Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

Так что теперь Траян попросту огласил подробности предстоящей кампании для тех, кто не был посвящен в планы императора, — для легатов и примипилов, что присутствовали на военном совете.

— Что-нибудь известно о Децебале? — спросил Лициний Сура.

— Пока ничего, — ответил ему префект претория Клавдий Ливиан, назначенный взамен казненного Касперия.

— Может, подождем перебежчиков? — Адриан опять не утерпел и вылез с предложением. — Неужели все так хотят сражаться?

— Или послов, — добавил Сура.

— Тебе сообщили о прибытии послов? — спросил Траян у Суры. Замечание Адриана он проигнорировал.

— Нет.

— Будем двигаться, — сказал Траян. — Медленно. Осторожно. При проведении работ как минимум половине солдат стоять в охранении. Отправляясь за фуражом, всегда брать с собой охрану из всадников. Неведомо, отважится царь даков дать сражение или будет изводить нас мелкими стычками и пытаться устроить ловушку. Фрументариям особое внимание на подвоз хлеба — даки наверняка попытаются захватывать наши обозы. Мы должны быть ко всему готовы. Возможно, увидев, что мы уже подходим к его столице, царь окажется более сговорчивым.

Адриан нахмурился. Строить дороги у подошвы горных массивов — дело нехитрое, вырубай дубравы и двигайся дальше. К тому же здесь немало открытых мест — поля, небольшие деревушки, все практически брошенные. А вот что они будут делать, когда полезут в горы?

Каждый вечер Траян диктовал писцу отчет о произошедшем за день. Писец тщательно записывал все на пергамент. Уже добрая половина свитка была исписана аккуратным четким почерком. Когда-нибудь эти записки будут читать не менее внимательно, чем «Записки» Гая Юлия о Галльской войне. Давно Рим не отваживался на такое дерзкое предприятие, давно империя не собирала подобную армию.

«Как бы не вышло из всего этого нового Тевтобургского леса»,[131] — сказал как-то Адриан.

Но Траян так выразительно посмотрел на племянника, что у того отпало всякое желание шутить в тот вечер.

Впрочем, не только Траян вел походные дневники, Адриан тоже записывал, но тщательно скрывал это от дяди. Траян, как-то увидев, что племянник что-то сочиняет, поинтересовался, что именно. От ответа на вопрос Адриан попытался ускользнуть, пробормотал что-то невнятное. Потом, смутившись и покраснев, признался, что пишет стихи. Траян знал о слабости греченка к искусству. И не одобрял: право же, у Рима был уже один правитель-актер, не хватало ему еще и поэта. Молодому Адриану принцепс не доверил в командование легион, оставил при штабе — вести переписку с Сенатом. С одной стороны — вроде как посвящал в дела государственные, с другой — не подпускал к серьезному делу.

Кажется, Адриан был единственным, кто настаивал на маршруте вдоль реки Алута к перевалу Боуты. Все остальные стояли за путь через долину реки Бистры — там Теттий Юлиан одержал победу. Слово «победа» всех гипнотизировало.

— Мы пройдем долиной, обогнем горы и только потом попадем в ущелье реки. — Траян указал на довольно сомнительной карте это самое ущелье, которое вело якобы чуть ли не к самой столице.

Но как раз там, дальше входа в ущелье, никто не бывал. Теттий Юлиан, одержав при Тапае победу, практически сразу повернул назад. Так что половина предстоящего маршрута — всего лишь фантазия людей, рисовавших карту. То есть Декстра и какого-то умельца из канцелярии Пятого Македонского. Куда более надежная карта, составленная Приском, оказалась совершенно ненужной.

— Никто не знает, куда идти дальше после Тапае, — напомнил Адриан.

— Так узнай! — мгновенно парировал император.

Пока Траян двигался у подошвы горного массива, наместник Лаберий Максим вынужден был стоять на месте. Он перешел из лагеря у переправы через Данубий во временный лагерь в предгорьях, вырубив роскошную дубраву, но дальше сдвинуться пока не мог — ущелья, пробитые в горах горными реками, после весеннего паводка были практически непроходимы. Именно сейчас таяли в горах снега, и реки не оставляли в ущельях места для строительства дорог. То, что можно было проделывать летом или ранней осенью, не удавалось в мае и июне.

Наместник каждый день высылал на разведку отряды, и, наконец, они отыскали более или менее подходящий путь наверх. Пока одна часть армии строила очередную крепость, другая начала прокладывать дорогу. Практически каждый день шли дожди, внезапные, сильные, но недолгие. Потом тучи рассеивались, проглядывало жгучее солнце. Однако этого часа хватало, чтобы вновь наполнить бегущие со склонов реки и промочить насквозь туники. Работать приходилось в доспехах, под железными лориками мокрые туники не просыхали, у многих солдат на плечах и спинах образовались кровавые язвы.

Валенс отправлял своих разведчиков на три-четыре дня пути вперед. Шли по двое. Приск и Кука вместе. Малыш и Тиресий составляли другую пару. Крисп ходил в разведку с Молчуном. Вслед за солнечными легко проходимыми дубравами пошли сумрачные буковые леса — стволы ближних деревьев, казалось, светились на фоне мрачного леса. Выше буковых стояли еловые леса — огромные деревья с раскидистыми лапами (невольно ежился Приск, глядя на эти косматые ветви над головой, — все казалось, что лесной великан протянет огромные лапы и ухватит за край плаща, вздернет наверх, к вершине).

Удивительные открывались виды — ближние склоны были покрыты смешанными лесами, темная, почти черная зелень еловых шатров чередовалась с веселой юной зеленью обновленного лиственного леса. На востоке вставали синие вершины, покрытые снегами. Небо было столь чистым и прозрачным, что воздух хотелось пить. Тонкие легкие облака плыли в ослепительном небе, солнечные лучи лились сквозь них золотыми полотнищами, казалось, кто-то развесил повсюду тонкие завеси из драгоценного виссона.

Вокруг не было ни души — лишь иногда встречались брошенные хижины или крошечные поселки, тоже покинутые. И в то же время каждый миг ощущалось нечто дикое, угрожающее.

В этих местах дакийских дорог почти не было — хорошо, если удавалось отыскать тропинку или просеку. Удобное место для подъема разведчик зарисовывал и двигался дальше. Спуск был так же важен, как и подъем.

Путь армии Лаберия Максима был гораздо короче, нежели путь Траяна и его легионов. Но короткий — не значит самый удобный. Если Траян двигался практически по равнине, пересекая многочисленные текущие с гор реки и наводя мосты, то Лаберий Максим штурмовал один перевал за другим.

Продвигаясь все дальше на север, то забирая немного на восток, то вновь отклоняясь на запад, разведчики начали встречать пастухов с отарами овец. Плененные пастухи ничего толком рассказать не могли. И уж конечно не могли указать путь на измятой и порванной во многих местах карте Лаберия Максима.