти, совсем свежие были. А потом ведь встретил он офицера, который его в крепости рубил.

— Вот как? — заинтересовался Михаил. — И что? Приказал повесить? Или расстрелял?

— Хотел было его расстрелять, но тот взял и… — сбился юнкер, не зная, каким бы словом заменить слово «об…», потом придумал. — Очень сильно… воздух испортил. Посему — решили его отпустить.

И император, и генералы засмеялись. Михаил Павлович, утерев набежавшую от смеха слезу, проговорил:

— Так бы прямо и сказали, что обдристался, мол, офицерик этот… Потешили вы меня, юнкер.

Потом император, став серьёзным, проговорил:

— Спасибо, юнкер, за веселье, а теперь — к делу. Прошу Вас, господа, садитесь к столу. Юнкер, вы тоже. Соблюдением политесов и этикетов позже побалуемся. Кстати, вы из каких Сумароковых будете — петербургских или ярославских?

— Ярославских, — ответил Сумароков, радуясь, что император не стал выяснять, не родственник ли он великого поэта. — Точнее, из города Романова.

— Что ж, — сказал император, внимательно читая письмо. — Пишет Ваш командир, штабс-капитан Клеопин, что вы у него целой ротой командуете. Так?

— Ну, ротой-то я командую недавно, — привстал юнкер.

— И что же так? Простой юнкер, да целой ротой?

— Так офицеров-то у нас нет, — совсем растерялся Сумароков, принявшись оправдываться. — Вернее, только недавно появились. Один — из гарнизонной команды да два белозерца. Ну да в Тихвине пара отставных стариков обретается.

— М-да, плохо это, плохо, — печально проговорил император, вгоняя бедолагу юнкера в окончательное расстройство. — Не дело это, господа. Ротой должен командовать штабс-капитан. Так, господин военный министр?

Важный генерал, сидевший напротив Сумарокова, кивнул:

— Так точно, Ваше Величество.

— А военный министр у нас отвечает за всё! Так, господин Редигер? Что думаете делать?

— Думаю, что в военное время да при недостатке вакаций ротой и поручик может командовать!

— Правильно! — кивнул император, а потом, почти без паузы, повысил голос: — Юнкер Сумароков!

Николай в полном смятении чувств вскочил. Император также поднялся со своего места.

— Юнкер Сумароков! — начал Михаил грозно и торжественно. — Поскольку не можем мы допустить отклонений от Устава, согласно которому армейской ли, гвардейской ли ротой должен командовать хотя бы поручик, то… производим вас в звание поручика. Поздравляю! Но все торжества — потом. Теперь продолжим.

Николай Сумароков, который вчера надеялся, что ему хотя бы пообещают звание прапорщика (ну, за что сейчас звание-то присваивать?), был ошарашен. Перепрыгнуть сразу через два чина! Он даже не сразу понял, что государь задаёт ему вопрос:

— Поручик, Ваш командир очень краток. Пишет, что в наличии у него около шестисот штыков да столько же разнокалиберных ружей с тесаками. Как я понял, всё остальное должны рассказать вы лично.

Поручик Сумароков принялся за рассказ. Только теперь, в отличие