Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда служба в ВДВ подходила к концу, встал вопрос о поступлении в институт. Шукевич хотел, чтобы его ученик поступил в Смоленский институт физкультуры, где у него были знакомые. Он мог бы устроить так, чтобы там только числиться, а тренироваться в Витебске. У Шукевича был особый дар бороться за людей, заставлять их следовать своим планам. И если бы не надкостница, скорее всего Красновский пошёл по тому пути, который он для него определил.
Но двоюродный брат Красновского — Геннадий Васильевич Серкутьев, впоследствии доктор наук, академик, уговорил родственника поступать в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта (ЛИИЖТ). По его словам выходило, что ЛИИЖТ — это физкультурный институт с лёгким железнодорожным уклоном. Шукевич очень обиделся и поначалу даже не хотел встречаться с Красновским, когда тот приезжал в Витебск. Потом он сказал ему: «Ты загубил свой талант. У тебя было блестящее будущее».
Хотя при этом необходимо отметить, что в ЛИИЖТе тогда учились мировые спортивные звёзды. Среди них заслуженный мастер спорта Людмила Белоусова — двукратная олимпийская чемпионка 1964 и 1968 годов по фигурному катанию, которая выступала в паре с Олегом Протопоповым за ленинградские спортивные общества «Динамо» и «Локомотив»; заслуженный мастер спорта Ирина Пресс — двукратная олимпийская чемпионка 1960 и 1964 годов, 7‑кратная чемпионка Европы и 13‑кратная чемпионка СССР в барьерном беге и пятиборье, которая тоже выступала за «Динамо»; мастер спорта международного класса штангист Анатолий Жгун — серебряный призер второй Спартакиады народов СССР и первенства страны 1959 года, был включён в состав Олимпийской сборной 1960 года на играх в Риме, но в силу сложившихся обстоятельств туда не поехал, однако в 1961 году установил три мировых рекорда — вначале взял 161,5 кг в толчке, а затем 129 килограммов в рывке, причем вес самого спортсмена на тот момент был 67,5 кг; мастер спорта международного класса Игорь Фельд — участник Олимпийских игр 1964 года по прыжкам с шестом, чемпион СССР 1965 и 1967 годов, чемпион Европы 1967 года, выступал за «Зенит» и «Труд», с 1977 по 1990 год работал начальником отдела лёгкой атлетики Спорткомитета Ленинграда, с 1990 по 1998 год — председателем Федерации лёгкой атлетики Санкт-Петербурга.
Поступив в ЛИИЖТ, Валерий Иванович через год уже был членом совета директоров спортивного клуба ЛИИЖТ — прежде всего это была хоккейная команда, которая выступала в классе «А». Но здесь произошло ещё одно событие, которое определило всю его дальнейшую судьбу.
«У нас был преподаватель философии Евгений Павлович Шарапов, который одновременно преподавал вольную борьбу, — рассказывает Валерий Иванович. — Однажды он как-то странно на меня посмотрел, мне даже показалось, что наполовину презрительно, и говорит: “Валерий, я хочу тебя рекомендовать на работу в одно место”. Я, конечно, стал отказываться, а он мне: “Да нет, ты посерьёзней подойди. Я хочу, чтобы ты пошёл работать в КГБ. С твоим характером, с твоей настырностью ты туда подходишь”. А он, оказывается, преподавал курсы борьбы в ленинградской школе КГБ № 401. Впоследствии эту школу окончил Владимир Владимирович Путин.
В конце концов я согласился. При этом Шарапов меня предупредил: “Тебе придётся отказаться от многих привычек”. — “От каких?” — “Ты должен перестать драться. И начать серьёзно заниматься своим самообразованием помимо того, что тебе дают. Ты понял?” Я говорю: “Да, понял”. Буквально через неделю звонок. Голос в трубке представляется работником КГБ и хочет со мной встретиться. Я приезжаю, и мы с ним два часа проговорили. Он произвел на меня сильнейшее впечатление. Это же был КГБ — не нынешние спецслужбы, а госбезопасность! У меня ноги, конечно, не тряслись, но определенное чувство благоговения я испытывал. Потом он сказал: “Информацию про Вас я уже снял. Первое. Никаких драк. Хоть одна драка — сразу вылетаете, без разговоров”. Мы ударили по рукам, и с тех пор я ни разу не дрался. Ни с кем. Хотя иногда хотелось. Вот так я нежданно-негаданно вдруг стал образцово-показательным».
Валерий Иванович стал глубоко изучать историю Ленинграда, много читал и ходил в музеи. У него появилась такая слабость, как Русский музей изобразительного искусства. Он ходил туда почти каждую неделю и был страшно увлечён живописью. Как он говорит, его любимым художником уже тогда стал Архип Иванович Куинджи: «Есть, конечно, много других прекрасных художников, но так как рос, жил и воспринимал мир Куинджи — таких единицы. Я приходил в зал Куинджи, садился и не хотел уходить. Просиживал там часами. Меня уже знали пожилые смотрительницы залов, здоровались со мной. Однажды одна из них подходит ко мне и говорит: “Молодой человек, Вы хотите посмотреть настоящего Куинджи?” — “Да, конечно хочу!” — “Вы побудьте минут тридцать здесь. Мы закрываем залы, и я Вам покажу настоящего Куинджи”. Меня прямо охватила дрожь от ощущения, что я сейчас увижу настоящего Куинджи. За пять минут до закрытия она приходит, выключает свет — и картины Куинджи начинают играть всеми оттенками тончайших светотеней философских пейзажей! Я был настолько поражён, что буквально онемел. Эту любовь к Куинджи я пронес через всю жизнь. И где бы я ни был: в Париже или Лондоне, Лиссабоне или Нью-Йорке, я сразу шёл в те залы, где выставлялся Куинджи. И мне удалось убедить многих моих друзей и родственников в его гениальности. Мой внук Алексей простоял в очереди на выставку работ Куинджи в Москве около шести часов и тоже стал большим его почитателем».
После годичной проверки Красновского направляют на Высшие курсы КГБ в Минск, которые, наряду с Высшей школой КГБ в Москве, готовили кадры для территориальных органов государственной безопасности. Преподаваемые на курсах дисциплины подразделялись на три группы: общественные, юридические и оперативно-розыскные. Упор также делался на знание иностранных языков, психологию и правовую подготовку.
После окончания курсов Красновского направляют в Сыктывкар. Причём семья осталась в Белоруссии. «Приезжаю туда в ботинках на тоненькой подошве, пальто на рыбьем меху, шапка “пирожок”, — рассказывает он. — А на дворе мороз сорок градусов. Дали мне комнату в общежитии — так я из этого
