Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали - Борис Кагарлицкий

Список, выставленный КПРФ на выборы 2003 г., был воистину позорным. В нем (во всяком случае — в его «проходной» части) не нашлось места ни для одного рабочего, ни для одного представителя молодежи. В нем не было оппозиционных активистов, а члены партии в федеральном списке составляли меньшинство. Зато он был полон именами предпринимателей и топ-менеджеров, не только не отличавшихся левыми или оппозиционными взглядами, но даже не замеченными в благотворительной деятельности.

Кульминацией процесса формирования управляемой демократии должны были стать выборы в новую Государственную думу в 2003 г. и повторное избрание президента в марте 2004 г. В преддверии этих событий власти принялись активно корректировать законодательство. Права оппозиции были радикально ограничены. Для этой цели были изменены законы о политических партиях, о выборах, о референдумах. Легко догадаться, что именно закон о выборах вызвал особое внимание депутатов «Единой России». Итогом их работы стал документ, предоставляющий властям почти неограниченные полномочия для борьбы с неугодными кандидатами. Политики, вызывающие серьезные опасения, в строгом соответствии с духом и буквой закона могли теперь быть просто не допущены к выборам. «Новый закон, — отмечает Владимир Прибыловский, — предусматривает 13 (тринадцать!) оснований для отказа в регистрации, 4 (четыре) основания для аннулирования регистрации решением самого избиркома и 6 (шесть) оснований для отмены регистрации решением суда по заявлению избирательной комиссии»[332].

Поводы для снятия кандидата с дистанции могли быть совершенно анекдотические. Например, умеренный оппозиционный кандидат на пост президента Чечни — Малик Сайдуллаев — был отстранен от выборов из-за того, что у него заканчивался срок действия паспорта, а бывший генеральный прокурор Юрий Скуратов из-за того, что забыл в анкете упомянуть профессорскую должность, которую получил в одном из университетов.

Официальный итог выборов был триумфом «Единой России». Если верить данным Центральной избирательной комиссии, эта партия получила 37,57% голосов. КПРФ достались 12,61%, либеральным демократам Владимира Жириновского — 11,45%, а блоку «Родина» — 9,02%. Либеральные партии в Думу не прошли. «Яблоко» получило 4,3%, а Союз правых сил — 3,97%.

Большинство, полученное «Единой Россией», было не слишком велико, но с учетом одномандатных округов, в которых кандидату для победы достаточно было незначительного перевеса, партия сторонников президента заняла господствующее положение в Думе. На нее сработали те же особенности избирательной российской системы, которые позволили в 1995 г. КПРФ сделаться ведущей парламентской партией. К фракции «Единой России» начали присоединяться независимые депутаты, представители мелких центристских партий, не прошедших в Думу, и даже перебежчики из КПРФ. Количество коммунистических депутатов упало до 54 человек, а затем продолжало сокращаться из-за расколов, исключений и дезертирства. В итоге относительный перевес пропрезидентской партии превратился в конституционное большинство — более двух третей мандатов. Теперь люди Кремля могли, не оглядываясь на оппозицию, штамповать любое решение, включая изменение Конституции.

Созданная активистами компартии система параллельного подсчета голосов FairGame показывала, что и на сей раз без фальсификации не обошлось. После обработки 60 тыс. протоколов (что составляло две трети от общего числа), обнаружилось, что их данные не сходятся с официальными результатами: «количество изначально выданных и сумма действительных, испорченных, аннулированных и т. п. бюллетеней не совпадает. Это может означать только одно: был физический вброс. Операторы FairGame утверждают, что в целом по стране было вброшено 3,5 миллиона бюллетеней»[333]. Наиболее серьезной фальсификация была в Курганской, Ростовской, Самарской, Орловской, Тверской областях, в Ставропольском крае, Дагестане, Татарии, Башкирии и, конечно же, в Москве. В большинстве случаев фальсификация происходила в пользу «Единой России», хотя, например, в Самарской области была выявлена подтасовка результатов в пользу СПС (ситуация, характерная для этой области и в 1999 г.). Главной жертвой нечестной игры оказалась партия «Яблоко», которая в противном случае должна была бы пройти. Не исключено, что шансы на успех были и у СПС. Несколько понизилось представительство «Родины» — в последний момент кремлевские функционеры испугались, что, набрав слишком много голосов, Глазьев и Рогозин могут сорваться с поводка и затеять самостоятельную игру.

По мнению Прибыловского, «только прямыми фальсификациями результатов волеизъявления избирателей было достигнуто пропутинское конституционное большинство в Государственной думе»[334]. Однако нет никаких оснований утверждать, будто в 2003 г. фальсификация радикально изменила результаты выборов. Она лишь усилила наметившиеся тенденции. «Единой России» приписали не больше 4,5% голосов, причем главным образом за счет мелких партий, которые и так в Думу не проходили. Кризис КПРФ разразился задолго до парламентских выборов 2003 г., и партия теряла голоса. Националистически настроенные избиратели ушли к «Единой России» и блоку «Родина», а люди левых взглядов зачастую предпочитали не голосовать вообще, нежели отдавать свои голоса Зюганову. Электорат КПРФ сократился почти вдвое. Лидеры партии пытались оправдать свой провал ссылками на фальсификацию итогов голосования, но система FairGame недвусмысленно показывала, что на сей раз у КПРФ голоса не воровали.

Упадок либеральных партий также был заметен и безо всяких выборов. Не сумев попасть в Думу, Союз правых сил разделился на несколько соперничающих группировок. В «Яблоке» расколы начались еще раньше, когда из партии вышла часть левого крыла во главе с Вячеславом Игруновым. Диссиденты создали Союз людей за образование и науку (СЛОН). После выборов в рядах «Яблока» вновь обострились конфликты между тяготеющими влево низами и упорно двигающимися вправо верхами партии.

Либеральная интеллигенция оказалась глубоко деморализована, а часть ее, на собственном опыте осознав, что такое либеральный капитализм по-русски, начала быстро леветь. Психологическая обстановка начала 2000-х разительным образом контрастировала с тем, что было всего десять лет назад. Если в 1990-е гг. столичная интеллигенция была настроена в массе своей антикоммунистически и агрессивно отвергала все, что хоть капельку пахло социализмом, то сейчас любая оппозиционность вызывала у нее симпатию, и даже коммунисты казались не такими уж страшными. Левизна начала входить в моду.

Президентские выборы 2004 г. в народе не называли иначе как «выборы Путина». Никакой борьбы здесь не было, и единственной серьезной проблемой Кремля было отсутствие интереса населения к голосованию.

В условиях, когда оппозиция не имела доступа к телевидению, а Центризбирком откровенно играл на стороне президента, соперники Путина имели все моральные и политические основания снять свои кандидатуры, призвав к бойкоту избирательного фарса. Это был единственный вызов, которого в Кремле серьезно опасались.

Бойкота выборов требовали молодые активисты КПРФ, рядовые члены «Яблока». Но официальная оппозиция в очередной раз продемонстрировала свое политическое бессилие. Она не пошла дальше разговоров о невозможности участия в нечестных выборах, а затем приняла в них участие и получила заслуженное поражение.

Путин набрал ожидаемые 71% голосов. Даже относительный успех выдвинутого КПРФ Николая Харитонова, набравшего 13% голосов, выглядел терпимо лишь на фоне катастрофы, произошедшей с коммунистами на парламентских выборах.

Из-за низкой явки избирателей и растущего недовольства в стране успех Путина выглядел далеко не слишком впечатляющим. Накануне выборов власти делали все возможное, чтобы заставить население явиться к урнам для голосования. По сообщениям прессы, не только в больницу не укладывали людей без открепительного талона, но даже и в тюрьму без него не сажали. Фальсификации были настолько грубыми, что бросались в глаза даже иностранным наблюдателям: в Москве, прямо на глазах иностранцев, «в избирательную урну были подброшены дополнительные бюллетени», а в Хабаровске изумленные наблюдатели на одном из участков обнаружили, что «вообще подсчет голосов не производился, а итоговый протокол был фиктивным»[335]. Можно только представить себе, что творилось там, где иностранцев не было.

Оппозиционные политики вместе набрали как раз достаточно голосов, чтобы выборы состоялись. Если бы Николай Харитонов и либеральный кандидат Ирина Хакамада сняли свои кандидатуры, присоединившись к сторонникам бойкота, путинских голосов не хватило бы для признания выборов действительными. Коммунистическая оппозиция в очередной раз спасла «антинародный режим» (как и в 1993 г., когда именно призыв КПРФ прийти и проголосовать за «нет» спас от провала ельцинский референдум по конституции).