Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней - Питер Вронский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Допрос Ваше
Эмиль тщательно осмотрел вещи, которые Жозеф носил с собой в сумке. Помимо гармоники и походного снаряжения, там лежал набор острых ножей и банка смазочного масла. Фурке запомнил эти предметы, отмечая для себя, что в ходе вскрытия на телах некоторых жертв были обнаружены следы смазки. Вместо того, чтобы перейти к враждебной, обвинительной линии допроса, Эмиль мягко сказал Ваше, что его интересует проблема бродяжничества во Франции, и задал ему несколько вопросов. Какие трудности он испытывает в путешествиях? Что за предметы у него в сумке? Где Жозеф их приобрел и как использовал их в дороге? Ваше почувствовал, что может достичь взаимопонимания с жандармами и другими представителями власти благодаря службе во французской армии. Фурке вовлек его в разговор как человека военного, и Ваше легко и открыто рассказал о своей карьере в армии и о том, как она закончилась после случая со стрельбой. Пока Жозеф шел на контакт, Эмиль оценивал его речь, язык тела и поведение в комфортной для подозреваемого обстановке, чтобы потом по реакции Ваше можно было легче распознать, когда он нервничает или лжет.
Фурке вел с Ваше беседы в течение трех недель, но каждый раз, когда он поднимал тему нераскрытого убийства Виктора Порталье, Жозеф с негодованием отрицал, что был хоть сколько-нибудь рядом с местом убийства, и быстро замыкался в себе. О своем подозрении, что Ваше причастен к целой серии других убийств, Эмиль пока молчал. У него не было ни малейших доказательств того, что Жозеф находился поблизости от мест преступления, когда совершались убийства. Тогда у Фурке имелась лишь собственная догадка, основанная на анализе почерка убийцы с мест преступлений. Эмилю нужно было получить от Ваше признание, но Жозеф не был дураком и избегал всех расставленных для него ловушек.
Наконец Фурке прибегнул к уловке. Он сказал Ваше, что теперь убежден в его невиновности и через пару дней, когда оформят все бумаги, его отправят обратно, чтобы Жозеф спокойно отбыл остаток своего трехмесячного тюремного срока. Разочарованию Ваше не было предела. Больше никаких оживленных интеллектуальных поединков с Фурке – теперь его ждала только скука тюремной камеры. Эмиль смиренно попросил у Ваше помощи с рукописью о бродягах и спросил, не окажет ли он ему честь прочитать ее и поделиться своим большим опытом и наблюдениями из путешествий, пока они еще не разошлись, – возможно, его имя даже будет упомянуто в книге, которая скоро выйдет в печать.
Жозеф практически сиял от гордости: ведь теперь у него была возможность прочитать лекцию о своем опыте бродяжничества, чем в течение следующих трех дней Ваше и занимался. Фурке то задавал наивные вопросы, то оспаривал слова Жозефа, манипулируя эгоистичным преступником и заставляя его приводить конкретные примеры из долгих лет в пути. Эмиль действовал очень тонко: его стратегия заключалась в расспрашивании Ваше и манипулятивных спорах с ним, чтобы он аргументировал свои слова и подтверждал их точными датами и местоположением. Не понимая, что Фурке подозревает его в причастности к целой серии убийств, а не только к одному нераскрытому убийству в своем округе, Жозеф беззаботно рассказывал о том, где он ходил, когда и что видел за последние три года. К концу этих трех дней Эмиль добился от Ваше признания, что он находился поблизости от восьми нераскрытых убийств как раз в то время, когда их совершили.
Затем Фурке внезапно сменил тактику: холодно сообщил Ваше, что он подозревается в восьми убийствах, и, к потрясению Жозефа, с большой точностью воспроизвел всю временнýю шкалу, жертву за жертвой, подробно перечисляя все, что сотворил преступник. По воспоминаниям Эмиля, в тот день Жозеф возвращался в камеру «шатаясь как пьяный».
Позже в тот же день Фурке принесли письмо с признанием Ваше: «Да, это я совершил все преступления, в которых вы меня обвиняете… и все это в порыве ярости. Как я сказал врачу из тюремной медицинской службы, в возрасте семи или восьми лет меня укусила бешеная собака, но я в этом не уверен, хотя помню, что принимал лекарство. Подтвердить это могут лишь мои родители. Что же до меня, то я всегда верил… что именно это лекарство отравило мою кровь»{365}.
Замечательно, но маловато. «Да, это я совершил все преступления, в которых вы меня обвиняете» – такого признания было недостаточно, чтобы вынести Ваше приговор по разным пунктам обвинения в убийстве. Фурке потратил еще несколько недель на ловкие манипуляции самолюбием Жозефа, чтобы заставить его в деталях признаться в совершении каждого преступления. Эмиль понял, что Ваше добивается признания невменяемости, которое вместо гильотины отправит его на недолгое заключение в психиатрической больнице. Аргумент Жозефа был очень прост: кто в здравом уме таким чудовищным образом убил бы восьмерых детей?
Фурке «посоветовал» Ваше для доказательства невменяемости рассказать в подробностях обо всех убийствах, ведь без этого Жозефа обвинят в совершении лишь одного убийства в местном округе, а его заявление о невменяемости останется неучтенным. Он ловко подвел Ваше к такому состоянию, в котором тот сам захотел доказать, что совершил все восемь убийств.
Сначала Жозеф не поддавался, но Фурке вновь сыграл на его нарциссизме. Зная, как велико самолюбие Ваше и как он любит читать газеты, Эмиль заверил Жозефа, что в случае признания устроит так, что в
