Крах тирана - Шапи Казиев

– Не тот человек Сурхай-хан, чтобы покориться врагу, – соглашался Пир-Мухаммад. – Сдается мне, что он делает то, что задумал. Скоро месяц, как Надир-шах не переступает границы Андалала. А вы видите, насколько мы стали сильнее за это время.

– Сурхай-хан – умный правитель, – говорили пришедшие воины. – Он спас обреченных кумухцев, да и нас тоже.

– Он стал заложником, чтобы Андалал стал Страшным судом для каджаров.

И все же братья не могли смириться с тем, что их родители стали пленниками ненавистного Надир-шаха.

– Пусть мой брат остается с нашими людьми, а я попытаюсь спасти родителей, – сказал Муртазали.

– Я пойду с тобой, – настаивал Мухаммад.

– И все пойдут, – кричали кумухцы.

– Дети мои, – сказал Пир-Мухаммад, положив руки на плечи опечаленным сыновьям Сурхай-хана, – проявите терпение, и, может быть, Аллах устроит дело так, что родители ваши обретут свободу.

Мирза Калукский привел из Табасарана свой отряд, состоявший из воинов, поклявшихся не возвращаться, пока не отомстят Надиру за поруганную родину.

Табасаранский отряд расположился под Ругуджой, на Анада-майдане, где собирались многие прибывающие отряды. И Мирза не терял времени, поднимая дух воинов своими песнями. Он пел о родине, которая нуждалась в защите, о народах – братьях, встающих несокрушимой стеной на пути врага, о том, что дагестанцы непременно одолеют ненавистного врага и спасут свою прекрасную родину.

Глава 95

Миновав Волчьи ворота – узкий проход в хребте, войско Лютф-Али-хана вышло к большой горной долине. Здесь располагалось несколько сел, а на другой стороне возвышался еще один хребет. За ним и располагалось село Аймаки, где начиналось глубокое ущелье, через которое шла короткая дорога на Гергебиль и Хунзах.

Не давая уставшим войскам отдыха, Лютф-Али-хан двинулся вниз по склонам. Сделать небольшую остановку он предполагал в бывшем у него на пути селе Охли. Нужно было привести в порядок измученные трудными переходами отряды и накормить изголодавшихся животных. На подступах к селу Лютф-Али-хан приказал обстрелять его из легких пушек, не снимая их с верблюдов. Но село не отвечало ни стрельбой, ни депутацией аксакалов, молящих о пощаде. И это было хуже всего, потому что означало, что Охли покинуто жителями. А когда жители оставляли свои села, они уносили с собой все, что могли, и угоняли скот. Не найдя в селе чем поживиться, Лютф-Али-хан в ярости приказал его разрушить. Но выбившиеся из сил сарбазы не спешили выполнять этот приказ. Тогда Лютф-Али-хан и сам решил поберечь силы для неминуемых боев, а гнев свой выместил на шамхале Хасбулате, обвинив его в дурном обеспечении войск и приказав найти пропитание в других селах. Однако сделать этого не удалось. В соседних Кулецме и Ахкенте завоевателей ждала та же безрадостная картина: пустые дома и исчезнувший скот.

Лютф-Али-хану ничего не оставалось, как разрешить резать и есть ослабших лошадей и верблюдов.

Муса-Гаджи в душе радовался тому, что войско Лютф-Али-хана теряло свой былой вид. Теперь оно больше напоминало свору разбойников, подгоняемых лишь голодом и жаждой наживы. И когда ему велели показать дальнейший путь, он сделал это с легким сердцем, ибо это был путь в ад.

Высланные вперед разъезды вернулись с известием, что на подступах к Аймаки собрались горцы, готовясь сразиться с Лютф-Али-ханом.

Эта новость заметно взбодрила войско, уставшее бороться с почти непроходимыми горными преградами и предпочитавшее воевать с живым противником. В том, что Аймаки падет под их натиском, никто не сомневался. Все верили, что там их ждет хорошая добыча, не говоря уже о Гергебиле, где, как они слышали, растут чудесные фрукты и живут редкой красоты девушки.

Усталость была забыта, снова загремели литавры, запели боевые трубы. Войско, сверкая доспехами и медью пушек, лавиной двинулось вперед. Лишившись множества коней и верблюдов, Лютф-Али-хан приказал части всадников спешиться, чтобы на их лошадях втащить на перевал тяжелые орудия.

Однако в местности, называемой Жужуки, путь ему преградили отряды местного ополчения. Истерзанную дружину Ахмад-хана Мехтулинского они пропустили дальше, чтобы те смогли отдохнуть перед решающей битвой и занять позиции вдоль ущелья.

Ахмад-хан советовал аймакинцам не вступать с сильным войском каджаров в открытое сражение, а обрушиться на него в Аймакинском ущелье, как и было задумано. Но аймакинцам и воинам из других аулов не терпелось вступить в битву с врагом. Аварцы, даргинцы, лакцы, кумыки стекались в Аймаки, чтобы сразиться с полчищами каджаров. Даже собранные вместе, силы горцев были не сравнимы с огромным войском Лютф-Али-хана, но они были полны решимости если не разбить, то хотя бы задержать его продвижение, пока подходила помощь из аулов, расположенных за ущельем. Оттуда уже спешили на подмогу гергебильцы, кикунинцы, хунзахцы и многие другие.

Алим Абу-Бакар вдохновлял горцев пламенными призывами защитить родину и уничтожить врага, предводитель аймакинского ополчения Тидур готовил их к жестокой битве.

Лютф-Али-хан, не ожидавший встретить здесь противника, приказал своему войску остановиться. Чтобы устрашить горцев, он выставил вперед артиллерию. Однако горцы не устрашились, а их предводитель Тидур выехал на коне вперед и вызвал на поединок самого Лютф-Али-хана. Но шурин Надир-шаха выслал на поединок одного из своих богатырей.

Схватка была недолгой. Противники устремились друг на друга, размахивая саблями и подстегивая своих коней. Когда обменялись ударами, Тидур спокойно поехал к своим. Никто не понимал, что произошло, пока конь каджара не оступился и голова вражеского богатыря не скатилась с его плеч.

Ликующие горцы поздравляли Тидура с победой, а побледневший Лютф-Али-хан приказал своему онемевшему от удивления войску немедленно атаковать горцев.

Сражение длилось целый день. Горцы то отбивались, то нападали, но одолеть вражеское войско не могли. Увидев, что потери растут и дело может кончиться ненужными потерями, Тидур отвел своих людей к Аймаки.

Лютф-Али-хан двинулся следом. Но прежде велел открыть по аулу артиллерийский огонь.

Сначала по селу был дан залп из тяжелых орудий, затем засвистели ядра легких зарбазанов. Выждав ответного ружейного залпа защитников Аймаки, Лютф-Али-хан бросил свои отряды на штурм. Их встретили новые ружейные залпы и тучи стрел, пробивавших доспехи. Падавшие каджары и их кони мешали наступлению, превращая поле битвы в кровавый хаос.

Тогда Лютф-Али-хан приказал остановиться на занятых позициях, а по селу бить из всех орудий, не жалея ядер.

Когда дым от залпов рассеялся, Лютф-Али-хан решил, что его тактика принесла успех. Передовые укрепления были разбиты, над селом поднимался дым пожаров, а горцев не было видно.

По сигналу к общему штурму войска захватчиков ворвались в село, не встречая сопротивления. Аймаки были взяты. Но это была лишь видимость победы. В селе не оказалось даже раненых – горцы унесли их с собой. Уцелевшие дома аймакинцев были так же пусты, как и стойла для скота.

Почувствовав, что горцы снова оставили его ни с чем, Лютф-Али-хан бросился за ними в погоню. Сделать это оказалось не так легко.

Сразу за селом узкой щелью в скале начиналось Аймакинское ущелье, вход в которое скорее напоминал вход в пещеру. В эту темную щель стекала Аймакинская речка, почти сразу превращаясь в водопад. А верхние края ущелья сходились так близко, что можно было легко перепрыгнуть с одного его края на другой.

Казалось, туда невозможно протиснуться даже нескольким всадникам, но лазутчики уверяли, что именно в этом ущелье скрылись горцы.

– Они в ловушке! – грозился Лютф-Али-хан. – Теперь им деваться некуда!

Дело было за Мусой-Гаджи. На то он и проводник, чтобы показать дорогу, по которой можно было спуститься в ущелье.

– Она вон там, – показал Муса-Гаджи в сторону от водопада.

Это оказалась тропа, петлявшая по склону ущелья, заросшему мхами и невысокими деревьями.

Не желая терять время, Лютф-Али-хан решил оставить тяжелые пушки и обоз в Аймаки под присмотром людей шамхала Хасбулата. Ему же было поручено отражать нападение повстанцев, если бы те задумали ударить в тыл Лютф-Али-хану. Остальным было приказано спуститься в ущелье, настичь и разгромить Ахмад-хана Мехтулинского и местное ополчение, выйти к Гергебилю и готовиться там к решающему наступлению на Хунзах. Тем временем часть войска должна была вернуться в Аймаки за пушками.

Вперед Лютф-Али-хан пустил отряд сарбазов, состоявший из тех, кто имел за собой вину и теперь вынужден был рисковать жизнью, прокладывая дорогу в неизвестных и таивших угрозу местах. Они двинулись вслед за Мусой-Гаджи, настороженно ощетинившись ружьями. Когда передовой отряд беспрепятственно углубился в ущелье, следом тронулись основные силы.