По ту сторону небес - Карен Робардс

— Ага, хочу. — Он плотнее прижал Кэролайн к себе, чтобы она почувствовала его вновь пробудившееся желание.

— Это самое большое оскорбление, которое я когда-либо слышала! — С трудом подавив горячее желание ударить его, Кэролайн попыталась вскочить на ноги, но обвившиеся вокруг ее тела руки Мэта остановили ее.

— Ну-ну, мадам Пороховая Бочка, держите свой вспыльчивый темперамент при себе! Ты что, хочешь, чтобы я отрицал очевидное? Я мечтал уложить тебя в свою постель с того самого момента, как впервые увидел, когда ты неслась по моему полю в своем развевающемся красном плаще с капюшоном, а Яков мчался за тобой следом. «Особа, которая умеет так быстро бегать, — сказал я себе, на голову выше обыкновенных женщин».

Он снова подтрунивал над ней, она это понимала. Однако чувства Кэролайн, только пробудившиеся и потому все еще уязвимые для обиды, не позволяли ей по достоинству оценить его шутки.

— Отпусти меня, похотливый кретин!

Она несколько раз ударила его по плечам. Должно быть, Мэт увидел в глазах Кэролайн неподдельную боль, проступавшую под внешней личиной гнева, поскольку внезапно перестал улыбаться. Безо всякого предупреждения он повернулся вместе с ней, цепко держа ее обеими руками, пока Кэролайн не оказалась лежащей на спине, прижатой сверху его телом. Она уже не размахивала руками, а смотрела ему в глаза с яростью и горькой обидой.

— Нет, я не это имел в виду, — тихо произнес Мэт. — Вернее, не только это. Я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя, Кэролайн, люблю сильнее, чем любил кого-либо или что-либо в своей жизни. Люблю так, что при одной мысли, что могу тебя потерять, меня охватывает ужас. Я так сильно тебя люблю, что, если ты мне откажешь, я, скорее всего, проведу остаток своих дней, воя на луну, как волк, у которого не все в порядке с головой!

Улыбка, сопровождавшая его последние слова, была столь мимолетной, что исчезла, не успев отразиться в глазах. Вглядываясь снизу вверх в лицо Мэта, Кэролайн поняла, что он действительно говорит правду: он любит ее. Но так же, как и ей самой, Мэту многое пришлось вытерпеть в жизни, и поэтому он привык маскировать свои самые сокровенные чувства улыбкой, насмешкой или еще каким-нибудь прикрытием.

Когда Кэролайн это осознала, ее гнев сразу улетучился, и, подняв руки, она сцепила пальцы у него на затылке.

— Я с гордостью принимаю твое предложение и почту за честь быть твоей женой, — промолвила она и улыбнулась Мэту. И эта улыбка, блеск глаз и звук голоса выразили всю любовь Кэролайн, которую так долго хранила ее душа.

Секунду Мэт смотрел на нее потемневшими глазами.

— Нет, девочка моя, это я почту за честь, — пробормотал он и наклонил голову, чтобы приблизить ее губы к своим и запечатлеть на них долгий, но вместе с тем нежнейший на свете поцелуй.

41

В ту ночь падавший за стенами их убежища снег мог с таким же успехом превратиться в перья херувимов, поющих в небесном хоре, и ни Кэролайн, ни Мэт не обратили бы на это никакого внимания. Они любили друг друга, о чем-то шептались, смеялись, и снова любили. И если блаженство, которое они испытали, имело скорее земное, чем небесное происхождение, для них это все-таки был рай.

Несмотря на то, что ночью влюбленные спали очень мало, Кэролайн проснулась с наступлением зари, когда в их убежище забрезжил первый лучик света. Стены и потолок пещеры оказались довольно хорошо освещены, благодаря отражавшемуся на них блеску искрящегося снега. Костер все еще исправно горел (Мэт регулярно подбрасывал туда сучья, хотя и с достаточно дальнего расстояния; Кэролайн была рада, что он мог заставить себя это делать), но все равно пламя не могло противостоять холоду. И Кэролайн, уютно укрытой от прохладного воздуха пещеры в их коконе из меха и шкур, было приятно ощущать себя защищенной со всех сторон.

Конечно, немалую роль в этом сыграло то, что рядом с ней все время находился очень большой, мускулистый и сильный мужчина, щедро дарившей ей тепло своего тела.

Рука Мэга замерла у нее на талии, ладонь почти упиралась в грудь, а одна нога была по-хозяйски закинута поверх ее ног. Кэролайн свернулась клубочком, прильнув спиной так близко к Мэту, как яблоко к кожуре, и ей потребовались некоторые усилия, чтобы перевернуться и вглядеться в его лицо.

Спящий, он был похож на смуглого ангела, упавшего с небес, с каскадом черных как смоль кудрей на висках и надо лбом, с густыми, словно соболий мех, короткими ресницами, полумесяцами лежавшими на бронзовых от загара щеках. Его черты лица были столь тонко очерчены, что казалось, будто выточены скульптором.

С другой стороны, как каждого смертного мужчину, ее возлюбленного украшала порядком отросшая щетина, которая грозила в недалеком будущем превратиться в настоящую бороду. А кроме того, он спал с открытым ртом.

Собственно говоря, если называть вещи своими именами, Мэт храпел.

Не слишком громко, однако у этих скрежещущих звуков было отнюдь не небесное происхождение.

Когда Мэт всхрапнул особенно громко, нарушив первозданную тишину утра, в глазах Кэролайн зажглись веселые искорки. И она поняла, что должна быть благодарна — Богу ли, Провидению, а может, чему-то или кому-то еще — за то, что Мэт, при всей своей мужественной красоте и степенных пуританских взглядах, не был ангелом во плоти.

Потому что она любила его таким, каким он был, с храпом, шрамами, бородой и всем остальным.

Когда она вспомнила, что он с ней делал за прошедшую ночь, полную бурных и необузданных страстей, то почувствовала, что ее щеки розовеют от стыда. При воспоминании о том, чему он ее научил, розовый цвет сменился бордовым. А пронесшиеся в памяти картины их последней близости превратили ее щеки в ярко-пунцовые.

… Он обхватил ее бедра руками и потянул на себя, так что она оказалась на нем верхом и долгое время скакала в этой позе настолько самозабвенно, что теперь, в течение многих и многих дней, будет вспоминать об этих минутах каждый раз, когда ощутит на себе взгляд Мэта.

При мысли о том, как теперь Мэт посмотрит на нее, Кэролайн обуял панический страх. Что обычно говорят мужчины после такой ночи любви? Теперь у них действительно не существовало секретов друг от друга, и Кэролайн в ужасе закрыла веки, подумав, что это новая всепоглощающая открытость не сможет не отразиться на выражении его лица и глаз, обращенных на нее.

С помощью Мэта она обнаружила в себе такие неизвестные доселе способности, такую склонность к любовным утехам, о которых никогда даже не подозревала. Под конец ей даже не нужно было слушать шепот его подсказок, чтобы прижиматься и легко касаться его тела, поглаживать и ласкать. Она делала все это сама, без его напоминаний. Их близость с Мэтом не имела ничего общего с тем кошмарным ужасом, который был ей навязан в предыдущей жизни. Они занимались любовью, а тогда это было нечто омерзительное. После сегодняшней ночи призрак Саймона Денкера больше не будет отбрасывать мрачную тень на ее дальнейшую жизнь. И сам он, и то, что сделал с ней, осталось далеко позади, Мэт освободил ее от прошлого.