Гладиаторы - Олег Ерохин

Полгода назад, когда по Риму, словно перепуганные куры, стали носиться слухи о заговорах, Паллант понял, что Калигула долго не протянет: слишком многих он восстановил против себя своими безумствами. А Клавдий, умри Калигула, являлся бы единственным претендентом на верховную власть… Именно тогда Паллант решил, что ему следует подружиться с Мессалиной, дабы укрепить свое влияние на Клавдия (они не очень-то ладили).

Паллант нисколько не сомневался, что самая верная дорога к сердцу Мессалины проходила через постель. Паллант стал заглядываться на бюст ее, а она — понимающе хмыкать. Дело налаживалось.

Однажды утром Паллант, проснувшись, не ощутил обычной упругости штуки. Такого с ним еще не бывало. Одновременно Паллант почувствовал небольшую слабость. Он решил, что немного приболел. К вечеру слабость прошла, и Паллант как ни в чем не бывало отправился в лупанар, а там оказалось, что штука, которой он так гордился, была мертва и бесполезна, как проткнутый мыльный пузырь. И что только не делала его любимая гетера Лимания, стараясь достичь ее упругости: и мяла ее, и растирала‚ и жевала ее губами, и перебирала по ней зубами, и обхватывала ее всеми своими округлостями — все было напрасно. Под конец гетера принялась хохотать, глядя на удрученный вид Палланта…

Догадки во множестве роились в голове Палланта, словно мухи над отхожим местом, но вот правды о том, из-за чего он потерял свою мужественность, Паллант не знал. А как Палланта угнетало это незнание! Не меньше, чем сама утрата, ведь незнание исключало месть, сладость которой не уступает сладости любовной. И вот теперь полог тайны, за которым находилась разгадка, готов откинуть перед ним простой тюремщик…

— Ты… что ты сказал? Поясни, что ты сказал? — прохрипел Паллант.

— Мне, господин, однажды удалось подслушать откровения наглеца, укравшего у тебя, господин, твою мужественность, — сказал Тит. — Но я не видел его лица, а лишь слышал голос, и голос был мне незнаком. Я не сумел узнать, кто он, а не то я бы давно донес о нем тебе. Сегодня этот голос я услышал опять. Ты назвал мне его имя — это Нарцисс!

Тит подробно рассказал Палланту, как он, выполняя приказ Каллиста, следил у курии за преторианцами в день гибели Калигулы, как он был схвачен центурионом‚ заметившим его слежку, и как один рослый преторианец вместо того, чтобы убить его, перекинул его через забор одного из римских домов. А там, в чужом саду, лежа на брюхе, он стал невольным свидетелем разговора двух влюбленных, развлекавшихся в беседке. Одним из них, как оказалось теперь, был Нарцисс…

Паллант слушал Кривого Тита, затаив дыхание. Так вот, оказывается‚ что такое Нарцисс! А он-то всегда покровительствовал Нарциссу, неизменно хорошо отзывался о нем при Клавдии… Теперь ясно, что Нарцисс спас раба Мессалины не только потому что она попросила его об этом и он опасался ее неудовольствия, но и чтобы, заполучив расположение Мессалины, добиться власти. То есть чтобы потеснить его, Палланта, ведь добиться власти — значит, ее отнять.

«Нарцисс не должен жить», — решил Паллант. Но использовать сейчас влияние на Клавдия, чтобы погубить Нарцисса, ему не следует: не следует подвергать испытанию его влияние на Клавдия сейчас, когда оно из-за происков Каллиста несколько ослабло и когда Мессалина выступает заодно с Нарциссом. Нарцисс не должен избежать наказания, но умертвить его лучше тайно.

— Ты должен убить Нарцисса, Тит, — глухо проговорил Паллант. — Причем ты должен убить его так, чтобы на тебя (а тем более — на меня!) не пало и тени подозрения.

— Э… — Кривой Тит замялся.

Паллант понял Тита: речь шла о деньгах.

— Ступай в Управление императорской казной, спросишь там казначея Дорифора, — сказал Паллант. — Передай ему вот это… — Паллант снял со своего пальца перстень-печатку и протянул его Титу. — Дорифор отсчитает тебе десять тысяч сестерциев. А когда Нарцисс будет убит, ты получишь еще сто тысяч…

Кривой Тит взял перстень, надел его себе на палец и неуверенно спросил:

— Так я, господин, больше не смотритель эргастула?

— Нет! Эргастул я поручу кому-нибудь другому. Давай сюда ключи и иди!

Когда Кривой Тит скрылся за деревьями, Паллант прошел внутрь эргастула, захватив с собой факел. Остановившись у решетки, Паллант принялся разглядывать Сарта, который подошел к решетке с другой стороны. И оба они молчали…

Сначала Паллант рассчитывал продержать Сарта в темнице несколько дней, быть может, даже несколько недель, при этом усиленно распуская слухи о том, что он-де вот-вот казнит бывшего служителя зверинца за какую-то мелкую провинность. Тем самым Паллант надеялся спровоцировать Каллиста: если бы Сарт был подослан к нему Каллистом, то Каллист, видя, что Сарту не удалось втереться в доверие к Палланту, попытался бы освободить Сарта, тем самым выдав Сарта как своего лазутчика. Это был не очень-то надежный способ проверки честности египтянина, но лучшего Паллант не смог придумать. Однако теперь все изменилось: появился новый противник в борьбе за влияние на Клавдия — Нарцисс, и тем самым возникла необходимость действовать быстро, чтобы не оказаться оттесненным. Проверять Сарта уже не было времени…

Паллант открыл дверь камеры ключом, принятым от Кривого Тита, и сказал, стараясь придать своему голосу дружелюбность:

— Сарт, дружок, в горячах я велел кинуть тебя в эргастул — мне показалось, что ты, милый мой, подослан Каллистом, — но, размыслив так и эдак, я понял, что ошибся. Выходи, дружище, выходи!

Сарт вышел из камеры, не проявляя, впрочем, особой радости.

— Хочу поручить тебе одно дело, Сарт, — продолжал Паллант. — Выполнишь его — получишь двести тысяч сестерциев. А кроме того, я помогу тебе скрыться из Рима, если Рим будет тебе не мил… Дело такое: ты должен убить Каллиста и сделать так, чтобы император доверял только мне, как когда-то…

Сарт молчал. Паллант заволновался:

— Ты что, дружок, настолько удивлен, что от удивления проглотил язык? Но тебе, я знаю, приходилось выслушивать и похлеще этого… Или, может, ты струсил? Не думаю: ты не был трусом в прошлых наших делах… Или ты прикидываешь, как с большей безопасностью и большей выгодой предать меня?

Сарт усмехнулся — Паллант был уверен в его необходимости, и уже без подобострастия произнес:

— Ни то, ни другое, ни третье, мой добрый господин! Раз я сам пришел к тебе, то я буду повиноваться. Я согласен убить Каллиста и помочь тебе насчет императора, но объясни, как может один человек сделать и то, и другое? Ведь, убив Каллиста, мне придется бежать — я не смогу помочь тебе вернуть доверие императора, а если я помогу тебе вернуть доверие императора, Каллист еще больше возненавидит меня и мне не удастся подойти к нему настолько близко, чтобы я мог его убить. Да и смогу ли я помочь тебе хоть в чем-то, пока надо мной висит угроза быть убитым от руки подосланного Каллистом убийцы?

— Что касается твоей безопасности, то тебе не о чем беспокоиться, — сказал Паллант не задумываясь, — видимо, он все уже решил. — Я попрошу Каллиста, чтобы он перестал преследовать тебя, а в обмен уступлю ему кое в чем перед Клавдием; кроме того, сейчас охрана императорского дворца поручена мне, так что в пределах дворца тебя не так-то просто будет убить. Что же касается моего поручения… Каллист и Клавдий ежедневно в одно и то же время прогуливаются по дворцовому саду, только что порознь. И прогуливаются они без охраны… Так что если какой-нибудь злоумышленник окажется в это время в саду, он без труда сумеет убить Каллиста и напутать до смерти Клавдия, и если на глазах Клавдия какой-нибудь близкий Клавдию человек отгонит от него угрожавшего ему злоумышленника, то этот человек сможет вертеть Клавдием в дальнейшем как угодно… Тебе понятны мои слова?

— Да, господин! — кивнул Сарт, помедлив самую малость. — Твой план хорош — он мне подходит. И когда ты велишь его осуществить?

— Ну уж не сегодня и не завтра. Чтобы злоумышленник мог легко проникнуть в сад и легко выбраться из сада, охрана дворца должна видеть в нем своего… Ты, кажется, был когда-то служителем дворцового зверинца?

— Да, господин.

— Ты можешь продолжить свою службу. Зверинец у Клавдия, я думаю, не будет пустовать… Побольше ходи по дворцу — ты как служитель дворца имеешь на это право, — пусть преторианцы хорошенько запомнят тебя… Думаю, двух недель на то, чтобы они привыкли к тебе опять после твоего непродолжительного отсутствия, будет достаточно?

Сарт снова кивнул — на этот раз молча.

— Вот и прекрасно! А там, глядишь, наступит время действий… А теперь отправляйся в свой зверинец. Я найду тебя, когда понадобишься.

Сарт, поклонившись, вышел из эргастула, а Паллант еще долго стоял в полутьме, что-то прикидывая и что-то бормоча.

Глава двенадцатая. Судороги коварства