Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

– Создали?

– Тебя не удивляло, отчего в Неверре живет пять разумных рас, а Богов-Созидателей четверо?

– То есть вы…

– Люди. Такие же воины на службе кэссарей, как аватары для эльфийских королей. И точно так же большинство из нас сделало выбор в пользу мира. Эксперименты над людьми стали последней каплей, вынудившей Альтею покинуть Скадар. Она не уничтожила новую разумную расу, но и поддержать магов не могла. Я метаморф во втором поколении. Я был одним из тех, кто пересек границу в надежде предотвратить войну, но вы не приняли нас ни тогда, ни после. Когда был заключен Поднебесный Союз, скадарцы уничтожили оставшихся истинных оборотней, объявив их одержимыми, как и проклятых, а нам, перебежчикам, оставалось только скрывать свою сущность, чтобы выжить.

– Просто слов нет…

Вот оно как получается… Хранители, которых благодарят, в кого верят и у кого просят защиты – клятвопреступники и по людским и по эльфийским законам. Можно ли отыскать лучший пример правила исключения из правил?!

– А где же ваш эспадон? – еще немного рассеянно поинтересовался аватар.

– У тебя! Думаешь, чей клинок тебе на сабли пошел, а?

«Был у меня меч один, старый-престарый, здоровенный! С Рудного Мыса привез, от отца памятка осталась. Сколько столетий ему было – неведомо, может, им еще против скадарцев кто рубился. А отец мне наказ дал такой, мол, не продавай никому, пока тебе не скажут…» – так говорил гном-кузнец Сидор, вручая счастливому Виллю новенькие Тай-кхаэ’лисс…

Россэлин развернула его лицом к себе, провела рукой по лбу, по волосам, навсегда запоминая эти прикосновения. И Вилль запоминал ее. Надо же, после переезда в земли людей первые весны и у него выскакивали веснушки, но с возрастом прошли, а бабушка так и погибла любимой солнцем.

– Зачем вы показали мне прошлое?

– Увы, это то, к чему приведет мир сплетение дорог ваших жизней.

– Кто в этом виноват?

– Прости, дорогой, но мы не можем назвать имена тех, кто также находится под нашей защитой… О! – Хранительница прижала к губам ладошку. – Кажется, я проболталась. Ты ведь не хочешь, чтобы история повторилась?

– Не хочу. Это можно изменить?

– Не в одиночку.

– Но что я могу сделать теперь?

Улыбнувшись, Россэлин потрепала внука по щеке.

– То же, что и всегда – быть сильным, как ветер. А для начала очнуться и хорошенько надрать баргузы этим щучьим выродкам.

– Вообще-то меня только что загрыз упырь, – осторожно напомнил Вилль.

– Загры-ыз?! – загнулся от хохота варг. – Если бы загрыз, ты б сейчас не с нами общался, а с Саттарой! Кстати, мерзкая баба…

– Ратмир! – хором возмутились аватары.

– Сейчас я тебя разбужу. – Пообещав сие, любящая бабушка от души размахнулась…

Хлоп… Хлоп-хлоп-хлоп!.. Хлобысь!!!

Выплеснутая в лицо вода оказалась действенней пощечин. Вилль провел языком по губам, слизывая капли, и с трудом разлепил ресницы. Духота стояла невыносимая, но хвала всем богам и шушеля матери за компанию, красноватый от всполохов полумрак хотя бы не резал глаза. Самочувствие, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Болела каждая косточка, каждая мышца, голова раскалывалась, в ушах поселился гул, шея не поворачивалась, а место укуса прямо-таки горело – словом, эльф-оборотень чувствовал себя, как избитый, укушенный вампиром человек, растянутый на дыбе. Положение усугубляли браслеты с руной Тэш, напрочь отбившие способность к регенерации и возможность связаться с Тай-Линн. Хорошо хоть дар успел перебороть упыриный яд. Вроде бы…

Вообще, куда он попал? Ясно, что в пыточную, судя по зловещего вида «аксессуарам» на столе и здоровенному полуголому мужику в черной кожаной маске. Но где находится этот подвал?

– Где я?

– В комнате отдыха, – гоготнул палач, выразительно поигрывая мышцами.

– Пытать будете?

– А как же!

– Давайте я вам лучше спою или станцую?

– И споешь и спляшешь. – Мужик кивнул на поднос, полный раскаленных углей.

– А нормально поговорить не судьба?

– Что ты! – В испуге палач чуть не выронил клещи. – Меня же уволят!

– Воды можно?

– Пока можно. – Мужик, не глядя, плеснул в кружку, поднес…

– Это уксус.

– Э? Хм, профессиональная привычка…

«Просто кошмар, если эти лапы поднесли мне последний стакан…» – мрачно думал Вилль, сцеживая по глоточку, – больше лилось за ворот. Каковы шансы если не уцелеть, то хотя бы выжить? А хреновые шансы, как ни крути. Рукой-ногой не пошевелить, помощи ждать неоткуда. Короче, расслабься и получай «удовольствие». Как поступали Сознающие, попав в плен? Язык себе откусывали – вот как. Не эстетично, зато…

Лязгнувший в замке ключ оповестил о начале допроса. В помещение зашли пятеро: двое магов, причем с одним из них аватар был знаком, и трое берберианцев. Глядя на жалкое тело, белокосый верзила презрительно дернул изуродованной щекой.

Губы сами собой искривились в нехорошей улыбке.

– Здоро́во, Кнут!.. Ах да, теперь же ты – Меченый.

– На крыльце активировался входящий портал со стороны залива, предположительно из Равенны, – точнее пока сказать не могу. Исходных порталов не обнаружено, как и следов иной волшбы, – побродив туда-сюда, менторским тоном изрек господин Инэй. – Искать его все равно что иголку в стоге сена.

– Если иголку ищете, так изобретите магнит! – процедила Алесса. – Вам деньги платят за то, чтобы вы прислугу обихаживали или работали?

Маг – в самом соку, моложавый и довольно привлекательный брюнет – воспринял колкость чисто по-мужски: самодовольно хмыкнул и смылся в портал. На притязания никто из горничных пока не жаловался. Из-за него, кстати, потеряли уйму времени: сперва искали по всему дворцу, затем вытаскивали из чужой постели, без карты местности он не мог настроить точный портал, и ее тоже пришлось добывать по секретерам и письменным столам… В общем, когда телепортировались, не нашли ни Вилля, ни Цирюльника, ни следов борьбы. Кто-то успел все замести.

– Гвардейцы, пропал ваш сослуживец и друг! Все всё поняли?! – Сборное звено из эльфов, орков и людей рассыпалось по усадьбе. Шантэль легонько сжал плечо девушки. – Не волнуйтесь, л’лэарди, мы найдем Винтерфелла, в том числе ради того, чтобы я лично мог устроить ему выволочку.

– Он так кричал, – отрешенно пробормотала Алесса.

– Слышшала б ты, как хозяин шумел, когда в позапрошшлом году с Эртаном на охоту собрался, а я задумался и случайно сало для лыжжж подъел!

Науми так посмотрела, что домовой предпочел испариться. Отчего-то он решил, что раз уж хозяин выжил в лаборатории Геллеры, то теперь неуязвим, тем более неубиваем. Алесса была настроена гораздо менее оптимистично. Она больше не чувствовала своего аватара, и кольцо обнимало палец мертвым бесполезным украшением.

– Господин капитан, смотрите, здесь узда оборванная!

Вместе с остальными науми поспешила на зов, проваливаясь в сугробы почти по колено и кляня длинный тяжелый подол. Кожаный ремень, намотанный на еловый сук, был не оборван, а перегрызен: обзаведясь новой сбруей, Вилль сразу убрал трензель, и ничто не мешало жеребцу перетереть узду мощными челюстями.

– Фи-или-ин! Фи-лю-шка-а!!! – сложив руки рупором, заорала Алесса – аж Симка шарахнулся.

И ей ответили!

Выбравшийся из глубины парка жеребец выглядел не то чтобы взмыленным, но побегать явно пришлось: бока ходили как мехи. По правому боку темнели пятна обожженных курчавых волос – огнешар ударил в подпругу, сбив седло, а коня задело искрами, легко ранив и вспугнув.

– Кося-кося-кося… – собрав подол в горсточку, будто бы в нем лежало зерно, позвала Алесса.

Кося косился с подозрением.

Шантэль негромко свистнул – Филин тотчас подошел и, всхрапнув, доверчиво положил голову ему на плечо.

– Единственный раз я видел этого зверя взволнованным, когда на нас напали миелл-тьярры, но тогда он, скорее, поддался панике сородичей, – сказал л’лэрд, перебирая жесткую гриву. – Сейчас разве что не скулит от страха.

– Это из-за Цирюльника. Даже Вилль испугался до полусмерти.

Шантэля позвали в дом, и девушка осталась с немного успокоившимся конем. Как бы ни было на сердце черно, Алесса знала, что ее аватар жив. Пока жив. Кольцо безмолвствовало, но точно так же оно молчало два месяца назад, когда в застенках СОК на Вилля надевали магические браслеты, блокирующие все аватарьи способности.

Варвар поднял руку к щеке, словно проверяя, не сочится ли из старой раны свежая кровь. Шрам зажил неважно, и левая половина лица походила на рубленую котлету: светлая борода отчасти скрывала это, но больше подчеркивала воспаленный цвет кожи. Тот удар оказался слишком слабым, чтобы оторвать человеку голову, но теперь волчонок подрос. Стал сильным, злым и научился убивать.