Исторические портреты - Александр Борисович Широкорад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1618 году поляки утверждали, что патриарх Игнатий идёт с войском Владислава на Москву. Это был довольно сильный пропагандистский ход, поскольку царь Михаил с матушкой оставили Русь без патриарха в самые критические для неё годы.
Во время переговоров представителей Владислава с русскими под Москвой в конце 1618 года — начале 1619 года поляки о патриархе Игнатии уже не упоминали. Некоторые историки полагают, что к этому времени Игнатий умер, другие относят его смерть к 1640 году. В любом случае, он уже никому не был нужен.
Между тем Гермоген продолжал находиться под стражей в Чудовом монастыре. Я пишу «под стражей», отдавая дань привычному историческому штампу. Благо нет никаких достоверных свидетельств о конкретных ограничениях свободы патриарха. Например, его не выпускали из кельи, и у дверей стояла вооружённая охрана, или его просто заставляли выполнять строгий устав, обязательный для всех монахов, или его не выпускали из монастыря? Я лично склоняюсь к последнему варианту.
Единственной патриаршьей грамотой, признанной всеми историками, является письмо Гермогена в Нижний Новгород, датированное 25 августа 1611 года. В грамоте сказано: «В Нижний Новгород благословение архимандритам, и игуменам, и протопопам, и всему святому собору, и воеводам, и дьякам, и дворянам, и детям боярским, и всему миру: от патриарха Ермогена Московского и всея Руси мир вам, и прощение, и разрешение. Да писати бы вам из Нижнего в Казань к митрополиту Ефрему, чтоб митрополит писал в полки к боярам учительную грамоту да и казацкому войску, чтоб они стояли крепко в вере. И боярам бы говорили и атаманье бесстрашно, чтоб они отнюдь на царство проклятого маринкина паньина сына... не благословляю. И на Вологду ко властем пишите ж так же, как бы писали в полки. Да и к Рязанскому (архиепископу. — А. Ш.) пишите тож, чтоб в полки так же писали к боярам учительную грамоту, чтоб уняли грабёж, корчму, блядню, и имели б чистоту душевную и братство, и промышляли б, как реклись, души свои положити за пречистыя богородицы дом, и за чудотворцев, и за веру, так бы и совершили. Да и во все городы пишите, чтоб из городов писали в полки к боярам и атаманье, что отнюдь маринкин сын на царство не надобен: проклят от святого собору и от нас. Да те бы вам грамоты с городов собрати к себе в Нижний Новогород да прислати в полки к боярам и атаманье. А прислати с грамотами прежних же, коих естя присылали ко мне с советными челобитными бесстрашных людей: свияженина Родиона Мосеева да Ратмана Пахомова. А им бы в полках говорити бесстрашно, что проклятый отнюдь не надобе. А хоти буде и постражате, и вас в том бог простит и разрешит в сём веке и в будущем. А в городы для грамот посылати их же, а велети им говорити моим словом. А вам всем от нас благословение и разрешеие в сём веке и в будущем, что стоите за веру неподвижно, а аз должен за вас бога молити».
Обратим внимание, что в своей грамоте Гермоген ни разу прямо не выступил против семибоярщины и поляков.
Родион Мосеев привёз эту грамоту Гермогена в Нижний Новгород 25 августа 1611 года, а 30-го копию её отправили в Казань. Получив грамоту, митрополит Ефрем среагировал немедленно: «Со всею землёю Казанского государства, что нам отнюдь на царство проклятого паньина маринкина сына не хотети. А буде казаки того маринкина сына или иного кого учнут на Московское государство выбирати своим произволом, не сослався со всею землёю, и нам того государя на Московское государство не хотети и против его стояти всё Казанским государством единодушно. А выбрати б нам на Московское государство государя, сослався со всею землёю, кого нам государя бог даст».
О смерти Гермогена нам известно из грамоты монахов Троице-Сергиева монастыря, полученной князем Д. М. Пожарским в начале апреля 1612 года. Там говорится, что поляки прислали к Гермогену русских людей, которые пытались уговорить его написать нижегородскому ополчению, чтобы не ходило к Москве. Гермоген отвечал: «Да будут благословенны те, которые идут для очищения Московского государства, а вы, изменники, будьте прокляты». Поляки за это велели уморить патриарха голодом. Умер Гермоген 17 февраля 1612 года и был погребён в Чудовом монастыре.
Заметим, что к февралю 1612 года положение с продовольствием в Кремле стало хуже некуда. Польские солдаты доходили до людоедства. Естественно, что рацион заключённых был крайне скуден, а Гермогену уже было за восемьдесят.
После смерти Гермоген был причислен к лику святых. Царские и церковные историки сделали из него мученика за веру и духовного вождя русского народа в борьбе с поляками. В советское время патриотическая деятельность Гермогена оценивалась положительно, но куда более скромно. Гермоген явно не тянет на роль вождя или даже организатора двух ополчений, его скорее можно назвать символом борьбы русских людей против польской интервенции.
МАРИНА МНИШЕК
оковую роль в истории Смуты сыграла польская семейка Мнишеков. Собственно, поляками я называю Мнишеков, лишь следуя укоренившемуся историческому и литературному штампу. На самом деле Мнишеки были чехами. Но назвал Пушкин Марину в сцене у фонтана «польской девой», так теперь и рука не поднимается написать «чешская дева», да и большинству читателей ухо резать будет. Так что буду называть Мнишеков поляками.
Раз уж заговорили о Пушкине, то надо сказать, что к Марине Мнишек он испытывал эмоции почти как к современнице, с которой лично знаком. 30 января 1829 года он писал Н. Н. Раевскому: «Я заставил Дмитрия влюбиться в Марину, чтобы лучше оттенить её необычный характер. У Карамзина он только слегка отмечен. Но это, конечно, была престранная красавица. У неё только одна страсть — честолюбие, но такое сильное, бешеное, что трудно себе представить. Хлебнув царской власти, она опьяняет себя химерой, проституируется, переходит от проходимца к
