Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в. - Антология

1896. БАЛЛАДА

(Из «Sinngedichte» Людвига Фульда)

Был верный себе до кончиныПочтенный и старый шаблон.Однажды, с насмешкой змеиной,Кинжалом он был умерщвлен.Когда с торжеством разделилиНаследники царство и трон,То новый шаблон, говорили,Похож был на старый шаблон.

1897. УСПОКОЕНИЕ

Посв<ящается> русским Бисмаркам

Больной спокоен. Спрячьте в шкап лекарства и посулы!Зрачки потухли, впала грудь, и заострились скулы.Больной лоялен… На устах застыли крик и стоны,С веселым карканьем над ним уже кружат вороны…С врачей не спросят. А больной — проснется ли,                                                                             бог знает?Сознаться тяжко, но боюсь, что он уже воняет.

1898. ЕЩЕ ЭКСПРОМТ

          У старца Шварца          Ключ от ларца,А в ларце просвещенье.

          Но старец Шварец         Сел на ларецБез всякого смущенья.

         Сиденье Шварца         Тверже кварца —Унылая картина.

         Что ж будет с ларцем         Под старцем Шварцем?Молчу, молчу невинно…

1899–1905. ВЕШАЛКА ДУРАКОВ

Раз двое третьего рассматривали в лупыИ изрекли: «Он глуп». Весь ужас здесь был в том,Что тот, кого они признали дураком,           Был умницей — они же были глупы.

            «Кто этот, лгущий так туманно,Неискренно, шаблонно и пространно?»— «Известный мистик N, большой чудак».— «Ах, мистик? Так… Я полагал — дурак».

Ослу образованье дали.        Он стал умней? Едва ли.        Но раньше, как осел,       Он просто чушь порол,       А нынче — ах, злодей! —      Он с важностью педантаПри каждой глупости своей       Ссылается на Канта.

Дурак рассматривал картину:Лиловый бык лизал моржа.Дурак пригнулся, сделал минуИ начал: «Живопись свежа…Идея слишком Символична,Но стилизовано прилично».(Бедняк скрывал сильней всего,Что он не понял ничего.)

Умный слушал терпеливоИзлиянья дурака:«Не затем ли жизнь тосклива,И бесцветна, и дика,Что вокруг, в конце концов,Слишком много дураков?»Но, скрывая желчный смех,Умный думал, свирепея:«Он считает только тех,Кто его еще глупее, —„Слишком много“ для него…Ну а мне-то каково?»

Дурак и мудрецу порою кровный брат:             Дурак вовек не поумнеет,Но если с ним заспорит хоть Сократ, —            С двух первых слов Сократ глупеет.

Пусть свистнет рак,Пусть рыба запоет,Пусть манна льет с небес,—         Но пусть дуракСебя в себе найдет —Вот чудо из чудес!

1906. ИСКУССТВО В ОПАСНОСТИ

Литературного орденаРыцари! Встаньте, горим!!Книжка Владимира ГординаВышла изданьем вторым.

1907. БОРЬБА

              Сползаются тучи.        Всё острее мечта о заре…А они повторяют: «Чем хуже, тем лучше» —              И идут… в кабаре.

1908–1911. РЕКЛАМА

(Из «Sinngedichte» Людвига Фульда)

Когда, спеша, себе плетете вы венки,Вас можно извинить — ведь дело объяснимо:Всего лишь день живут бедняжки мотыльки —Им день до вечера хвалить необходимо.

Муза к ветреным исканьямОстается ледяной:Не идет на содержанье,Но желает быть женой.

В иных пробелах мыслиНад бездной пустотыЦитаты образуютОслиные мосты.

Едва ль тебя узнает тот,Кто наблюдал твой честный потВ часы усерднейшей работы.Но расскажи мне: чем, мой друг,Ты наполняешь свой досуг,И я тебе открою — кто ты.

1912–1918. ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ

Холодный ветер разметал рассаду.Мрак, мертвый сон и дребезжанье штофов…Бодрись, народ! Димитрий Философов              Зажег «Неугасимую лампаду».

Без галстука и чина,Настроив контрабас,Размашистый мужчинаВзобрался на Парнас.Как друг облапил Феба,Взял у него авансИ, сочно сплюнув в небо,Сел с музой в преферанс.

Почему-то у «толстых» журналов,Как у толстых девиц средних лет,Слов и рыхлого мяса немало,Но совсем темперамента нет.

Бабкин смел — прочел СенекуИ, насвистывая туш,Снес его в библиотеку,На полях отметив: «Чушь!»Бабкин, друг, суровый критик,Ты подумал ли хоть раз,Что безногий паралитикЛегкой серне не указ?..

К баронессе Аксан’ГравВлез в окно голландский граф.Ауслендер всё до словаЗаписал из-под алькова,Надушил со всех сторонИ отправил в «Аполлон»;Через месяц — деньги, лаврыИ кузминские литавры.

Порой вам «знаменитость»Подаст, забыв маститость,Пять пальцев с миной льва.Зато его супруга(И то довольно туго) —Всегда подаст лишь два.

Немало критиков сейчасДля развлечения барановВедут подробный счет опискам…Рекомендую в добрый часДать этим мелким василискамГубернский титул «критиканов».

1919. «Когда смельчак найдет свой стиль…»

Когда смельчак найдет свой стиль,Толпа кричит: «Какая гиль!             У стариков, брат, глаже!»А кто творит, как «старики»,—Вновь недовольны чудаки:            Манера, мол, всё та же!Ну что ж… При жизни стариковОбычай тоже был таков,           И посуровей даже.

1920–1922. <ИЗ ЦИКЛА «ЭПИГРАММЫ»>

Художник в парусиновых штанах,Однажды сев случайно на палитру,Вскочил и заметался впопыхах:«Где скипидар?! Давай скорее вытру!»Но, рассмотревши радужный каскад,Он в трансе творческой интуитивной дрожиИз парусины вырезал квадратИ отослал в «Салон Ослиной кожи».

По мненью критиков суровых,Парнас пустует много лет.Бесспорно, — Пушкиных нет новых,Но … и Белинских тоже нет.

Когда б иную «знаменитость»Цирюльник наголо остриг, —Пожалуй, вся ее маститостьУпала б на пол с гривой вмиг!

С. Я. Маршак

1923. ЖАЛОБА

О, как терплю я от жестокой модыНа переводы!..

ЖенаПереводит «Нана»,

Вера —Бодлера,

Лена —Верлена,

Маленькая Зинка —Метерлинка,

А старая мамаша —Шолома Аша.

1924. ПИИТ