Клятва воина - Джульет МакКенна

– Но не в то время, когда все глаза следят за ней, зная, что она обвинена, – к моему удивлению, заметил Сезарр. – И Шек Кул выслушает это дело как можно скорее, в самом начале дня, следующего за обвинением.

Ну конечно, одной из многих особенностей алдабрешской жизни является то, что они измеряют день от заката до заката.

– Даже самый презренный раб имеет право знать, в чем его обвиняют, и подготовиться к защите, – сурово сказала Ляо. – По крайней мере на островах.

– Может, она решится сбежать? – задумчиво предположила Гар. – Так было бы лучше.

С моей точки зрения – нет. Поднимаясь за Ляо по лестнице, я шепотом выругался. Слишком многого я не знал об этом кошмарном месте, о странных обычаях людей, их своеобразных взглядах. Придется полагаться на Ляо, и мне это совсем не нравилось.

– Как проходит суд? У вас есть адвокаты, говорящие за вас? Кто-нибудь станет доказывать невиновность Каески? И что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Алдабрешское правосудие быстрое и верное, – не раздумывая ответила Ляо. – Шек Кул вызовет тебя, ты встанешь перед ним и расскажешь то, что знаешь. Каеска будет отвечать, и ты можешь оспаривать детали, если нужно. Шек Кул будет слушать, сколько пожелает, а затем вынесет свой приговор. Мы не прячемся за заступниками и состязанием, как жители материка. Истина – это не какая-то падаль, чтобы стервятники выклевывали из нее лучшие куски.

Надо бы это запомнить и использовать как-нибудь против Мисталя. Итак, насколько я понял, этот суд будет иметь всю законность тюремных разборок. Остается уповать на то, что легендарная кровожадность алдабрешцев одержит верх и Каеску все же казнят.

– А как насчет рыб и птиц? Когда ты расскажешь о них Шек Кулу?

– Никогда, и ты тоже будешь молчать. – Ляо мстительным толчком распахнула дверь спальни. – Каеска станет все отрицать, а когда мы признаем факт смертей, может остаться подозрение, что это было истинное предзнаменование.

И если никто не упоминает ящерицу, сидящую посреди обеденного стола, ее, видимо, тоже не существует.

– Я также не хочу, чтобы ты упоминал об их нападении, ибо свидетелей не было, – продолжала Ляо. – Иначе они воспользуются этим и будут доказывать, что между тобою и чужеземцем существует личный конфликт, а твои обвинения – просто злобная клевета.

Взмахом руки Ляо закончила обсуждение, приготовилась, как обычно, ко сну и вскоре уже храпела с завидной безмятежностью. Я лежал на своем тюфяке, держа под рукой обнаженный меч, но спать не мог, мои уши ловили каждый шорох, пока долгая ночь сгущалась, темнела, а после светлела, переходя в день.

Я стоял на балконе, глядя, как солнце разливает золотое обещание нового восхода по темно-зеленым склонам горы, когда услышал сзади шорох. Я подавил зевок и обернулся. Ляо выбиралась из шелкового кокона одеял – глаза сонные, лицо по-девичьи мягкое. Как только ее взгляд остановился на мне, лицо ее стало суровым.

– Ты выглядишь ужасно! – Ляо отбросила одеяла. – Всю ночь не спал?

– Я знаю, что задумала Каеска. Я уже имел дело с этими погаными эльетиммами. – Изнурение ударило меня с хлесткостью пощечины, когда пришлось снова говорить и думать. – Я не собирался позволить ей тихо подкрасться и перерезать нам горло среди ночи!

– Что за нелепость, – с презрением молвила Ляо, натягивая старую малиновую тунику.

Не будь я таким утомленным, я бы нашел какой-нибудь колкий ответ, но сил хватило лишь на то, чтобы нахмурить брови.

– Ты нужен мне бодрый и бдительный, дабы свидетельствовать против Каески сегодня вечером, – продолжала она напряженным от досады голосом. – Залезай. – Ляо отдернула одеяло.

– Что? – заморгал я, слишком усталый, чтобы думать о приличиях.

– Поспи, глупец. – Ее тон предупреждал, что у нее кончается терпение, нога зловеще постукивала.

Я пошел к кровати, утешая себя тем, что Сезарр и Гривал, должно быть, уже встали и дворцовая Стража сменилась на рассвете. В открытом бою они явятся более чем достойными противниками для Каески и ее колдуна. Теперь, когда заговор раскрыт, эльетимм не посмеет использовать магию, иначе приговорит их обоих еще до суда. Мои вялые размышления как раз добрались до этого вывода – и шелковая подушка с соблазнительной лаской коснулась моей щеки. Я заснул еще прежде, чем запах Ляо и тепло ее тела, сохранившиеся в постели, успели расшевелить мои притомившиеся чувства.

Из глубин сна меня вынес нарастающий шум в саду. Разлепив глаза, я пытался различить его отдельные элементы, и в эту минуту дверь отворилась. Я тотчас сел, сердце бешено застучало, но это была только Ляо. Она стояла, глядя на меня с раздражением и беспокойством.

– Ты в состоянии говорить связно, не засыпая посреди рассказа? – Она снова постукивала ногой, и я запоздало понял, как много собственного престижа Ляо вложила в мое слово.

– Да, – просто ответил я, – ты была права, мне нужно было поспать.

Если я думал, что мое признание смягчит ее, то ошибся.

– Конечно, я была права, – огрызнулась Ляо. – Вставай, умойся и принеси нам что-нибудь поесть.

Я послушно вскочил. Вид женщины, стоящей посреди комнаты со скрещенными руками и досадой в глазах, нисколько не располагал к тому, чтобы валяться в постели. Подавив мимолетное желание хотя бы на этот раз как следует побриться, я направился вниз, к кухням, но по пути остановился на лестнице, чтобы открыть ставни и по солнцу определить время. Оказывается, уже вечерело, и я увидел всплеск активности в садах. Вчера, после того как разошлась весть о рождении ребенка, я подумал, что это место битком набито, но вчерашнее столпотворение меркло в сравнении с нынешним. Казалось, сюда съехалась половина владения; я просто не мог поверить, что все эти люди живут на одном острове. Нервная дрожь пробежала по мне, и я злобно прихлопнул попавшееся на глаза насекомое.

– Держи себя в руках, – пробормотал я. – Единственный, кого тебе нужно убедить, – Шек Кул. Представь, что это сьер в дурном настроении.

Но вся беда в том, что я знал сьера и его нрав, тогда как Шек Кул по-прежнему оставался тайной за семью печатями, а кроме того, я мог полагаться на защиту клятв, принесенных сьером, когда он предлагал мне свое покровительство. Я вдруг подумал: что может сделать со мной Шек Кул, если по какой-то таинственной причине решит, будто мои слова – злонамеренная выдумка? Я быстро принес ужин и нетерпеливо ждал, когда Ляо наестся.

– А что случится, если Каеску не признают виновной? – раздраженно спросил я и без разрешения набросился на еду в надежде успокоить сосущее чувство голода под ложечкой.