Герой должен умереть - Мария Гинзбург

Но я – лерка, Вэдан.

Теперь, оставшись один, ты станешь неуязвим, и это даст тебе преимущество над Инедиртом, хотя бы ненадолго. Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего стоит жить… и ты сможешь противостоять его планам, пока у тебя снова не появится то, что тебе дорого.

Я надеюсь, ты воспользуешься этой передышкой, чтобы вырваться от него. Выход всегда есть, хотя иногда это всего лишь щель, узкая, маленькая, незаметная.

Я уезжаю в Лери, с мужем, и только отец знает, куда точно. Он не сообщит этой информации никому, у него психоблок на инфаркт.

И если у Чаара вдруг остановится сердце, ты будешь знать, что причиной этому не годы. Тогда я сообщу тебе сама, где меня искать. Если тебе нужно будет сбежать, спрятаться, переждать – знай, что на одной из бескрайних плантаций Лери для тебя всегда найдется место.

Я пишу путано, но мне сложно собраться с мыслями. Наверное, все то же самое можно было бы сказать гораздо короче, но я боялась, что ты меня не поймешь, и старалась растолковать тебе все подробно. В конце концов, это последние мои слова к тебе.

М.

– Вот же сука мерзкая, – буркнул Инедирт.

Он чувствовал себя раздосадованным и сбитым с толку. Земля уходила у него из-под ног; Инедирт вдруг понял, что проиграл. Он еще не мог в это поверить, но уже знал, что это правда. Баругу уже очень давно не приходилось проигрывать, хотя когда-то он умел и это. И, самое главное, кому? Какой-то девке, чье настоящее место – во втором городе.

И поэтому он сердился.

– Да, – раздался от двери голос Вэдана. – Мы оба ее недооценили.

Инедирт вздрогнул и обернулся. Вэдан стоял, прислонившись к косяку. Мокрая голова его блестела, взгляд был ясным. Очевидно, он принял отрезвляющую таблетку. Инедирт так смутился, что несколько мгновений даже не мог найти, что сказать. Вэдан молча взял письмо у него из рук и убрал в ящик стола.

– Извини, – только и смог пробормотать Инедирт.

Вэдан пожал плечами:

– Вот есть люди, которых я никогда не смогу понять. Либо уж читать чужую корреспонденцию, и не стесняться этого, либо стыдиться читать чужие письма – и не читать их, как бы важно это для тебя не было. Но не то и другое сразу.

Инедирт справился с собой.

– Вэдан, – сказал он. – Ты мне нужен по делу, я за этим и приехал, но если ты плохо себя чувствуешь или…

Вэдан посмотрел на него с такой иронией, что Баруг осекся.

И еще мелькнуло у него страшное, нелепое ощущение – что Вэдан уже знает, с чем именно он к нему приехал.

– Я слушаю, – сказал Вэдан. – Ты мне никогда не отказывал, в конце концов.

– Где у вас видекс?

– В гостиной, пойдем, – сказал Вэдан, ничуть не удивившись.

Своей формой корабль ничуть не походил на единственный звездолет сареасов. Очевидно, летал он, используя какой-то другой принцип. Съемка была среднего качества, изображение дергалось – камера дрожала в руках оператора. Вэдан восхитился мужеством этого человека – сам он убежал бы, наверное. А неизвестный герой остался на месте и продолжал снимать. Что здесь сыграло решающую роль – рефлекс профессионала или осознанное понимание важности того, что происходило на глазах этого неизвестного героя?

Впрочем, этого было уже никогда не узнать.

Запись начиналась кадрами, на которых белоснежное здание отеля чередовалось с изображениями пляжа и уютных тенистых рощиц, где прятались беседки и фонтаны. Приземление инопланетян удалось зафиксировать только потому, что в месте, куда их угораздило свалиться, шли съемки рекламного ролика сети отелей «Тэннголи». Вэдан понял это по характерным барельефам на стенах беседки, которую оператор любовно взял с нескольких ракурсов. Дарэнг сам не раз отдыхал в пансионатах этой сети, и знал, что такие беседки более уютны с виду, чем на самом деле.

Корабль опустился совершенно бесшумно, оставляя за собой полосу жутко раскаленного воздуха. Предметы, попавшие в нее, казались оплавленными, размазанными. Зависнув над пляжем, звездолет выбросил из из себя несколько длинных тонких ног, которые уперлись в песок. Его чуть перекосило – в одном месте песок был более влажным – а затем он замер на месте.

В боку раскрылся многолепестковый шлюз, из него выдвинулась лесенка.

В этот момент камера выпала из рук оператора, по объективу хлестнули темно-красные маки.

Вэдан досадливо дернул щекой.

– Его убили? – спросил он. – Как тогда удалось получить запись?

Но прежде чем Инедирт успел ответить, камеру поднял кто-то другой и снова направил на инопланетный корабль. Из шлюза уже кто-то выходил. Вэдан невольно вытянул шею, чтобы рассмотреть. Но тот, кто продолжил съемку, гораздо хуже умел обращаться с камерой. Он не умел, например, сокращать фокусное расстояние, или, по-простому говоря, увеличивать изображение тех или иных объектов.

Все, что можно было разглядеть – что гость из иных миров мохнат, голова у него лысая и круглая, и на ней торчат уши и два длинных гибких уса.

Он тоже заметил, что его снимают. Инопланетянин медленно двинулся в сторону оператора, неуклюже ковыляя по песку. Изображение опять задрожало – на этот раз потому, что затряслись державшие ее руки. Вэдан подумал, что съемка закончится теперь, но он оказался превратно низкого мнения о личной смелости второго оператора.

Не доходя до зрителя метров двадцати, пришелец остановился. Он уже выбрался с песка и твердо стоял на траве.

И он заговорил.

– Ашлакт нуибен, – произнес он.

– Сам такой, – ответил голос за кадром.

Отвечавший, судя по интонации, был на грани обморока.

Черные губы инопланетянина дрогнули в самой настоящей улыбке.

– Ацурук, ацурук, – проквакал он. – Деизз антранта кэцэр?

Интонация была явно вопросительная. В следующий миг что-то грохнуло, кадр заволокло красным и черным, и запись закончилась.

– Охранник съемочной группы, – пояснил Инедирт. – Нервы не выдержали.

– Он погиб?

– Нет, что ты. Жив, здоров, рвется в бой.

– Вообще-то я спрашивал об инопланетянине.

– Не знаю, – признался Инедирт. – Когда охранник выстрелил, в ответ что-то вспыхнуло… все будто ослепли, а когда проморгались, никого уже не было. Только полоса на песке, словно волокли что-то тяжелое, и часы у всех остановились.

– И корабль исчез тоже?

– Куда он денется. Там уже вся бухта накрыта силовым полем.

– Ясно, – сказал Вэдан.

Он подошел к видексу и выключил его. Достал из ящика стола курительные палочки и пепельницу в виде свернувшейся в кольцо тапичаги.

– Будешь? – спросил он, доставая курительную палочку.

Инедирт кивнул. Они курили молча. Вэдан думал: «Так вот почему мне все время думалось про взморье». Палочка Баруга догорела почти до половины, прежде чем он понял, что Вэдан не собирается помогать ему. Инедирт вспомнил свой разговор с Мэарит – она воспользовалась тем же приемом – и подумал: «Все же они были два сапога пара».