Багдадский вор - Андрей Белянин

Эмир возлежал на низкой кушетке, утопая в шёлковых подушках, и медленно посасывал кальян. Вокруг плотной толпой стояли придворные, из знакомых лиц выделялся только господин Шехмет, начальник городской стражи Багдада. Здесь же стояла парочка имамов и невысокий благообразный старец с необычайно длинной бородой.

– Салам алейкум, граждане! – Мой друг так и не понял, почему после его общего приветствия в зале повисла нехорошая тишина.

– Это она? – прозвучал наконец ровный голос эмира, и старец с бородой рухнул ему в ноги. Собственно, специально он этого делать явно не собирался, просто запнулся ногой о полы своего полосатого длиннющего халата. Или ноги сами собой подкосились, это вернее…

– Она! О Аллах, благослови великого и мудрого правителя города Багдада за то, что он вернул мне мою давно потерянную дочь!

Эмир глянул на Оболенского, Оболенский на эмира, что-то где-то шло не по плану. Вместо ожидаемой свадьбы смутно вырисовывалась пародия на телепередачу «Моя семья». Впрочем, она и так является пародией…

– Мы с моей благопристойной супругой Айшой жили в большом доме, в самом центре Бухары. Я тогда был знаменитым купцом, и мои караваны ходили во все стороны света!… Когда Всевышний подарил нам дочь, вся Бухара плясала на этом празднике…

– М-м… но ведь эта девушка из Самарканда? – уточнил владыка.

– Воистину так! Ибо сразу же после первого месяца мы переехали в этот замечательный город, где у меня жили бедные родственники. Аллах заповедал помогать ближнему – и моя маленькая Фатима…

– Положим Фёкла, – ещё раз поправил эмир.

– Какого шайтана? – не выдержал старец. – Кто мог так обозвать мою возлюбленную дочь?!

– Она сама сказала!

– Вай мэ… премудрый и учёнейший из всех мужей, великий Саади как-то сказал: «Слова женщины – истина лишь для самой!» Разве отец не лучше знает имя, которое он дал своему ребенку?

Оболенский украдкой оглядел присутствующих. Вроде бы все были согласны…

Старик подмигнул ему и продолжил тем же менторским тоном:

– Иди сюда, о дочь моя, украденная злыми разбойниками Кадиса и воспитанная в беззаконных землях франков, откуда тебя вовремя спасли вольные сыны моря – пираты Алжира, и доставили халифу Самарканда девственной, что уже само по себе есть великое чудо Всевышнего! Всё ли ты поняла, карданный вал тебе в заднюю дверцу?!

– Мог бы и не разжёвывать… – удовлетворённо мурлыкнул Лев и с разбегу бросился «на ручки» вставшему с пола другу. – Папа! Сколько лет, сколько зим, как я скучала, кто бы знал… Ой-ё, шире вселенной горе моё! Прижми меня покрепче, я твоя маленькая зайка…

– За-а-души-шь… – едва не поперхнулся бородой несчастный Насреддин. – Слезь, зараза!… Я же живот надорву…

– Вах, вах, вах… – искренне умилились все присутствующие. Встреча двух родственников после долгой разлуки казалась безмерно мелодраматичной. Вид двухметровой «девицы» на руках у почти падающего «папочки» вызывал слезы на глазах и обращал взоры к высоте небес, соизволивших пролить на землю такое счастье…

– Клянусь бородой пророка, когда стражники доложили мне, что благообразный старец ищет свою дочь в моём гареме, я не сразу поверил, – начал Селим ибн Гарун аль-Рашид, когда ахи и охи несколько приутихли. – Но ныне стыжусь своих подозрений… Хотя всякому правоверному свойственно совершать ошибки, ибо шайтан не дремлет!

– Как ты узнал, что я – твоя дочь? – не разжимая зубов, спросил Лев.

– «Я – в гареме!» Кем ещё ты там мог вырядиться?! – так же, не снимая улыбки, пояснил Ходжа.

– Но сегодня у всех нас будет радостный день, – тем же тоном продолжал эмир, – ибо намерен я взять эту девушку в жёны! Достойно истинной мусульманке во всех странствиях и напастях сберегла она свою честь и готова принести её мне на брачном ложе.

– Ты не говорил, что выходишь замуж за эмира, – тихо процедил домулло.

– Можно подумать, меня спрашивали?! – скорбно ответил Оболенский и приветливо помахал правителю рукой.

По знаку эмира вперёд вышли два имама, на чалме каждого сверкал кусок зелёного шелка – знак паломничества в Мекку. Один ловко установил нечто вроде пюпитра, а другой торжественно возложил на него Коран. Брачная церемония на Востоке проводится быстро и по-деловому…

Глава 77

Герой делает трупы, а трупы делают из него героя.

А вы обратили внимание на то, что в этом романе еще ни разу никого не убили? Во всех моих предыдущих книгах трупы если и не громоздились горами, то уж по меньшей мере без трех жмуриков повествование никак не складывалось. Фэнтези – литература сильных страстей и ярких характеров, соответственно, без убийств в ней ну никак нельзя обойтись! Если уж не главный герой и не его возлюбленная, то хоть какой-нибудь второстепенный злодей точно должен примерить белые тапки. «А как же Ай-Гуль-ага?» – скажете вы и будете уличены в невнимательности. Старого вампира никто не убивал – он сам отравился. Так же как и прочие гули, решившие полетать с минарета под воздействием опиумных паров. Вот видите, это еще одно весомое доказательство, что весь роман не выдуман, а почти дословно списан со слов прямого очевидца. Ведь сочиняй его я, Багдадский вор уже давно бы избавил город от деятельного эмира посредством волшебного ятагана с именем, ничего не говорящим непосвященному лицу.

На самом деле никакой брачной церемонии не было. Ходжа только взглянул в помутившиеся глаза друга и содрогнулся – в небесной голубизне посверкивали знакомые искорки. И значит, грозовые тучи неумолимо собираются над головой Селима ибн Гаруна аль-Рашида! Красное с золотым люрексом платье невесты уже едва не лопалось на напряженных плечах Оболенского – потомственный русский дворянин ни за что не хотел выходить замуж! Даже чуть-чуть, даже в шутку… даже за эмира… Всем присутствующим тоже вроде бы показалось, что «дочь купца» как-то странно покраснела, и эта краска скорее означала гнев, чем стыд.

Всесильный владыка махнут рукой, первый имам открыл Коран, и тут домулло решительно шагнул вперед.

– О великий и могущественный правитель! Ты оказываешь мне, безродному, великую честь, становясь моим сиятельным зятем. Но пусть и все гости твоего дворца, и слуги, и рабы твои, и визири, и прислужники, и нукеры, и стражи знают, что не последнее чучело отдал тебе бедный бухарский купец из Самарканда. Люди! Взгляните на нее. У кого есть дочь лучше, выше и сильнее моей?!

– Пусть говорит, – милостиво качнул бородой эмир, – купеческая натура всегда берет верх – он не может не похвалить свой товар…

– Глядите же, правоверные мусульмане, и пусть взоры ваши видят истину, ибо дочь моя заметней, чем знамя! Тело её подобно чистому золоту, мягкому шелку и свежему курдюку! (На этом эпитете Оболенскому, уже расплывшемуся в довольной улыбке, резко поплохело, а это было еще только начало). Щеки её равны степным макам, живот втянутый, с тремя складками, пупок вмещает полстакана подсолнечного масла, бедра похожи на подушки, набитые павлиньими перьями, а между ними находится вещь, которую бессилен описать язык…