Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Глава 30. Встреча

Като встала, отряхнула налипший на одежду песок и огляделась. Она все еще находилась на морском берегу, на промокшем за ночь песке. Она промерзла, простыла и теперь вытирала тыльной стороной ладони нос. И в этот момент на глаза ей попались засохшие зеленые потеки у нее на запястье, совсем не похожие на сопли. В сознании сразу же всплыли фантастические события прошлой ночи, Като еще раз осмотрела запястье, испачканное русалочьей кровью, и огляделась по сторонам. Волны не пощадили нарисованную на песке пентаграмму, исчерченную какими-то закорючками, размыли ее, оставив лишь один угол, нарисованный дальше всего от моря. Рядом валялись потухшие факелы, теперь похожие на простой валежник, да русалочья раковина, доброшенная волнами до самых дюн. Като нагнулась за ней, воды в чаше больше не было, и она стала похожей на самую обычную, ничем не примечательную раковину, которые море сотнями и тысячами выбрасывает из своих недр на сушу.

О еде и питье она не думала. Она то и дело поднимала голову и наблюдала, как Солнце двигалось к закату. Като планировала дойти к вечеру хотя бы до тропы, ведущей к «Золотому клену», но, как видно, ошиблась в расчетах. Краем сознания она понимала, что сможет преодолеть это расстояние за такое короткое время, только если у нее вырастут крылья или оставшиеся позади газели сами вернуться к ней вместе с колесницей, из которой они, наверное, уже высвободились.

И все же голод становился невыносим. Такое ощущение, что пустой желудок прилип к позвоночнику, и позвонки впечатались в него. Като позволила себе присесть всего один раз, когда живот от бескормицы свело болью. Дрожащей рукой она откупорила тыквенную флягу. Воды в ней больше не было, тыква же не была флягой-самобранкой. Внутренности свело снова. Като поискала глазами хоть какое-нибудь мало-мальски съедобное растение, но природа, словно издеваясь над ней, показала ей самое ядовитое растение в лесу — бледную поганку.

Като угнетало еще и то, что вчера она сгорела под палящим солнцем Белой пустыни, ее знобило, спина и плечи цветом стали напоминать вареную креветку и жутко болели, разукрашенные теперь навечно непонятными рисунками.

Она чувствовала, что у нее поднялась температура, и брела, не разбирая дороги, и все мысли ее были направлены только на то, чтобы найти хоть какой-то источник прохлады и облегчения для сгоревшего тела.

Като плохо помнила, как она шла сквозь чащу сумеречного леса, все вперед и вперед, пока, наконец, не наступил вечер, и солнечные лучи почти перестали пробиваться сквозь шатер из листьев. Может, к полуночи она бы и дотащилась до «Золотого клена», он ведь был ближе, чем город, но силы покинули ее. К тому же Като чувствовала, что может в любую минуту упасть в голодный обморок. Она тяжело опустилась прямо на лесную тропинку и долго так сидела, положив голову и руки на колени. Вдали снова завыл волк, хрипло и протяжно. Но что было совсем ужасно, это что ему ответили один за другим еще несколько волчьих голосов. Хищники вышли на охоту, и безразлично, кто это был, серые обитатели леса — волки или ужасные полулюди-полуволки — Като не чувствовала в себе сил бежать ни от тех, ни от других.

Но как только повелители леса прекратили свою леденящую душу и переворачивающую внутренности песнь, до слуха Като донесся тихий, но равномерный шум. Он шел откуда-то справа, и чтобы понять, что это такое, нужно было сойти с тропинки и отклониться от курса на «Золотой клен». Ну и ладно. Постепенно, по мере приближения, шум превращался в рокот, все ближе и ближе, несколько раз крякнула дикая утка, и Като поняла, что ульмские вязы скрывали от нее там, впереди. Забыв об усталости, она побежала.

Ее встретил гигантский водопад, Звенящая вода, с прямо-таки звериным воем низвергавший пенную воду в Эвстен. Като на бегу сбросила с себя оружие, шубу и платье, белье. Вода Эвстена оказалась холодной, будто текла из самого сердца Арктики, а поросшие водорослями камни на дне скользили. Она пыталась удержать равновесие, размахивая руками, как мельница, но не смогла и полетела в холодной прозрачный Эвстен. Она взвизгнула, хотела уже вылезти из ледяной речушки, но передумала и залезла по горло, выпила столько воды, что стала похожа на барахтающийся в воде арбуз. Она растянулась в блаженстве на спине на водной глади, забыв абсолютно обо всем.

А в это время большой кот-каракал лакал воду из каменной чаши под водопадом. Он подкрался бесшумно, как ночь, и его золотистые глаза светились в подступавшей темноте. Он наблюдал за лежавшей на воде девушкой с улыбкой, если такое можно сказать про его кошачье тело.

— Ну где бы еще я встретил обнаженную татуированную красавицу? — Крикнул он ей, перекрывая шум водопада.

Като от неожиданности пошла ко дну и нахлебалась воды. Пока она отплевывалась и выбиралась из реки, Гард ждал ее на берегу, положив лапу на тыквенный сосуд.

— Это тебе Матей в замке подарил? За какие такие заслуги? — Усмехнулся он, рассматривая вырезанные на тыкве рисунки. — А татуировки тоже от него? Надеюсь, они хоть временные?

— Не говори глупостей! — Като наскоро оделась и выхватила бутыль из лап кота. Она злилась, что он даже не отвернулся, пока она одевалась. — Что мне, что ли, не от кого больше получать подарки?

Кот не ответил. Она зажималась, одеваясь, а он бесстыдно ее разглядывал. Только Като знает, как испортить все удовольствие от созерцания обнаженного женского тела. Какая же она отчужденно холодная…

— Ты в «Клен»?

Като молчала, пытаясь просушить волосы огненной шубой.

— Я домой.

Теперь настало время замолчать коту. Минуту, или даже две, они изучающее глядели друг другу в глаза, и каждый разглядел тревогу и недоверие в глазах напротив.

— Снова оставишь меня? — Первым нарушил молчание кот. — Оставишь в личине кота?

Като торопливо подобрала резную тыкву и другие вещи, завязала их в узел, поднялась, чтобы двинуться по направлению к Белому Древу.

— Ведьма, которая варила заколдовавшее тебя зелье, живет там, не здесь.

Кот хмыкнул.

— Бьюсь об заклад, как только ты вернешься в Н-ск, ты и думать забудешь об этих землях, да и обо мне в том числе.

— Нет, не забуду. — Като размышляла о чем-то своем. — Мне нужно идти.

— Провожу. — Зло кинул ей кот. — А то встретишься в лесу с волколаками или своим герцогом, вдруг еще одной татуировкой на заднице обзаведешься.

Като густо-гранатово покраснела.

— Не надо меня провожать. Как-нибудь встретимся, — и быстрым шагом направилась к Древу.

А тем временем Ноктурнусу снова довелось предстать перед Рокберном, снова в его кабинете в ратуше, а не в одном из залов завоеванного и вновь упущенного Хиль-де-Винтера. Именно по этой причине Ноктурнус был уверен, что эта их встреча вряд ли будет такой многообещающей, как в прошлый раз.