СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 2 - Клод Фаррер

СТЕНА

Перевод В. Вальдмана

Когда маленькой Нектар минуло десять лет, и она усвоила предметы, преподаваемые в армянской школе в Кади-Кей, родители отдали ее Перуц-Ханум, знаменитой артистке турецкого театра, чтобы Нектар у нее научилась плясать.

И маленькая Нектар, после тяжелых и утомительных лет учения, стала Нектар-Ханум, танцовщицей, певицей и драматической актрисой. Эти три ремесла составляют на Востоке одно целое.

Ее отец сказал: «Для нее это подходящее ремесло, потому что она красива и гибка. Она будет зарабатывать много денег не только в турецких театрах, но и в гаремах, куда ее будут приглашать турецкие дамы в качестве учительницы пения и из желания насладиться ее красотой».

А мать добавила: «Не считая того, что в театре ее смогут видеть во время представления многие мужчины, христиане и турки, и они дадут еще больше денег за право провести с нею ночь».

Отец и мать Нектар жили в маленьком деревянном домике, подобном всем домам армян из беднейшей части населения. Они были бедны, но жили, не обременяя себя излишней работой: как ни мало было у них денег, но они отдавали их в рост туркам, обычно уже немолодым и небогатым, но вдруг загорающимся для таких, вне своего дома, удовольствий, за которые в их возрасте «вне своего дома» надо было платить…

У маленькой Нектар были сестра и брат. Сестра была уже большая и имела ребеночка, но не знала, от кого он. Брат был моложе; он бегал по улицам и зарабатывал металлические монетки, сопровождая туристов, посещавших большое кладбище в Скутари Азиатском.

Они жили все вместе дружно и счастливо.

В течение всех лет своего учения и даже позднее, когда, став великой артисткой и звездой, как Перуц-Ханум, она пела и плясала в театре, Нектар всегда, когда только это оказывалось возможным, садилась за стол вместе со всей своей семьей. Она добросовестно приносила домой все заработанные ею деньги. Она выполняла все, чего желали от нее ее родители…

Перуц-Ханум скоро горячо привязалась к своей ученице.

Перуц-Ханум было сорок лет. Это была очень полная армянка, когда-то бывшая красавицей. Она и сейчас еще обладала своеобразной прелестью и обаянием, и публика в театре встречала ее восторженно. В Турции, как и в странах, населенных франками, артисток ценят особенно тогда, когда они вполне созреют. Их красота и талант, под угрозой надвигающейся старости, кажутся хрупкими, трогательными и особенно драгоценными.

Нектар-Ханум хотя была молода и стройна, но зато была послушна и старательна, и поэтому она начинала завоевывать себе имя у знатоков. Перуц-Ханум гордилась свое ученицей и, кроме того, находя ее красивой, обучала с удовольствием всему, что любят дамы, живущие в гаремах. За этими уроками обычно происходили длинные беседы. Обе они были одинакового происхождения и получили одинаковое воспитание, и мысли, которыми они с обоюдным удовольствием обменивались, были почти тождественными у обеих женщин.

Театр Гассана-Эффенди, где выступала Перуц-Ханум, представлял собой красивый круглый балаган, сколоченный из полированных досок, с рядом решетчатых лож для турецких дам. На сцене представлялись веселые комедии, а в качестве интермедий ставились танцы. Танцовщицы медленно покачивались, держась то вдвоем, то одна за другой, усиливая сладостную прелесть пляски страстными напевами, то жалобными, то дикими.

Нектар-Ханум вызывала уже восхищение своей поразительной красотой раньше, чем оценили ее развивающийся талант. Зрители выражали свое одобрение, каждый по обычаю своей страны. Турки громко смеялись и хлопали в ладоши. Греки связывали вместе двух белых голубей и бросали их на сцену. Франки, когда бывали в театре, стоя, кричали «браво» и, вырвав из петлицы цветы, бросали их к ногам артистки. Часто те, кто были особенно сильно увлечены, мусульмане и христиане, ждали у маленькой выходной дверки. Но наученная Перуц-Ханум и всегда осторожная Нектар-Ханум, не слушая никого, спешила к своей арбе 36 или каику 37: потому что лишь жены какого-нибудь паши не имели права следить за своими мужьями… К тому же, не она, великая Нектар-Ханум, а ее брат, знающий, несмотря на свои небольшие годы о том, как часто самоуверенность мужчины не в ладу с содержанием его кошелька, охлаждал ее поклонников ценой и названием дорогой гостиницы…

Дело происходило иначе, когда приглашение исходило от турецких дам, видевших Нектар-Ханум из глубины своих решетчатых лож и увлекшихся ею.

Турецкие дамы открыто посылали прислужницу постучать в дверь армянского домика в Кади-Кей. И прислужница, вполне официально, передавала поклоны от гаремных дам и приглашение явиться завтра или послезавтра в такой-то час в гарем и дать урок танцев.

Турецкие гаремы тщательно закрыты решеточками, сделанными из перекрывающихся деревянных пластинок. Ни вы, ни я никогда не узнаем, что там происходит.

И понемногу Нектар-Ханум стала знаменитостью, хотя ей было всего девятнадцать лет. Не покидая театра Гассана-Эффенди, в котором она была второй звездой, уступая только своей возлюбленной учительнице, Перуц-Ханум, Нектар-Ханум иногда плясала и пела и в других театрах, чтобы заработать побольше денег, и возбуждала соревнование антрепренеров.

Однажды вечером она плясала в Пере, в театре, посещаемом иностранцами. Здесь все, было иначе, чем в Скутари или Стамбуле. Во время антракта женщина, прислуживающая при артистических уборных, пришла сообщить ей, что один из зрителей пожелал обладать ею:

— Он не стар. Он — из Франции. Он заплатит столько, сколько ты захочешь.

Нектар-Ханум подумала, что франки лучше турок, потому что их женщины не так ревнивы, и опасность не так велика.

— Он говорит по-турецки, знаешь… — настойчиво говорила женщина, хотевшая заработать бакшиш. — Он отлично говорит по-турецки.

Нектар-Ханум назначила свидание иностранцу в турецком доме на улице Абдула. Это был дом, полный таинственности, которым посетители пользовались для своих самых секретных похождений. У него было два выхода, дававшие возможность выйти на два различных темных перекрестка. С другой стороны, здесь мог проходить мимо каждый, не обратив на себя ничье внимание, так как через эти перекрестки вел кратчайший путь, соединявший две самые шикарные улицы: улицу Сира-Сельви и улицы Перы.

Нектар-Ханум вовсе не нуждалась в таких предосторожностях, чтобы встретиться с иностранцем. Но Перуц-Ханум говорила ей не раз, что влюбленные больше всего любят таинственность, хотя бы и совершенно излишнюю.