На шаг сзади - Хеннинг Манкелль

– Мы, конечно, узнаем, живы ли его родители, – сказала Анн-Бритт. – Давайте надеяться, что мать его жива и в здравом уме. Матери лучше всех знают своих детей.

– Вот ты этим и займешься, – сказал Валландер.

– Я не закончила, – сказала она. – Мне еще кажется, что в этом переучивании с инженера на почтальона есть какая-то загадка.

– Тут недавно один епископ устроился водителем такси, – сказал Ханссон, – такое случается.

– Случается, но не каждый день, – настаивала она. – Я слышала об этом епископе. Ему было пятьдесят пять лет. Может быть, в этом возрасте у человека и может возникнуть непреодолимое желание заняться чем-то другим. Пока жив. Но Оке Ларстам пошел на курсы почтальонов, когда ему не было и сорока.

Валландеру показалось, что Анн-Бритт нащупала нечто существенное.

– Ты думаешь, у него что-то случилось?

– Почему он отказался от карьеры инженера? Мне кажется, случилось что-то серьезное и он сломался.

– Инженер, – медленно проговорил Валландер. – Сжигает за собой мосты и уходит.

– Он одновременно переехал в другой город, – напомнил Турнберг, – так что Анн-Бритт, скорее всего, права.

– Я этим займусь сам, – сказал Валландер. – Как называлась его фирма? Я туда позвоню.

– Консалтинговая фирма «Инженеры Странда», – сказал Мартинссон, полистав свои записи. – Он ушел оттуда в восемьдесят пятом. То есть ему было тридцать три года.

– С этого и начнем, – сказал Валландер. – Остальных настоятельно прошу углубиться в лежащие перед вами материалы. Всего два вопроса: где он и кто его предполагаемая жертва.

– Не вызвать ли нам опять Челля Альбинссона? – предложил Турнберг. – Может быть, он что-то и вспомнит, послушав наш разговор.

– Согласен, – сказал Валландер. – Привезите Альбинссона. Кто-то пусть отследит Ларстама по всем базам данных. Оке Ларстам, по-видимому, его настоящее имя.

– Я уже искал, – сказал Мартинссон. – Его там, скорее всего, нет.

Когда он успел, с удивлением подумал Валландер. Ответ мог быть только один – Мартинссон соврал, когда сказал, что часок поспал. Он тоже не прилег. А соврал, потому что беспокоился за Валландера.

Валландер не знал, умилиться ему или разозлиться. Решил не подавать вида.

– Поехали дальше, – сказал он. – Есть у кого-нибудь телефон этих консультантов?

Кто– то протянул ему бумажку, но вместо ответа в трубке он услышал механический голос, сообщивший, что номер сменился. Голос продиктовал новый номер и адрес – Ваксхольм, это под Стокгольмом.

Трубку взяла женщина.

– Инженеры Странда, – сказала она.

– Курт Валландер, следователь полиции в Истаде. Мне нужны данные об одном из ваших бывших сотрудников.

– О каком сотруднике?

– Оке Ларстам.

– У нас сотрудника с таким именем нет.

– Я сказал – бывшего сотрудника. Слушайте повнимательней.

– Таким тоном можете разговаривать у себя дома. И потом, откуда я знаю, что вы полицейский? Может, вы вовсе и не полицейский. Полицейские разговаривают вежливо.

Валландер чуть не швырнул трубкой в стену.

– Вы правы, – сказал он. – Вы не можете знать, кто я. Но данные эти очень важны. Оке Ларстам уволился в 1985 году.

– Я тогда еще здесь не работала. Вам лучше поговорить с Перссоном.

– Во избежание дальнейших недоразумений оставляю вам свой номер. Пусть он позвонит в Истадскую полицию.

Она записала номер.

– Это очень важно, – повторил Валландер. – Перссон сейчас на месте?

– Он сидит на совещании со строительной фирмой. Я ему скажу, чтобы он позвонил, как только освободится.

– Так не пойдет, – сказал Валландер. – Надо прервать совещание и позвонить немедленно.

– Я ему передам, что это важно, но больше ничего сделать не могу.

– Тогда передайте ему еще и вот что: если через три минуты он мне не позвонит, на вашу крышу сядет полицейский вертолет.

Валландер положил трубку. Все ошеломленно уставились на него. Он в свою очередь покосился на Турнберга. Тот расхохотался.

– Извините, – сказал Валландер. – Обстоятельства вынуждают.

– Я ничего не слышал, – сказал Турнберг. – Ни единого слова.

Через полторы минуты телефон зазвонил. Валландер еще раз повторил свою просьбу, не вдаваясь в объяснения, в чем подозревается Ларстам.

– По нашим данным, он уволился от вас в 1985 году.

– Так оно и есть. Он исчез в ноябре.

– Исчез? Это звучит довольно драматически.

– А это и было довольно драматично.

Валландер прижал трубку к уху:

– В каком смысле?

– Вообще говоря, я его предупредил об увольнении. Как ни странно, он был единственным инженером, которого я когда-либо уволил. Мне, наверное, следует сказать, что я основал это предприятие.

– А тогда кто такой Странд?

– Мне показалось, что «Инженеры Странда» звучит лучше, чем «Инженеры Перссона». Никакого Странда у нас никогда не было.

– Значит, вы собрались уволить Оке Ларстама. Почему?

– Как ни странно, на этот вопрос довольно трудно ответить. Самое главное, пожалуй, то, что он не вписывался в команду.

– Как это?

– Я понимаю, что мои слова звучат довольно нелепо.

– Я полицейский. Мы ко всему привыкли.

– Он был слишком безынициативен. Всегда со всеми соглашался. Хотя иногда мы прекрасно знали, что у него есть свое мнение. Совершенно невозможно что-то обсуждать с человеком, который думает только о том, как ни с кем не испортить отношений. Это убивает любую дискуссию.

– А он был именно таким человеком?

– Да. Так продолжаться не могло. Он ни разу не предложил собственного решения. По-моему, исключительно из страха, что кто-то считает иначе.

– А его техническая квалификация?

– Отменная. Вопрос был не в этом.

– Как он отреагировал, когда вы предупредили его об увольнении?

– В том-то и дело. Он вообще никак не реагировал. Я предполагал, что он останется еще на полгода. Но он исчез. В ту же минуту. Вышел из моего кабинета, взял пальто и исчез. Он даже не потрудился получить выходное пособие, на которое, естественно, имел право. Исчез – и все.

– А потом вы пытались его найти?

– Да. Но он, как я уже сказал, исчез.

– А вы знаете, что он стал почтальоном?

– У нас есть определенные контакты со Службой занятости. Да, я слышал об этом.

– А был ли у него какой-то приятель в то время?

– Мы ничего не знали о его личной жизни. Будь у него какие-то друзья здесь, на фирме, мы бы об этом знали. Иногда, редко правда, кто-нибудь из наших сотрудников просил его присмотреть за квартирой или домом, когда уезжал. Но он всегда держался отстраненно.

– А сестры или братья у него были? Родители живы?

– Понятия не имею. Повторяю, мы ничего не знали о его жизни вне этих стен. На маленьком предприятии вроде нашего это, во-первых, очень необычно, а во-вторых, создает проблемы.

– Я вас понимаю. Спасибо за помощь.

– Я думаю, вы понимаете, что меня съедает любопытство. Что случилось?

– Думаю, что вы скоро об этом узнаете. Но сейчас я, к сожалению, ничего не могу сказать.

Валландер с силой вдавил трубку в рычаг. Смутная мысль мало-помалу обретала четкие очертания. Что там сказал Перссон? Ларстама иногда просили присмотреть за домом на время отсутствия хозяев. Маловероятно. Но проверить стоит.

– Квартира Сведберга так и стоит пустая? – спросил он.

– Ильва Бринк на похоронах сказала, что она даже не начинала разбирать его вещи, – ответил Мартинссон.

Валландер вспомнил про ключи, лежащие в ящике его письменного стола.

– Ханссон, – сказал он, – возьми с собой кого-нибудь и поезжайте на квартиру к Сведбергу. Будьте внимательны – не появится ли у вас чувство, что там кто-то побывал.

– И все?

– Нет, не все. Ключи лежат в верхнем ящике моего письменного стола.

Ханссон и один из полицейских из Мальмё ушли. Было без трех девять. Анн-Бритт Хёглунд сидела на телефоне, разыскивая родителей Ларстама, Мартинссон засел за компьютер – проверять полицейские базы данных, а Валландер направился в туалет. Он помочился, стараясь не смотреть в зеркало. Когда он вернулся, кто-то протянул ему картонную коробку с бутербродами, но он отрицательно помотал головой. Вернулась Анн-Бритт.

– Его родители умерли, – сказала она.

– Сестры, братья живы?

– Две старших сестры.

– Их надо срочно разыскать.

Она опять ушла. Валландер вспомнил свою старшую сестру, Кристину. Интересно, как бы она описала его самого, если бы ее стала допрашивать полиция?

Он сел за стол и пододвинул к себе коробку с бутербродами, но она уже опустела. Турнберг говорил с кем-то по телефону. Валландер услышал про какое-то собрание, которое надо отменить. Турнберг повесил трубку, и в этот самый момент в комнату вошел Челль Альбинссон. Турнберг встал и провел Альбинссона в угол комнаты. Они начали тихо о чем-то говорить.

Вдруг в коридоре послышались возбужденные голоса. В дверях возник полицейский.