Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья - Карл Май

— Я тоже порядочный джентльмен! — взвизгивая, завопил Джонатан Мелтон.

— Замолчи! — прикрикнул на него вождь. — Большая Стрела слышал ваш разговор с Олд Шеттерхэндом. Вождь команчей не может нарушить свое слово, но может сказать тебе и говорит, что ты — не воин, а подлец и мошенник. Большая Стрела бывал в городах бледнолицых и видел, как там поступают с подлецами и мошенниками, когда сажают их в тюрьму, — им обривают наголо головы. В тюрьму я тебя посадить не могу, но, чтобы все честные люди знали, кто ты такой, ты сейчас лишишься волос со своей трусливой головы.

— Мои волосы! Мои… — заныл Мелтон.

— Умолкни, жаба! Я отнимаю у тебя всего лишь волосы, а не твою жалкую жизнь! — гневно воскликнул вождь.

Мелтон завопил еще сильнее, но на него навалилась целая дюжина индейцев, а самый старый из команчей обрил ему голову сухим ножом. Вопли Мелтона доносились, наверное, до небес. Как только старый команч закончил свою работу, Мелтон в тот же миг запрыгнул в экипаж. Юдит ринулась за ним. Но вождь остановил ее.

— Стой! Белый воин Шеттерхэнд был назван твоим поклонником. Это правда?

— Да, — ответила эта нахалка не моргнув глазом.

— Значит, ты отказала великому воину и уехала с этим вонючкой. Ты его жена?

— Еще нет.

— Женщина не должна никуда ехать с мужчиной, если не принадлежит ему по закону. Я вижу, что ты во всем не такая, как наши девушки и женщины. Твой язык — это язык ядовитой змеи. Многие из краснокожих девушек и женщин сразу сказали бы «да», если бы великий воин Олд Шеттерхэнд захотел, чтобы они стали его скво. Многие, но не ты, потому что тебя он не мог хотеть. Ты солгала. Это ясно!

— Да, — тихо произнесла Юдит, подавленная мощной волей вождя.

— Теперь ты видишь, что правда человека сильнее яда змеи! Ты оскорбила Олд Шеттерхэнда, солгав, что он хотел тебя, а он настолько горд, что не стал защищать себя от твоей лжи. Ты очень похожа на того мерзавца, с которым собираешься ехать. Так будьте же во всем одинаковы. — И он обратился к своим воинам: — Отнимите и у нее волосы. Потом эти две жабы могут ехать куда захотят! Хуг! Я сказал.

Прекрасная Юдит зашлась криком боли и унижения. Мне стало жаль ее, и я сказал вождю команчей:

— Большая Стрела — мужественный воин и великий охотник, а эта женщина не стоит того, чтобы он думал о ней. Он может оставить ей волосы, не поступаясь своей гордостью.

Вождь грозно взглянул на меня и сказал:

— Кто дал Шеттерхэнду право советовать Большой Стреле, как ему поступать? Вождь знает, что он говорит и делает, и не берет своих слов обратно.

Я понял, что бессилен помочь Юдит, и отвернулся, чтобы, по крайней мере, не лицезреть ее унижение. Но и от криков ее у меня шел мороз по коже. Наконец она перестала кричать, я повернулся, но она уже скрылась в экипаже. Оттуда раздался голос Мелтона:

— Большая Стрела может еще раз подтвердить, что он сдержит свое слово и его пленники будут мертвы?

— Завтра утром их замуруют в могиле моего отца, — ответил ему вождь и прибавил, обращаясь к своим людям: — Эти бледнолицые должны уехать отсюда как можно скорее, иначе они лишатся не только волос.

Индейцы исполнили этот приказ беспрекословно. А нам оставалось лишь глядеть с тоской на то, как уезжает от нас человек, за которым мы так долго и безуспешно гонялись еще в Африке, в то время как нас ожидала ужасная казнь…

Однако до нее оставалось еще часов двадцать, а за это время многое могло измениться, подсказывала мне надежда, никогда не покидающая меня. Мы обменялись несколькими фразами с Эмери и Виннету. Все согласились, что вождь Большая Стрела доказал словами и поступками, что уважает нас. Но это был единственный плюс нашего, в общем, отчаянного положения.

Команчи сели ужинать. Нам тоже дали поесть, причем куски мяса, которые они нам предложили, были нисколько не меньше, чем у них самих. На какое-то время нам даже освободили руки, одновременно связав покрепче ноги. Эмери, когда подавал ладони для того, чтобы команч мог их снова связать, изобразил на своем лице нечто загадочное… Потом быстро взглянул на меня, понял, что я заметил его уловку, и спросил меня по-немецки:

— Ты понял, что я хотел тебе что-то сказать?

— Было бы странно, если бы хоть кто-то это не понял, и команчи, думаю, тоже поняли.

Ближайший к нам индеец повернулся к вождю и сказал:

— Двое бледнолицых разговаривают между собой на чужом языке, который я не могу понять.

— Шеттерхэнд должен сказать нам, что это за язык, — ответил вождь.

— Это язык моего народа, — сказал я.

— Где лежит страна твоих предков?

— По ту сторону Большого Открытого моря[91].

— Это Англия?

— Нет, моя родина находится южнее Англии.

— У твоего народа есть песни смерти, подобные тем, что поют краснокожие воины?

— Да, у нас есть такие песни и молитвы, обращенные к Великому Маниту.

Тогда Большая Стрела повысил голос и сказал так, чтобы его слышали все:

— Когда храбрый воин ожидает приближения смерти, он вооружается. Но если оружие ему не помогает, а смерть все ближе, он должен вспомнить все свои поступки и восхвалить их так, как принято у его народа. Наши пленники — храбрые воины, и, прежде чем умрут, они должны рассказать о своих подвигах. Мы имеем право убить их тела, но не души, чтобы в Стране Вечной Охоты они встретились с Сильной Рукой.

Таким образом, благодаря благородству вождя мы с Эмери получили возможность говорить по-немецки. Конечно же, мы скорчили такие печальные мины, на которые только были способны, чтобы ни у кого из индейцев не возникло сомнения в том, что мы говорим исключительно о смерти.

— Итак, — сказал я, обращаясь к Эмери, — растолкуй мне, что тебе пришло в голову.

— Я вспомнил об одном фокусе. Он называется «связанный человек». И хорошо бы, подумал я, применить его здесь.

— Хм! Ты думаешь, команчей можно обмануть с помощью какого-то там трюка?

— Трюк это или нет — неважно, если мы сможем освободиться. В его основе всего два ловких приема, которые проделываются совершенно незаметно.

— Но я, например, ничего не знаю об этих приемах…

— Конечно, лучше было бы их тебе показать, но раз это невозможно, придется тебе меня послушать.

— Слушаю.

— Значит, так. Человек, руки которого связаны за спиной ремнем или веревкой, может в один миг освободиться от пут.

— И незаметно?..

— Да. Главное условие для исполнения этого приема — чтобы кисть левой руки лежала поверх правой.

— Дальше!

— Когда тебя связывают, нужно изловчиться так, чтобы ремень лег на руки ровно посередине своей длины, один его конец при этом должен приходиться на левый локтевой сустав. В то время, как завязывающий будет крепко затягивать узел, нужно осторожно потянуть пальцами за другой конец ремня. Узел станет подвижным, понимаешь? Остальное для такого молодца, как ты, — пустяк. Ну как, сможешь это проделать?