Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

Лиза медленно развернулась к нему лицом, теряя контроль над эмоциями.

Ее трясло так сильно, что зуб на зуб не попадал. Глаза вновь наполнились слезами. Она пыталась огрызнуться, но не могла. Было больно. Слишком больно. В глотку словно раскаленного свинца плеснули.

Лишь с четвертой-пятой попытки она сипло выплюнула:

— Твои дети! По мне будут скорбеть как минимум твои дети!

— Ну да! — знакомая кривая усмешка. — Конечно!

— По мне! — возразила Лиза с такой непоколебимостью, что сама поверила. — Не по тебе!

Соколовский разозлился. Черты его лица исказились от лютой, едва сдерживаемой ярости. И все же он сдержался. Бить ее не стал. Однако, судя по тому, как остервенело стиснул руль – хотел отчаянно. Вместо этого, грязно ругнувшись, мужчина включил музыку, врубая громкость на максимум. Игнорируя острое желание заткнуть уши, Лиза в который раз отвернулась к окну. Она не понимала, что чувствует. Эмоций было слишком много. Они выворачивали ее наизнанку. Сжигали, точно в адском пламени.

Перед мысленным взором воскрес образ матери. Вот она обнимает ее на школьном крыльце. Целует. Заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. Сильная. Несгибаемая. И красивая до умопомрачения. А всего мгновение спустя лежит все на тех же ступенях и задыхается в предсмертной агонии.

Слез больше не было. Лишь до крови прокушенная губа. Лишь ногти, еще сильнее впившиеся в ладони. Лишь лютая ненависть, полыхающая внутри.

Вскоре образ матери сменился не менее жуткими картинками недавнего прошлого. Память услужливо вернула ее на поляну, усеянную трупами.

К Дане, устремившему в небеса свой безжизненный остекленевший взгляд.

К Соне, рыдающей над телом Алексея, избитого до полусмерти.

«Соня. Моя милая Соня. Я оставила тебя там… совсем одну. Наедине со своей бедой. В окружении погибших людей. Ты… бойкая, смелая, решительная и сильная. Но, родная, на твоих глазах прежде никто и никогда не умирал. Это страшно. Это жутко. Умоляю тебя, не сломайся!»

В тяжелых размышлениях прошло еще несколько минут. А потом… Лиза и сама толком не поняла, что именно привлекло ее внимание. Что заставило покрыться мурашками и заторможенно уставиться на автомагнитолу.

Сердце дико толкнулось о ребра. Ошалевший пульс загудел в висках.

«Наша песня! — осознала вдруг. — Под нее мы с Димой танцевали в лесу, в ту ночь, когда он назвал меня своей женой. Когда надел кольцо мне на палец…»

Лиза шумно сглотнула, попутно слизывая с губ остатки соленой влаги. Неожиданно у нее открылось второе дыхание. Дмитрий занял все ее мысли.

«Господи! Да он там, наверное… с ума сходит! На стену лезет от беспокойства за мою жизнь, пока я тут сопли на кулак мотаю! Нет, так дело не пойдет. Как бы больно мне ни было, как бы сильно я ни сожалела о случившемся, ничего уже не исправить. Назад события не отмотать. И мертвых не воскресить. У меня еще будет время для… для… скорби. Но потом. А сейчас – вот прямо сейчас – мне нужен холодный рассудок. Я должна взять себя в руки, включить голову и хорошенько обдумать свои дальнейшие действия. Я сделаю все, чтобы спастись. Чтобы помочь Диме найти меня. Я не сдамся без боя. Я – дочь Черчилля! Я не буду… жалкой!»

* * *

Поклявшись себе в этом, она почувствовала, что автомобиль замедляется. Шмель сбросил скорость и плавно съехал с основной трассы в небольшой карман, ведущий в лесополосу. Вскоре стало ясно – зачем. Там, скрытый густой растительностью от любопытных глаз, их поджидал какой-то внедорожник. Черный, затонированный. Лизе все сразу стало ясно.

«О! Он хочет сменить машину. Все продумал, подлец! Все до мелочей!»

Стараясь ничем не выдать смятения, парализующего нутро, она несколько раз втянула воздух полной грудью. А после насухо вытерла лицо и даже немного пригладила волосы. Весьма своевременно. Из внедорожника навстречу к ним вышли люди. Мужчины. Лиза насчитала четверых.

Соколовский довольно шустро покинул салон автомобиля и оказался с ее стороны. Распахнув дверь, он точно клешнями вцепился в ее руку и грубо сдернул с пассажирского кресла. Благо реакция у Лизы была отменная.

Она не упала. На землю ступила твердо. И тут же недовольно зашипела:

— Нельзя ли осторожнее? Такими темпами ты меня до Гарика не довезешь!

— Хлебало завали! — прилетело в ответ. — Последний раз предупреждаю!

На языке вертелось множество колких фраз, но девушка сдержалась.

Сжав губы в тонкую линию, переключила внимание на амбалов, приближающихся к ним:

— Мой новый конвой, стало быть?

Мужчина лишь коротко кивнул, подтверждая ее догадки.

— Шмель? — обратился к нему первый подоспевший. — Как все прошло?

— Есть потери, — равнодушно отмахнулся Соколовский. — Но цель достигнута!

— Как дальше действуем?

— По плану! Строго по плану!

Шмель демонстративно вручил ему ключи от своего автомобиля.

Лиза же тем временем пристально вглядывалась в лица оставшихся мужчин. Тех, кто наверняка теперь поедет с ними. И когда ее внимание сосредоточилось на последнем из них… она забыла, как дышать.

Ее прошиб поистине холодный озноб. А трепыхающееся от ужаса сердце точно коркой льда покрылось в одно мгновение. И воздух закончился в легких. Кошмар, преследовавший ее так часто, стал явью. На нее… в упор, не мигая, взглядом одержимого безумца таращился Анатолий Решетников.

«Только не это! — вопил благим матом инстинкт самосохранения. — Лучше уж смерть! Я скорее сдохну, чем еще раз окажусь в его лапах!»

Впервые с момента похищения ее охватила почти животная паника.

Но внешне она никак не выказала этого. Прилагая неимоверные усилия, дабы не рухнуть в обморок прямо здесь и сейчас, лениво протянула:

— Здравствуй, Толя! Давно не виделись!

Решетников ничего не ответил. За него это сделал Шмель.

— Вы знакомы? — прозвучало настороженно.

Лиза неопределенно пожала плечами:

— Ну да. Была у нас с ним одна… отвратительнейшая встреча.

— Даже так?

— Угу! — она скользнула по Толе равнодушным взглядом. — Как поживаешь?

Его глаза превратились в две крохотные щелки. Он прекрасно помнил ту «встречу». Ту попытку изнасилования. И тот позорный для него нокаут. Проигрыш, с которым он не смирился по сей день. Лиза знала это.

Понимала. Чувствовала нутром. Едва ли от этого становилось легче.

Нервно переступив с ноги на ногу, Решетников ядовито выплюнул:

— Лучше всех!

Лиза не осталась в долгу. Выпрямила спину, вскинула подбородок.

— Привет тебе, — хмыкнула иронично,