Революция (СИ) - Андрей Гудков

— Хаос стремится к Хаосу. Это его изначальное состояние. Любой адепт Хаоса стремится разрушить и уничтожить мир, порой сам этого не подозревая. Он думает, что хочет власти, но получив её, он не построит империю, только разрушит то, что захватил.

— Получив знания, он постарается их уничтожить или извратить. Такова природа Хаоса — стремление к саморазрушению до состояния первоматерии.

Рэндал Бах нас внимательно слушал.

— Значит, если члены культа Хаоса придут к власти в Райхенской империи — они её разрушат?

— Непременно. Способ может быть любым, начиная от объявления войны всему миру и заканчивая реформами. Но итог будет один. Собственно говоря, они уже разрушают империю. Колонии бунтуют, южное дворянство заговорило о независимости, Кунакский патриархат готовится к новой войне, экономика рушится как карточный домик, а что делают республиканцы? Делят власть, которой у них еще толком и нет. Они даже не смогли довести переворот до его логического конца, как они собираются управлять страной?

— Ясно. К голосованию все готово?

— Да, — кивнул я. — С вами мы создадим Совет профсоюзов. Пролетарии после этого будут под нашим контролем, и мы добьемся подавляющего преимущества в Сенате. Ну а после, мы все сможет добиться своих целей.

— Я лично надеюсь, с вашей помощью, существенно ограничить власть магов, — добавил Данте.

— Как вы это себе представляете? — хмыкнул Рэндал Бах.

— Очень просто, ограничить полномочия глав кланов и Совета магов. А также нарушить несколько замшелых традиций.

— Это необходимость. В стране возник опасный дисбаланс власти, — добавил я. — И кроме этого — мир меняется. Нельзя, как и раньше считать, что управлять, достойны только сильнейшие и старейшие. И нельзя считать, что раз волшебники слабее магов, то о них можно и ноги вытирать.

— Я понимаю вас. Но как насчет контроля? Если забрать у магов полномочия, то кто будет следить за соблюдением правил волшебниками?

— Также как и раньше — Совет магов. Но есть разница между охраной закона и навязыванием своей воли. Сейчас Совет магов занимается именно последним. Главы кланов погрязли в межклановых и внутриклановых интригах. Вы и сами это прекрасно понимаете.

— Понимаю и именно поэтому пытался создать Палату магии, чему вы, сударь, помешали.

— Что было, то было, — ровным голосом ответил я. — Палата магии создала бы много других проблем. К примеру, подорвала бы развитие промышленности. И вы сами понимаете, что было бы не хвати стране снарядов и патронов.

— Прогресс зашел слишком далеко… — с непонятной тоской произнес старый волшебник. — Еще немного и мы станем не нужны.

— Надо меняться, — пожал плечами Данте. — Мир никогда не стоит на месте, и надо постоянно бежать за ним, чтобы оставаться на своем месте. А иначе его займут другие. Именно поэтому нужно менять магов, а иначе…

— Мы навсегда потеряем свое место в этом мире, — закончил я.

— Я понял, вас, молодые маги. Благодарю за визит. Я проголосую, так как вы хотите. А после голосования, я надеюсь встретиться с вами и обсудить подробности вашего плана реформ, сударь Данте Лебовский.

— Конечно, в любое удобное для вас время.

Надо было проверить Харальда и узнать, как у него идут дела. Использовать армию не хотелось, но нельзя было исключать и такой вариант развития событий.

Харальд выглядел очень уставшим, не выспавшимся, злым и в то же время воодушевленным. Я вспомнил, что впервые за последние три года он непосредственно руководит военной частью.

Шеалу, по моей просьбе, отправили на стрельбище, а мы с северянином сели за стол в его кабинете. Харальд пил кофе и сильно зевал.

— Извини, не выспался.

— Вижу. Дел много?

— А ты как думаешь? Удружил ты мне, нечего сказать.

— Да ладно тебе, если бы не я, ты бы так и остался полковником.

— И заметь! Был бы при этом доволен жизнью!

— Как гарнизон?

— Хуже некуда! Обозные части в Восточной армии лучше готовы к бою, чем эти крысы тыловые! Ночь надо было поднять два полка по тревоге, так ты просто не представляешь, что здесь творилось! Если бы не Лира, я бы точно кого-нибудь застрелил!

— Все так плохо?

— Не то слово! Как только ночью друг друга не перестреляли?

— Что ночью было? — я насторожился.

— А ты разве не знаешь?

— Знал бы — не спрашивал.

— Кунакские диверсанты высадились на побережье. Без малого полторы сотни. Мне нужно было организовать оцепление и обеспечить огневую поддержку агентам Канцелярии.

— Понятно… Никто не ушел?

— Нет, всех положили, пленных Канцелярия забрала.

Я задумчиво посмотрел на большую карту Райхена висевшую на стене.

— Значит, солдаты к бою не готовы.

— Смотря к какому… — проворчал Харальд. — К обычному, по всем правилам военного искусства, они вполне готовы, а вот к свалке городского боя… никто из офицеров не представляет, что такое сражение на улицах города, тем более своего города. Они верны, насколько я могу судить, но опыта у них нет. Маэл, сколько у меня времени?

— Не знаю, — медленно ответил я. — Я надеюсь, что все удастся решить мирным путем, но… не мне тебе рассказывать, с каких пустяков вспыхивают городские бунты.

В кабинет, хлопнув дверью, зашла Лира. Я улыбнулся и кивнул девушке.

— Здравствуй, Маэл, а где Арья?

— Дома. Знаешь, все никак не могу привыкнуть видеть тебя без формы.

— А мне кажется, что я так и не сняла её, — устало усмехнулась она. — Харальд без меня, как без рук, даже на совещания штаба зовет.

Лира недавно ушла из армии, как она сама сказала: «Надоело». И мы с Харальдом её хорошо понимали.

— Пообедаешь с нами?

— Нет, — вздохнув, отказался я. — Дела. Харальд, через два дня важное голосование в Сенате. Проигравшая сторона может попробовать пересмотреть итоги голосования.

— Я понял. Буду готов.

— Сегодня вечером прием у Лютеции, вы с Лирой придете?

— Нет, — быстро ответил Харальд. — У меня вечером совещание с офицерами, надо будет хвосты накручивать.

— Тогда до встречи. Я постараюсь чаще заглядывать.

По дороге домой, Шеала сначала хвасталась успехами в стрельбе, а потом вдруг замолчала.

— Спрашивай, — устало вздохнул я.

— Вы словно мои мысли читаете, — проворчала девушка.

— Зачем? У тебя все на лице. Так что ты хотела?

— Армия… вы поставили своего человека во главе армии.

— Во-первых, не своего человека, а друга. А во-вторых, во главе не армии, а всего лишь корпуса, точнее гарнизона Райхена.