Флэшбэк - Дэн Симмонс

Вэл облизнул потрескавшиеся, разбитые губы.

— Как ты думаешь, он возьмет меня с собой на восток от Денвера?

Водитель покачал головой.

— Конвой прибывает в Денвер завтра и останавливается там часов на двенадцать. Времени достаточно, чтобы развезти по клиентам то говно, которое мы доставляем в Денвер, забрать новый груз и выспаться. Потом по I-семьдесят мы направляемся в Канзас-Сити. Это будет в два часа ночи, в воскресенье. Тебе хватит времени, чтобы найти хмыря, который делает НИККи. Карточки изготовляются не сразу — обычно недели через две. Но это, конечно, если есть наличка, чтобы заплатить вперед.

«Черт», — подумал Вэл.

— Но я дам тебе последний денверский адрес этого типа, — последний, который есть у меня. И скажу, как его зовут, — пообещал Деверо. — Миль через десять конвой остановится, чтобы все могли облегчиться. Дальше до утра езжай с Генри и поговори с ним о том, чтобы поступить в ученики, о всякой такой херне. Он тебе объяснит, почему это не так просто… почему лишь немногие из ребят вроде тебя становятся дальнобойщиками… но ты хотя бы не дашь заснуть индейцу до самого рассвета, по пути через Колорадские Скалистые горы.

— Спасибо.

Это все, что сумел выдавить из себя Вэл. В груди у него почему-то болело.

Больше Деверо до самой остановки не сказал ни слова.

Бывшая площадка для отдыха располагалась там, где междуштатная дорога шла по высокому гребню над пустынной долиной десяти-двенадцати миль в ширину. Потом I-70 снова поднималась в невысокие скалистые горы. Но Деверо показал Вэлу высотомер навигатора: согласно прибору, то был последний подъем, и дальше дорога в Колорадо шла большей частью вниз.

Внизу шла с юга залитая лунным и звездным светом грунтовая дорога — виден был ее участок миль в двадцать длиной. Затем она ныряла под специально построенную эстакаду междуштатного шоссе и заканчивалась выжженной площадью, на которой прежде стояли магазин какого-то индейца, заправка, кучка домов и трейлеров. Сгорела даже лесозащитная полоса к северу от исчезнувших построек.

Не было на этом высоком перевале и туалетов. Кто-то сжег их больше десяти лет назад. Кому пришло в голову ехать в забытое богом место и расходовать боеприпасы, или С-4, или динамит, чтобы взорвать сортир? Вэл не мог себе представить. Просто так было повсюду. Если вандализм превращается в желание разрушать все, то, как говорил дед, остановить этот процесс сложно — общество идет вразнос. Теперь тут имелись вырытые дальнобойщиками узкие траншеи в кустах, где мужчины могли справлять большую нужду, такие же траншеи для женщин в кустах можжевельника — повыше, на южной стороне перевала, — и нависающие утесы, с которых мочились мужчины.

Вэл нашел своего деда — тот стоял на некотором расстоянии от кромки и переминался с ноги на ногу под прохладным ночным ветром: уже ощущалась близость зимы. Вэл знал, что Леонард не стал бы мочиться вместе с другими с утеса. В этом смысле Леонард был застенчив. Вэл знал, что старик предпочел бы скорее терпеть до самого Денвера, чем перешагнуть через себя.

— Остаток пути до Денвера я проделаю с Генри «Большим Конем» Бигеем, — сообщил Вэл Леонарду.

Тот помедлил, размышляя, позволить ли это внуку, но потом понял, что тот позволения не спрашивает, и кивнул. Леонард казался Вэлу невероятно старым — худой, руки засунуты в карманы нелепой штормовки, холодный ветер раздувает седые волосы. Он был действительно стар и еще больше состарился за путешествие — старый король Лир.

Вэл, который уже помочился, стоя рядом с Калибром Деверо и другими (и с удовольствием наблюдая, как его струя соединяется с другими, описывающими дугу в лунном свете — яркие ленточки на фоне темного, исчезающего во мраке торца скалы внизу), провел еще минуту близ явно усталого, страдающего от холода несчастного деда.

— Вэл, ты смотрел спутниковые новости о боях в Лос-Анджелесе? — спросил Леонард, понизив голос, словно тема была запретной.

— Нет. У Деверо даже телика нет. Что, все плохо?

— Хуже. Похоже, город разваливается на части, и исправить уже ничего нельзя.

«Хорошо», — подумал Вэл, ненавидевший Лос-Анджелес все те пять лет и одиннадцать дней, что провел в нем.

Он надеялся, что какое-нибудь сильное землетрясение полностью поглотит его; но и этих боев, после которых остается одна выжженная земля, будет достаточно.

— Губернатор ввел военное положение и просит помощи у Вашингтона, — продолжил дед. — Но сейчас правительство не может выделить сил.

«Хорошо», — снова подумал Вэл. Вслух он сказал:

— Значит, твоему приятелю Эмилио — как его там — не удается одержать победу, как они предполагали, да?

— Судя по всему — нет, — сказал Леонард, глядя на горстку курящих дальнобойщиков, которые вовсе не торопились возвращаться в душные кабины. — Хорошо, что мы оба вовремя выбрались оттуда.

«Скажи что-нибудь новенькое, Леонард».

Вэл кивнул и застегнул молнию на своей старой кожаной куртке. Хулио дал ему старую бейсболку дальнобойщиков-индивидуалов, и Вэл теперь не снимал ее, даже ложась спать, — только натягивал пониже.

— Дедушка, а ты больше не думал о том, какой пароль был у мамы?

Вэл видел, что Леонард колеблется, но не понимал, что это значит. Он, конечно, сказал старику о зашифрованном тексте неспроста. Леонард, большой дока в разгадывании кроссвордов, знакомый к тому же с основами криптографии, мог знать какое-то слово, важное для его дочери. Но Вэлу вовсе не требовалось видеть расшифрованным весь этот громадный объем текста, или текста с фотографиями, или видео, или что уж там было, черт его раздери.

У Вэла и так хватало доказательств того, что его отец организовал убийство матери, и Вэл знал: его предок должен быть за это наказан. Он завел руку за спину и нащупал «беретту».

— Думал немного, — сказал Леонард. — У меня могут появиться предположения, когда мы опять вместе сядем за текст. Это наша последняя ночь перед Денвером — если в Колорадских горах не окажется сюрпризов. Ты уверен, что хочешь ехать вместе с этим Бигеем?

— Да, — сказал Вэл, а потом почти непроизвольно спросил:

— Дед, а у нас не осталось двухсот долларов?

— Осталось… даже больше… постой, Вэл, ты имеешь в виду новые доллары или старые?

— Старые.

Леонард, судя по всему, был потрясен.

— Нет. Конечно нет. Я потратил почти все, что было у меня… у нас… чтобы уехать с этим конвоем. Ты ведь знаешь. А для чего, позволь спросить, тебе нужны двести долларов, или почти триста тысяч новых?

Вэл чуть не улыбнулся, видя, что даже в этих обстоятельствах дед старается строить фразу безукоризненно правильно.