Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Господин Ходжс сделал по наброску прекрасную картину о сей достопримечательной дружеской встрече, и она была выгравирована для книги капитана Кука об этом плавании. Я всегда готов воздать заслуженную хвалу работам сего талантливого художника, когда они верны истине, но в данном случае не могу не заметить, что упомянутая гравюра не дает верного представления о жителях Эа-Уве и Тонгатабу, как ни мастерски ее выгравировал на меди господни Шервин. Гравюры к описанию предыдущего плавания капитана Кука заслужили справедливый упрек в том, что они изображают не индейцев, а некие красивые фигуры в античном вкусе как по одежде, так и по всему своему облику; тот же упрек следует отнести и к упомянутой гравюре для данной книги. Можно было подумать, что господин Ходжс потерял свои оригинальные наброски с натуры к этой работе и, обнаружив пропажу, сделал новый, идеальный рисунок, руководствуясь лишь тонкой, художественной фантазией. Знатоки видят в этой гравюре греческие черты, фигуры, каких никогда не встречалось в Южном море, и восхищаются красивыми легкими одеяниями, покрывающими головы и тела, тогда как на этом острове женщины почти никогда не прикрывают плечи и грудь. Великолепна фигура старого благородного мужчины с длинной белой бородой, однако жители Эа-Уве никогда не отпускают длинной бороды, а подстригают ее с помощью ракушек.

Но возвращаюсь к своему рассказу. Мы не стали задерживаться на берегу, а последовали за вождем, который пригласил нас пройти дальше в глубь острова. От берега земля некоторое время круто поднималась, но затем переходила в красивый ровный луг, окруженный высокими деревьями и густым кустарником, так что отсюда было видно только море. На краю луга, шагах в 150 от места, где мы высадились, стоял очень красивый дом, крыша которого начиналась в 2 футах от земли. Дорога, ведущая к нему, шла через упомянутый зеленый луг, такой ровный и травянистый, что он напоминал лучшие английские лужайки. Нас пригласили зайти в дом отдохнуть. Пол был мило устлан прекрасными циновками, в углу мы увидели подвижную плетеную перегородку, за которой, судя но жестам жителей, были места для сна. Крыша, со всех сторон опускавшаяся к земле, состояла из стропил и круглых жердей, хорошо подогнанных друг к другу и покрытых циновкой из банановых листьев.

Едва мы расположились в этом доме, окруженном более чем сотней человек, как две или три женщины приветствовали нас песней, простой по мелодии, по очень приятной и звучавшей куда более музыкально, чем напевы таитян. У певиц были весьма благозвучные голоса, и они аккомпанировали друг другу, разом в такт прищелкивая большим и указательным пальцами и подняв при этом остальные три пальца. Когда три первые певицы кончили петь, три другие начали ту же самую мелодию, и наконец возник общий хор. Один из наших спутников записал мне их песню, которую я хочу предложить интересующимся музыкой читателям как образец здешнего музыкального искусства:

Весь напев не выходил за пределы этих нот, он не опускался ниже А и не поднимался выше Е. Пели они медленно и иногда завершали напев аккордом:

Добросердечие этого народа выражалось в каждой мелочи, в каждом жесте. Они наперебой угощали нас кокосовыми орехами с очень вкусным молоком. Казалось, все стремится сделать приятным наше пребывание здесь, даже воздух, что мы вдыхали, был напоен бальзамическим ароматом. Вначале мы не могли понять происхождения этого чудесного запаха, затем выяснилось, что обязаны им густолиственным цитрусовым деревьям, стоявшим позади дома в полном цвету. Мы, однако, недолго довольствовались одним запахом, ибо вскоре нам предложили и плодов с этих деревьев. В Вест-Индии они известны под названием шеддок, но в Батавии [Джакарта] и на островах Ост-Индии их называют пампельмус. Они круглые, величиной почти с детскую головку и превосходны на вкус [319].

По обеим сторонам луга, расстилавшегося перед домом, шла изгородь из тростниковых стеблей, сплетенных крест-накрест и крепко связанных. За изгородью начиналась настоящая плантация, или сад. Пройти туда можно было через дверь из досок. Дверь была подвешена так, что затворялась позади нас сама собой. Изгородь поросла заборным повоем (Convolvulus), в основном с голубыми цветами. Чтобы лучше оглядеться, мы разделились на группы. Каждый шаг приносил все новые приятные сюрпризы. Вся земля казалась просторным садом, всюду росли высокие кокосовые пальмы и бананы, тенистые цитрусовые и хлебные деревья. На этих прекрасных полях мы нашли много новых растений, каких не видели на островах Общества.

Наконец тропинка привела нас к жилому дому, расположенному, как и первый, на лугу и окруженному цветущим кустарником, который наполнял воздух благоуханием. Здешние жители производят впечатление более работящих и прилежных, чем таитяне. Они позволяли нам всюду беспрепятственно ходить и никогда не сопровождали нас, если мы сами о том не просили, так что мы могли не беспокоиться за свои карманы. Только не надо было носить при себе гвоздей — они их слишком волновали. Мы прошли одну за другой больше десятка плантаций, или садов, все были особо огорожены и соединены посредством калиток описанного устройства. Почти в каждом из этих садов мы нашли дом, но жителей нигде не было. Изгороди вокруг участков, видимо, указывали на более высокий уровень культуры, чем мы могли предполагать. Действительно, здешнее население и в ремесле, и в музыке, и в своих изделиях достигло большего, чем жители островов Общества, которые, правда, были зажиточнее, особенно на Таити, зато и ленивее. Насколько мы могли заметить, кур и свиней тут было совсем немного, да и хлебные деревья, способные дать обильную и превосходную пищу, здесь были весьма редки, так что питались жители, видимо, главным образом кореньями и бананами. Одеждой они были тоже не так богаты, как жители Таити; во всяком случае, по этой части дело не доходило, как там, до расточительства. Жилища, построенные умело и расположенные в благоуханных рощах, были все же не столь просторны и не столь удобны, как на Таити.

Полные этих впечатлений, мы вернулись к месту высадки, где собрались сотни жителей. Их внешний вид позволял судить, что, хотя земля здесь не так богата от природы, как на Таити, богатства распределяются среди народа гораздо равномернее. Там людей знатных можно было отличить по более светлому цвету лица и по упитанности; здесь же не было таких внешних различий. Вождь, поднявшийся к нам на борт и сопровождавший нас на берег, даже одеждой не отличался от обычного человека. Лишь по повиновению, с каким народ принимал его приказы, можно было понять, что он более высокого сословия.