Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский

мыслей и образов. Культура должна быть доступна всем, но само слово «доступность» имеет много смыслов: с одной стороны – каждый может прийти и посмотреть, а с другой стороны – всё не так легко и просто. Доступность в высоком смысле означает: человек должен научиться понимать и ценить то, что он видит. Не всегда просто понять смысл каменного рубила, или фантастический орнамент персидской миниатюры, или символику натюрморта, или значение образа Богоматери. Да, музей демократичен, потому что открыт для всех: роскошь, ставшая доступной. В музее каждый может найти то, что ему по душе, музей обращается ко всем одновременно – и к обывателям, и к гурманам. Музей показывает человеку, что тот ещё многого не знает, и помогает ему узнавать: если человек захочет – он доверится музею, и потихоньку обычный посетитель превратится в сложного человека, готового к интеллектуальным неожиданностям, к творческому подходу, к уважению непонятного. Выходить за пределы обычного, за пределы того, что привык видеть, слышать, и чем легче и интереснее человеку выходить за эти пределы – тем легче ему чувствовать себя свободно, а мир при этом становится объяснимее, ярче. Сложному человеку нравятся трудные вопросы, и он не ждёт быстрых и лёгких ответов на них.

Так сложилось, что я часто оказываюсь в самом центре труднейших ситуаций и вынужден решать множество непростых, иногда болезненных проблем. У меня, конечно, есть свои правила поведения в подобных условиях. Какие? Меняются времена – меняются оценки. Говорят, «быть знаменитым некрасиво». Я не знаю, что такое быть знаменитым. Быть знаменитым где? В чьих глазах? В каком кругу? Когда-то Виктор Шкловский придумал термин «гамбургский счёт» – высший счёт, высшая оценка, подлинная ценность, свободная от конъюнктуры и обстоятельств. Говорите обо мне что хотите, только правильно пишите моё имя – я тоже так считаю. Нравится мне и точка зрения Черчилля: «Нет плохих упоминаний, кроме одного – упоминания в некрологе». Когда моё имя часто называют, особенно сейчас, когда каждое появление в прессе становится непременным условием известности – ощущение не из приятных. Я не сразу, но привык, и мне по большому счёту всё равно. Для меня главное и важное – репутация. Репутация – высшая математика в суждениях: кто успешен, а кто – нет. Надо только для себя определить, в чьих глазах, в каком обществе она важна. И рейтинги «успеха и известности» совершенно ни при чём. Репутация арифметически не определяется – нужна высшая математика. Порядочный человек должен сохранять примерно одинаковую дистанцию и от власти, и от публики. Я не исхожу из представления, что власть плохая, а народ хороший. Знаю одно: близкие, тёплые отношения и с теми, и с другими угрожают репутации. Я стараюсь жить так, как сам считаю нужным, и уверен – человек должен дорожить своей репутацией, остерегаться её запачкать. Но в то же время следует управлять этой репутацией, то есть внимательно, зорко следить за тем, как его поступки отзовутся в обществе, постараться быть верным себе, своему пути, своему делу.

Для меня моё дело – то, чем я занимаюсь – главное, и я его оберегаю. Ко мне часто обращаются: нужно выступить, пора бы высказаться, нужно принять чью-то сторону. Я никогда не подписываю коллективных писем, никогда не участвую ни в каких коллективных акциях и всегда твёрдо придерживаюсь этого правила. Если меня что-то волнует, или возмущает, или, наоборот, восхищает – я сам, лично, выскажусь, сам выражу свою позицию. Иногда меня называют лукавым человеком, который легко умеет сглаживать многие неприятные вопросы. Да, я умею оценивать ситуацию. Иногда резкое высказывание может быть вредным для дела, но бывают случаи, когда не высказаться нельзя, иначе моё дело будет погублено. Я размышляю – и высказываюсь, иногда очень резко, когда считаю это необходимым и когда понимаю – моё высказывание может изменить ситуацию к лучшему. А если высказывание приносит только скандальность, вызывает агрессию и недовольство – лучше воздержаться, поискать другие пути. Когда твоё слово нужно – не надо бояться говорить, а когда оно бесполезно – есть смысл промолчать. Иногда молчание – серьёзная и смелая позиция. И, конечно, ситуации меняются, а значит – меняются моё отношение к ним и мои решения. Сегодня я, например, не готов защищать политического провокатора Павленского, но это не означает, что я никогда не буду этого делать. Ситуация может поменяться, и мой взгляд на неё тоже изменится. Это объективная реальность. Жизнь сложна, тем она и интересна. Если бы она была проста, согласитесь, было бы очень скучно и совсем неинтересно. Да, сегодня так, а завтра будет по-другому.

Мне часто не хватает времени, чтобы думать, хорошо, со вкусом подумать, поразмышлять о времени и о проблемах, о текстах, поэтому я стараюсь любую свободную минуту заполнять мыслями. Одно время я очень переживал, что мало успеваю, а потом успокоился и понял – никогда не надо спешить и суетиться: не успел сегодня – значит, не успел – значит, так положено, так распорядилась судьба, сейчас не должно было именно это быть сделано. Значит, мне даровано время на обдумывание, мысль должна созреть. Решение, может быть, сейчас и не нужно принимать. Я понял: времени следует доверять и доверяться. Суетиться не надо, суета всегда губительна, она провоцирует на поспешные, а значит – неверные поступки.

Рецепт у меня один – работать и, желательно, не влезать в чужие дела. Мне говорят: многие вам завидуют и недолюбливают. Что ж, пусть завидуют, главное – самому уберечься от зависти и от злости на тех, кто тебя не принимает. Зависть, на мой взгляд, вообще самое плохое на свете чувство. Не верю в так называемую «белую зависть» – не бывает. Зависть – всегда злость от того, что кто-то лучше, удачливее, умнее, благополучнее, красивее. Зависть рождает отвратительные поступки – предательство, ложь, жестокость, но зависть – одно из самых сильных человеческих чувств, и если вы ей поддадитесь, она вас не отпустит и в конце концов уничтожит всё, что есть в вашей душе светлого. Сильнейшее чувство, но и самое плохое, самое жестокое.

Как быть, если тебя обижают, предают? Прощать или не прощать – вот в чём вопрос. Повторюсь, что я не злопамятен, но у меня очень хорошая память. Верю, что человек всегда ответит за все свои поступки и мысли, верю в Божье наказание и твёрдо знаю: наказание приходит в самый неожиданный момент. Я же не занимаюсь наказанием, более того, считаю, что не нужно отвечать на обиды, на злость – злостью. Иногда нападки на меня обостряются беспощадно – не так говорю, не так пишу, а недавно прочитал, казалось бы, давно исчезнувшее оскорбление: на сайте меня обозвали очкариком.

Я пережил и клевету, и доносы, и анонимки. Бывают забавные: меня упрекают в том, что я лизоблюд и подхалим, потому что подписываю письма, в частности руководству, словами «Искренне ваш…». Да, я обязательно, всегда, в конце письма подписываю «Искренне ваш». Почему? Во-первых, изящно, а главное – я показываю, что мы общаемся на равных, доброжелательно. «Искренне ваш» – то есть доверяющий, уважающий, ценящий наши отношения. Например, я против слова «Уважаемый» в начале письма – это некрасиво и неправильно. «Глубокоуважаемый» – вот правильная формула и достойное обращение к достойному человеку. Или ещё одна ошибка, вернее, нетактичность: знаменитая фраза-обращение «дамы и господа!». Это перевод с английского, а по-русски полагается обращаться: «Господа!» Я всегда говорю: «Господа!» Однажды к нам на заседание Клуба петербуржцев пришёл Дмитрий Сергеевич Лихачёв и после окончания собрания подошёл, улыбнулся: «Как приятно быть в обществе, где к людям обращаются “господа!”».

Доносы, обиды, оскорбления, скандалы… что говорить, никому не приятны. Но я думаю, что к ним надо относиться спокойно и с пониманием: не надо бояться, но надо попытаться сделать для себя выводы, постараться разобраться, в чём причина. Может быть, это урок, а может быть – предостережение или