Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

Однако в тот момент, когда большая часть войска Цучи, увлеченная веселой охотой за отстающими отрядами имперцев, вошла в ту часть озерной долины, что сужалась между подступавших солончаков, с обеих сторон по отрядам Юнь ударили замаскированные батареи камнеметов и тяжелых самострелов, установленных на колесные лафеты. Снаряды с алхимической взрывчаткой, «жидким» огнем и отравляющими испарениями обрушились настоящими демонически градом, повергая людей и животных в ужас, заставляя их в панике ломать строй и лишь еще больше усиливать опасную суматоху. Расчеты машин споро перезаряжали свои механизмы, отправляя в суетящуюся массу солдат один опасный «подарок» за другим. Голубое небо резко перечеркнули дымными хвостами десятки ракет, начавших взрываться еще в воздухе, осыпая все вокруг убийственными чугунными осколками. Путь вперед оказался перекрыт множеством рогаток, за которыми щетинился строй бронированных копейщиков и щитоносцев, а из–за их спин летели длинные оперенные стрелы имперских лучников. Небольшие группы охраны были и у засевших в болотах инженеров, и те немногие юнь, что попытались прорваться через топь к вражеским артиллеристам, очень быстро пожалели об этом. Не меньше двенадцати сотен армейских всадников и манеритских нукеров, ударивших в тыл царским войскам, окончательно довершили разгром.

Из пяти тысяч воинов генерала Цучи, угодивших в «мокрый мешок», к вечеру в живых осталась лишь половина. Три четверти уцелевших солдат были ранены и попали в плен, вырваться и скрыться сумели лишь около шестисот. Никаких крупных отрядов юньской кавалерии в Генсоку после этого уже не осталось.

Откинув тяжелый стеганый полог, Ли прошел внутрь шатра, на ходу приветственно кивая Куанши, скалой возвышавшемуся над столом с расстеленной картой, и тайпэну Васато Ваню, устроившемуся рядом в плетеном кресле. За последнюю неделю этот немолодой уже полководец заметно осунулся да и выглядел довольно измотанным, однако по–прежнему выполнял все свои обязанности по организационным вопросам с тем же надменно–холоднокровным спокойствием и мрачноватым шутками, к которым Хань начал невольно привыкать. Так или иначе, выбор, сделанный Императором и Всесильным Тэном в отношении этого человека, становился для Ли все понятнее с каждым прошедшим днем. Пусть тайпэн Вань и не был гениальным стратегом или великим воином, но упорства и дотошности ему было не занимать. Сам Хань с трудом представлял себе как бы он смог справляться со всей той сворой военных чиновников и интендантов, которые отвечали за все бесчисленные аспекты успешного продвижения немалой армии, если бы заботу об этом не взял на себя Васато. Во время командования объединенной эскадрой вопросы обеспечения и тому подобное решали хайтины, неоспоримые хозяева своих кораблей, единолично отвечавшие за все, что находилось на палубах и в трюмах судов, так что ощутить в полной мере, насколько непросто поддерживать работу армейских «механизмов», Ли тогда по–настоящему так и не смог. К счастью для бывшего дзи, на этот раз у него под рукой вовремя оказался член военного совета, куда более сведущий в таких делах, чем он сам.

Опустившись на одно из свободных мест, Хань с непередаваемым облегчением вытянул ноги и откинулся на гибкую жесткую спинку, вознося хвалу предкам того мастера, что создал столь прекрасную и удобную вещь.

— Гкень прислал сообщение, — когтистая лапа демона небрежно указала на распечатанный бамбуковый тубус, лежавший на краю столешницы рядом с Ли. — Они готовы притворить свою маленькую пакость в жизнь и ожидают теперь лишь подтверждения нашего успеха.

— Теперь им точно ничего не грозит, и Реёко сможет вволю порезвиться у северных берегов Юнь, — кивнул, соглашаясь, Ли. — Пленный генерал подтвердил донесения Ёнг, осталось лишь дождаться возвращения последнего отряда разведчиков.

Воспоминания о допросе юньского командира болезненно резанули сознание Ханя, заставив невольно поморщиться. Нет, дело было не в методах работы армейских дознавателей, умевших развязывать языки даже самым несговорчивым. Никто из них даже не начал в тот раз первичных процедур, генерал Цучи выложил все сам, подробно и обстоятельно. Командир вражеской кавалерии слишком сильно боялся — боялся боли, боялся смерти, боялся Ли Ханя, стоявшего перед ним. И от того еще разительнее был контраст между этим молодым, сильным, здоровым парнем и тем, кто был на его месте всего несколько часов назад.

Почему тысячник Пак оставался жив до сих пор, оставалось загадкой даже для имперских лекарей, что следили за его состоянием. Семь страшных ран, каждая из которых могла бы оказаться смертельной для любого другого, сплошным ковром покрывали тело юньского офицера, не считая всяких мелких «царапин», вроде начисто срезанной левой щеки, обнажившей желтые «пеньки» все еще крепких нестариковских зубов. Обе руки Кима были сломаны в нескольких местах — захватить вражеского командира живым по–другому не получилось. Но он так и не сдался. Когда дознаватель предложил ему вколоть ген–ци–шу, чтобы ослабить боль, старый тысячник расхохотался, закашлялся и плюнул в лицо заплечному мастеру бледно–коричневой сукровицей. За весь допрос Пак так и не сказал ничего о том, что пытались узнать люди, задававшие ему вопросы. Только несколько раз заковыристо выругался да разразился длинным проклятьем под конец. До утра тысячник уже не дожил, его похоронили на берегу озера Тива со всеми почестями и по всем армейским традициям, принятым юнь. Ли настоял на этом особо, и его приказ никто не решился оспорить.

— Да, если армия южных захватчиков отступит, как мы и рассчитываем, то хайтин Кэй сможет больше не беспокоиться о наших тылах, — заметил с другой стороны стола Васато. — Они с Мяо, похоже, вошли во вкус и теперь никак не могут остановиться. Хотя как раз останавливаться нам сейчас и нельзя, пока мы продолжаем активно бить юнь по всем направлениям, это не дает им времени, чтобы опомниться и подготовиться к отпору.

— Первая армия генерала Манчи и та, что осаждает Циндао, вряд ли легко поддадутся панике, — прорычал потомок Шаарад, продолжая разглядывать разноцветное полотно земель, раскинувшееся перед ним. — Если их главнокомандующий не глуп, а он далеко не глуп, то он стянет все свои оставшиеся силы к удобной позиции, чтобы подготовиться к приходу Закатной армии. Генеральное сражение видится неизбежным, но в этом случае оно куда более выгодно для нас, чем для Манчи. Численность сторон будет практически равной, на этот раз даже немного в нашу пользу. Для того чтобы изменить такой расклад, внутренних резервов у юнь недостаточно. Действия сиртаков на юге всерьез подорвали их силы, Ляолян вынужден исполчать крестьян из собственных царских вотчин, но это все равно неполноценная замена даже самым «зеленым» солдатам.