Миллион миров - Антон Александрович Карелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я останусь, чтобы идти путём хаммурая к великой цели…
— У хаммурая нет цели, дурочка, — презрительно вздохнула тележка. — Только путь.
— И я пройду его, до конца! — воскликнула грубля, дрожа.
— Не пройдёшь.
— Нет, пройду!
— Да не пройдёшь ты.
— Пройду, нахер!!!
— Пройдешь нахер? Так пожалуйста.
— Да чтоб ты сдохла!!! — в исступлении завизжала грубля.
— Как сдохли твои друзья? — невинно усмехнулась Бекки. — До которых тебе дела нет, ведь ты идеальная, а остальные холопы. Так ведь?
Цила тяжело дышала, её шипы съёжились и дрожали.
— Так, да не так, — довольно ответила за неё тележка. — На самом деле, страдаешь по своим бандитам. Привыкла к ним. Не знала, а полюбила. Потому что ты не истинная грубля, а дешёвая подделка. Да и грубалий ты никаких не выигрывала, привыкла хамить не-хамам и возомнила себя сквернословом. А на деле ты истеричная пай-девочка.
— Отстань, — плаксиво заныла пиратка. — Подлая, хитрая тележка… Ты тоже врёшь, на самом деле ты хаммурай под личиной… Сейчас соберусь с силами и тебя побежду!
— Побеждишь, побеждишь. Только не в этой жизни.
Тележка придвинулась ближе и зловеще сказала:
— Ты этого не знаешь, но ты уже мертва.
— ЧТО?!
Силы внезапно оставили грублю. Её самомнение впервые в жизни было на нуле.
— Я проиграла, — прошептала бедняжка и с громким унизительным звуком спустила газы, сдулась и одновременно разрыдалась. — Я ничтожество… ни на что не гожусь… Мама была права…
— Ну-ну, — тележка подкатилась поближе. Её гибкие хваты ласково протянулись, чтобы утешить несчастную содрогающуюся грублю. Но в последний момент показали ей «фак».
— Раунд, сучка.
Бекки вынула из самой себя банку давным-давно просроченной газировки, выставила гибкую руку на полную длину и отпустила. Газировка долбанулась о ребристый пол, лопнула и закрутилась, шипя и разбрызгивая пену. Пену победы.
Грубля, затихая, содрогалась на полу, её наглое сердце не вынесло унижения. В общем, она была в глубоком обмороке.
— Вот серьёзно, — сварливо возмутилась герцогиня Бекки, разворачиваясь к Фоксу. — Ты мог хотя бы рану зажать, чтобы не заливать мне всё тут кровью? Передрались, разрушили полки, раскидали все товары. А мне опять убирать!
— Прости, — из последних сил просипел Одиссей.
*
— Состояние: удовлетворительное, — сообщил спокойный голос Гаммы, и человек почувствовал умиротворение.
Он ничего не помнил, а просто лежал в открытой медкапсуле и размеренно дышал. Боль чувствовалась везде, в каждом месте тела. Кроме шеи. Но под действием блокаторов боль уже стихала.
Внезапно человек вспомнил, кто он. Вспомнил всё, что недавно произошло, и содрогнулся.
— Ана!
— С экипажем всё в порядке, — успокоил ИИ. — Наш боевой юнит уклонился от залпа, и тот вошёл в стену за Мусорной горой. Направленный импакт разворотил стену, но вся выброшенная энергия впиталась в… отсутствующий объект за ней. Объекта нет, хотя по наблюдаемой записи взрыва и оказанному воздействию он должен быть. Происхождение объекта неизвестно, свойства не детектируемы. Но из-за него разрушения почти не было. Присутствующие потеряли сознание от ударной волны.
Одиссей облегчённо выдохнул и откинулся на мягкую подушку.
— Я проанализировал ситуацию и сделал два вывода, — продолжал Гамма. — Первый: объект за бронеплитой был спрятан, и информация о нём не фигурирует в системах. Значит, вы сознательно скрыли его. Поэтому я с помощью гибких хватов и уцелевших тележек восстановил завал в месте импакта, заново скрыв отсутствующий объект. Потом стёр данные об этом из тележек, из систем наблюдения, из резервных систем. Знание о скрытом объекте осталось только у меня. Но, полагаю, мне тоже нужно его стереть?
— Стирай.
Три зеленых огонька и краткое звяканье известили об успешном выполнении приказа.
— Я проанализировал ситуацию, и сделал один вывод. Вы дали приказ боевому юниту не уничтожать вражеские цели, а лишь обезвредить их. Не знаю, с какой целью вы хотите сохранить враждебные и опасные боевые единицы. Но я принял этот приказ к исполнению, и потому не стал добивать пиратов и не выкинул их в открытый космос. А только инкапсулировал в отсеке консервации био-материалов. Когда вы освободите мед.капсулу, мы можем по одному вынимать пиратов оттуда и лечить. Прогноз на восстановление положительный по всем, кроме погибшего мелкарианца. Однако, от мелкарианца остался центральный сгусток, и его первичный анализ показывает, что он был готов к прирождению.
— Вот как, — кивнул детектив. — Буль-Буль был беременный Капелькой. Что ж, когда я освобожу мед.капсулу, приступай к планомерному излечению наших гостей. Но операционными методами освободи их от всех видов оружия. Даже если это значит превратить киборга Джо-Джо в калеку.
— Принято к исполнению.
— И ещё. Капельку отдай жеру. Пускай заботится. Теперь его очередь.
— Принято. Вам нужно поспать.
— Сначала позови остальных, — прошептал Фокс, чувствуя адскую слабость. — Хочу с ними поговорить.
— Приглашение передано.
— Гаммама, — неожиданно пробормотал Одиссей. Он только сейчас вспомнил об этом.
— Прошу прощения? — ИИ даже с глубиной контекстного анализа не сразу уловил смысл.
— Обычно в секунду опасности кричат имя самого близкого человека, или самого надёжного, который спасёт. Часто это слово: «Мама», особенно, у молодых. Я перестал звать маму с папой уже в детстве. А сегодня, в момент смертельной опасности инстинктивно крикнул: «Гамма».
Одиссей улыбался. Недолгое мгновение продвинутый интос последнего поколения с неограниченным потенциалом развития вычислял, какую меру иронии уместно вложить в ответ на это, в общем-то, глубоко личное сообщение.
— Когда пойдёшь в космос, надень шапку, — строго сказал он.
— Ты живой! — воскликнула Ана, врываясь в мед-отсек, и её волосы были грязно-фиолетовые от тревоги, но в них полыхали огненно-рыжие пряди радости. — Как ты себя чувствуешь?
Одиссею показалось, что девушке страшно хочется его обнять, ведь они только что вместе пережили такую угрозу. Снова. Но она не решалась.
— Чувствую побитым с ног до головы. И с критической недостаточностью ласки в организме, — тихо сказал он.
Ана засмеялась и порывисто обняла его, одновременно решительно и несмело, спрятав лицо в сторону. Она боялась как следует прижаться, но очень хотела передать то хорошее, что думала. И от прикосновения её ладоней и запаха её волос по Фоксу пробежала щекочущая волна.
— Конечно, ты сам их впустил
