Рай земной - Ширл Хенке

Магдалена оцепила красоту Эспаньолы. Она не жаловалась на жару и насекомых, не хныкала из-за того, что ей пришлось жить в ритме острова. Сам выносливый, уверенный в себе и сильный, как любой гонец-таинец, Аарон убедился, что Магдалена так же хорошо адаптировалась к местному климату, как и он. Он не раз видел, как она присаживалась перед малиновьгми цветами и, замирая от восторга, вдыхала их аромат и перебирала нежные лепестки с детским благоговением. Он улыбнулся, вспомнив, как она мужественно проглотила таинский деликатес – рыбьи глаза. И даже религиозные обряды таинцев были для нее значимы.

„Я всегда презирал ее за грехи родителей, даже когда она была невинным ребенком в топях Андалусии“.

В Магдалене были врожденные добрые качества, которые превосходили позор Бернардо и Эстреллы Вальдес. На нее не повлияло то, какой распущенностью они окружили се дома и при дворе. Бенджамин сразу же почувствовал это, а ведь его отец был весьма проницателен в оценке людей.

„Каким же я был дураком! – думал Аарон. За многими ли мужчинами потянулись женщины через океан?“ И все это из-за любви, которую она с детства испытывала к нему. Конечно, это было любовью, потому что она знала, что у него ничего нет, кроме меча и лошади; это все, что осталось после того, как было конфисковано имущество его семьи. Она могла бы выйти замуж за герцога или графа, а может, принять распутные ласки короля этого ублюдка Трастамары. Ведь пользовалась же ими ее мать!

Он рассуждал, что се рассказ о бегстве в Изабеллу, вызванном угрозой заточения в монастырь, был не таким уж бессмысленным, если бы он поверил, что она дала отпор старому развратному королю. Фердинанд всегда с бездумной развязностью обращался с теми, кто отвергал его. Подозрительная королева должна быть слепой, чтобы не почувствовать ранимости Магдалены и ощутить тот эффект, который она оказала на ее распутного супруга. Он вспомнил, как мучил Магдалену, упрекая ее в том, что она была любовницей короля, и ужаснулся собственной жестокости и слепоте. Кто бы ни был ее любовником или любовниками до того, как он соблазнил ее в своей постели в Севилье, их нельзя сравнить с количеством обожателей Эстреллы Вальдес. Но как бы то ни было, все это у них позади и сейчас не имело значения.

Поклявшись, что он начнет с женой новую жизнь, Аарон остановился у окраины поселения и посмотрел на мерзость запустения. Барюломе пытался убедить брата перевести колонию в более подходящее место, и Кристобаль согласился. Вдоль южного побережья Эспаньолы он нашел более удобные заливы, куда они могли бы переместиться. Нынешнее место было неприспособленным, река слишком далеко, земля чересчур камениста, а залив слишком далеко отсюда, чтобы позволить ему перерасти в настоящий портовый город. Конечно, если Колоны не получат королевской поддержки и подходящих поселенцев, которые будут согласны подчиняться закону и работать, чтобы благоустроить остров, тогда не поможет никакое место.

Я заберу отсюда Магдалену, прежде чем она станет жертвой лихорадки или гибельной болезни, ухаживая за этими вздорными людьми. Мы будем строить свою жизнь.

Улыбаясь, он подумал о рыжеволосой девушке, которая неслась на лошади по топям в предместьях Севильи, вся нотная, разгоряченная, а толстая коса летела за ней, как конский хвост. Что-то смягчилось у него внутри: оп вспомнил коротенькую реплику Магдалены, когда она здесь, на Эспаньоле, ехала верхом на прекрасной лошади, которую дал ей отец.

Когда Аарон подошел к их дому, его удивила странная тишина. Навстречу ему выбежал Аналу, вид у него был испуганный. Он упал на колени у ног Аарона. Грудь белого человека сжалась от дурного предчувствия.

– Где моя жена?

– Она ушла, Я не знаю куда. На вторую ночь, когда вы и губернатор уехали, она не вернулась из госпиталя. Я пошел разыскивать ее, и врач сказал мне, что она ушла как обычно.

– Но это было неделю назад! – Лицо Аарона побелело от страха. Он поставил слугу на ноги. – Ты ходил к брату губернатора дону Диего?

– Да, но он три дня отказывался меня принять. Потом, когда я окликнул его на улице, он сказал мне, что ничего не знает о госпоже. Аналу замялся, чувствуя, как стальные пальцы Аарона вонзаются в его руку. – Госпожа была очень печальна на его проводах. Несколько кораблей уплыли, пока вас не было, один – на второй же день… Я искал ее повсюду, даже отправил гонца к людям Гуаканагари. Она исчезла.

„Корабль, который уплыл в тот день. Она ведь не уехала, не бросила меня?..“ Ему явственно вспомнились его холодные речи, исполненные презрения, как отвергал ее, предлагал вернуться во дворец, все это лавиной нахлынуло теперь на него. Он оставил се с чувством вины за злобное решение Алии не отдавать ему Наваро. „Почему она не говорила, что пыталась вернуть мне сына?“ Почувствовав приступ тошноты, который волной захлестнул его, Аарон протиснулся мимо расстроенного слуги и вошел в дом.

Глаза его быстро оглядели прибранную комнату. Может, она оставила записку? Наверняка она должна была взять с собой свои вещи – она оберегала, как сокровище, книги, полученные от Бенджамина. Но похоже, что ничего не пропало. Как безумец, он стал выбрасывать ее одежду из сундука на пол. Все ее платья, накидки, даже книги и шкатулка с драгоценностями – все было на месте. Чем она должна была заплатить за проезд на корабле? Что должна была надеть?

Вдруг его пальцы наткнулись на свернутый пергамент, спрятанный на дне второго сундука, того, что был поменьше, в котором она хранила книги, чтобы сберечь их от плесени в этом влажном климате джунглей.

Он вытащил его, и его охватило странное предчувствие, ибо он узнал печать: такой печатью его отец пользовался, когда составлял медицинские документы. Дрожа, он развернул его, мгновенно узнав сильный размашистый почерк Бенджамина. Глаза его бегали по странице, а он читал клинические подробности, точно описывающие то, как его жена потеряла девственность. Голова у него закружилась: прошел едва ли месяц с тех пор, как он соблазнил ту ранимую, невинную девушку, которая в слезах покинула его комнату, после того как стала женщиной. А он, равнодушный дурак, был ее первым мужчиной! Единственным, кто когда-либо касался ее! И вот теперь она ушла.

– Магдалена! О Магдалена, жена моя, что я сделал с тобой? Я заставил тебя бежать!

Он сел на пол, спрятав лицо в ладонях, державших пергамент.

– Что ты будешь делать? Может, сейчас, когда вернулся губернатор, он поговорит со своим младшим братом…

Голос Аналу прорезал забытье Аарона. Быстро поднявшись, Аарон аккуратно свернул пергамент и тщательно спрятал его в сундук Магдалены.

– Приведи здесь все в порядок. А я пойду к губернатору и посмотрю, что мы сможем разузнать, – приказал он по-таински. Потом он схватил пару рейтуз, просторную рубашку и башмаки для верховой езды. Сбросив с себя набедренную повязку, которую он носил, пока пробирался с индейцами по джунглям, он быстро оделся. Его вооружение и меч должны ждать его во дворце, а лошадь стоит в конюшне, и за ней следят так же, как и за другими лошадьми Колона.